Ребекка
Шрифт:
– Милорд велел дать вам выспаться, – из гостиной принялась оправдываться Рози, оставившая дверь приоткрытой. – Еще бы. Только утром от вас вышел… Ой, простите, миледи. Лишнее сболтнула. Никак не избавлюсь от этой привычки.
Но я уже не слушала ее. Слуги. Конечно, слуги знают все. В том числе, что мы с лордом и постель все это время не делили. Разумеется, от их внимания такое бы не укрылось. Понятно теперь, почему они так на меня смотрели. И намеки Кречета тоже понятны. Он точно знал, что лорд не уделяет мне должного внимания, так необходимого для зачатия ребенка. Вот только
– Да уж, придержать язык тебе бы не помешало научиться, – согласилась я, незлобно пожурив служанку. Этак она кому угодно и что угодно разболтать может, причём совершенно случайно. Но сейчас мне не было дела до слабостей служанки, нужно было поговорить обо всем с Нейтом. – Где лорд Амора?
Рози заглянула в комнату. Она изо всех сил старалась смотреть только на меня или себе под ноги, но взгляд нет-нет, а соскальзывал на кровать. Интересно, что нового она там ожидала увидеть?
– Лир Альберт вернулся в замок на рассвете, – принялась она вводить меня в курс дела, укладывая мне волосы в прическу и поправляя сарафан. Пояс я защелкнула самостоятельно, прицепив к нему ключи от кладовых, сундуков с деньгами и закрытых комнат. – Они сейчас в общем зале. Завтракают. И, кажется… ссорятся.
Свои догадки Рози озвучила встревоженным упавшим шепотом, словно сами стены подслушивали наш с ней разговор. На что я лишь сдержанно кивнула, уже на ходу дав указания по работе на сегодняшний день.
– И передай Тире, что с ней я хочу встретиться после завтрака, – быстро сбегая по ступенькам, вспомнила я.
Чтобы сократить дорогу, я свернула в коридор для слуг. Сегодня необязательно было показывать свой статус десяткам подвыпивших недолюбливающих меня лиров и лир. Супруг встретит меня одинаково, откуда бы я ни пришла. И ожидание скорой встречи запело игристым вином в крови, чуть опьяняя, но бесконечно радуя. Казалось, я не бежала, а летела, не чувствуя земли под ногами, едва сдерживая рвущееся из груди сердце.
У самой двери остановилась, выравнивая сбившееся дыхание, поправляя волосы, одежду и между делом прислушиваясь к довольно громким голосам в зале.
Они спорили – Амора и Альберт. Притом Берт – слуга, или кем он там приходился моему мужу, позволял себе говорить довольно резко, громко, отчитывая своего лорда, как мальчишку.
Уже положив руку на створку, я передумала. Можно ведь послушать, о чем так спорят мужчины. Что-то подсказывало, что при мне они не позволят себе таких вольностей.
– Это не твое дело, Берт, – твердый, но спокойный голос Аморы звучал четко, ровно. – Ты вообще не должен вмешиваться в дела, которые тебя не касаются.
– Правда? Но я не буду смотреть, как ты снова страдаешь, мой лорд, – сказал Берт. – Ты же собирался избавиться от нее. Едва выйдет необходимый срок – отправить ее восвояси с откупными на свободную жизнь. Что изменилось? Почему ты передумал, Нейт?
У меня пересохло во рту, и воздух, превратившись в густой кисель, не желал наполнять грудь. Все же это правда. Нейт хотел выставить меня бесплодной и развестись. В животе затянулась огненными жгутами боль. Но я продолжала
– Я не могу ее отпустить, – спокойный, чуть хриплый и капельку обреченный тон моего супруга играл на моих нервах дивную мелодию. В ней был страх, неверие, надежда. – Понял это в тот момент, когда впервые увидел ее в Ньеркеле. Уже тогда знал, что не смогу сделать то, что собирался. Но не жалею, что не спешил, дал ей самой принять решение. Берт, если она решит покинуть Северный предел – это будет только ее решение. Глупо пытаться отрицать очевидное: она не отпустит меня, даже если прогнать ее из замка. Да хоть из королевства.
А вот эти слова разливались по телу живительным теплом. Все же я ему дорога, важна. А все его планы, которые Амора строил до нашей свадьбы, до этой безумной ночи – лишь туман, рассеивающийся под солнечными лучами. Значит, я еще могу сражаться за право на счастье. Свое и его.
– И ты готов так рисковать ее жизнью? – понизив голос, вкрадчиво заговорил Берт. – Она заслужила такую участь? Ты этого для нее желаешь? В таком случае – ты жестокий эгоист, Нейт. И уж этого я точно от тебя не ожидал. Она вообще знает о том, что ждет ее в роли твоей супруги? Что рано или поздно проклятье, брошенное тебе в спину в одном из селений диких племен, – убьет ее?
Я снова затаилась, вслушиваясь в слова Альберта. Его забота была одинаково приятна и неуместна. Хотелось оборвать его. Выставить прочь, напомнив, что не стоит лезть не в свои дела. И освободить его от слова долга. Но еще одного случая узнать так много мне может и не представиться. Потому потерплю немного. Путь еще меня пообсуждают.
– Я не позволю этому случиться, – твердо сказал, словно поклялся, Амора.
– Как не позволил случиться этому с Сиреной? Ты так уверен сейчас, что Ребекку не постигнет та же участь. Не веришь в проклятье. А почему тогда так легко согласился отправить Линди из Северного предела? Не сражался за нее. Почему, не раздумывая ни мгновения, вычеркнул ее из всех родовых книг? Отказался от нее…
– Я никогда не отказывался от дочери! – рявкнул, теряя терпение, Нейт.
– И Ребекку теперь ждет та же участь, что и твои первую жену, – не унимался Альберт. – Она уже кричит по ночам, как Сирена?
Ну хватит! Этого более чем достаточно, чтобы сделать выводы.
– Я не Сирена! – не выдержав, я толкнула дверь, вошла в зал с черного хода и, ни мгновения не замешкавшись, решительно направилась к мужчинам. – И никогда ею не буду.
– Миледи, – вскочил со стула Альберт. – Рад видеть вас в добром здравии.
Он не знал, куда спрятать взгляд, понимая, что я слышала куда больше, чем предназначалось для моих ушей. Но смотрела я только на супруга.
– Взаимно, Альберт, – холодно улыбнулась я. – Видимо, мне стоит просить прощения – я опустилась до подслушивания. Но раскаянья от меня вряд ли кто-то в этом зале дождется. Сами боги хотели, чтобы все сказанное дошло до моих ушей.
Амора молчал, глядя на полупустую тарелку. И только напряженно перекатывающиеся желваки на щеках выказывали не то злость, не то досаду, не то просто недовольство.