Ребенок его любовницы
Шрифт:
Гудок. Второй. Третий.
Сбрасывает.
Следом прилетает сообщение: «У нас совещание, перезвоню позже».
Ну уж нет!
Набираю номер еще раз. И еще. И еще. Только через пять минут, когда Ольга Владимировна уже почти теряет терпение и начинает совсем серьезно прожигать меня взглядом, Руслан, наконец, отвечает:
– Да, что случилось, Ксюш?
– Руслан, я буду тебе благодарна, если ты станешь отвечать сразу! – не сдерживаясь, рявкаю я. И тут же опасливо кошусь на спящего младенца. Того будто и не смущает шум, продолжает сопеть с соской во рту. – В папке нет документов на… – глотаю «твоего сына»
– Ох, – реагирует муж. Правда, в его голосе нет особого удивления, не звучит досада или вина. И это меня настораживает. Почему его реакция звучит для меня так фальшиво? – Я, наверное, перепутал. Сейчас проверю, минуту.
– Он проверяет, – смотрю на Ольгу Владимировну. – Кажется, забрал с собой на работу.
Медсестра кивает и заметно расслабляется, а я прислушиваюсь к звукам, которые доносятся из телефонного динамика. Руслан хлопает дверью, шуршит бумагами, что-то бормочет себе под нос, но я не могу разобрать ни слова. А затем он с облегчением выдыхает:
– Да, они у меня, прихватил вместо своих таблиц.
– Ты можешь их привезти сейчас? – спрашиваю, зажмурившись от волны спокойствия, когда слышу его ответ. Всему нашлось логическое объяснение. Моя паранойя не подтвердилась.
– Дай трубку медсестре.
– Зачем? – сушит губы отрывистый вопрос.
– Ксюша, передай телефон медсестре. Пожалуйста.
Мне хочется высказать ему все, что сейчас клокочет в груди. Черт возьми, я не голубиная почта! И не обязана краснеть перед незнакомой мне женщиной за ошибки человека, к которому более не имею никакого отношения!
Однако ситуация и так становится слишком идиотской, поэтому я давлю протест, срывающийся с губ, и протягиваю смартфон патронажной медсестре. Та мгновенно прикладывает динамик к уху:
– Да, здравствуйте. Добрый день. Да, из поликлиники. Ольга Владимировна. – Она замолкает и внимательно слушает Руслана. С каждой секундой выражение ее лица становится все суровее. – Послушайте, Руслан Алексеевич, мне нужно заполнить бланк осмотра и отчитаться перед педиатром и заведующей. – Пауза. – Руслан Алексеевич, поймите меня правильно, я прихожу на вызов, а здесь малыш без документов. Да, иногда родители не успевают все оформить, но в таком случае у ребенка хотя бы выписка есть. Мальчик, по словам вашей жены, недоношенный, мне нужно посмотреть, как прошли роды, донести информацию до педиатра… Нет, я понимаю. – Еще одна пауза, уже длиннее. – Хорошо, вы можете прислать мне фото? Садится? Ох, не знаю… Хорошо. Ладно. Но если к пяти часам вы не привезете документы в поликлинику… Ладно, всего доброго. Да, до встречи.
Ольга Владимировна отдает мне телефон, но Руслан уже бросил трубку. Я закусываю губу от досады, потому что у меня есть несколько вопросов, которые очень хочется озвучить.
– Все нормально? – спрашиваю я у женщины. Она кивает и начинает собирать свои вещи.
– Ваш муж привезет документы в поликлинику. И он просил передать, что у него садится телефон, поэтому в случае чего звоните на рабочий. – Медсестра вырывает из блокнота листок и быстро что-то пишет. – Это мой номер, номер поликлиники и педиатра. Если будут вопросы – звоните, не стесняйтесь. Я наберу вас через несколько дней, скажу, когда придти на осмотр. Малыша нужно показать неврологу, поэтому не затягивайте с этим, хорошо?
– С ним что-то не так? – с опаской спрашиваю я, машинально взглянув на… предмет нашего разговора.
– Нет, здоровый мальчик. Но невролог в случае преждевременных родов – нормальная, стандартная практика. Поэтому ждите звонка. И еще…
Следом она выдает ворох информации о купании и прочих гигиенических процедурах, но я слушаю ее вполуха. Киваю болванчиком, изредка вставляя: «Угу», а затем провожаю женщину до двери. И лишь щелкнув замком, приваливаюсь к стене и выпускаю из легких спертый сомнениями воздух.
Из головы не выходит эта ситуация с документами. Почему Руслан не проверил, то ли он мне оставил? Почему не удивился, когда я позвонила? Почему просто не скинул фотографии, тем самым облегчив себе задачу и устранив необходимость заезжать в поликлинику? Действительно ли у него сел телефон? Боже, неужели в офисе нет ни одного человека с подходящим кабелем для зарядки?
Я стараюсь успокоить себя, убедить, что ничего страшного не случилось, обстоятельства действительно могли сложиться вот таким нелепым образом. Но…
Я хорошо знаю своего мужа. Он всегда внимательно относится к обязанностям и делам. И предпочитает сто раз проверить, прежде чем сделать.
Ещё пару месяцев назад я бы безоговорочно поверила мужу, посмеявшись над его забывчивостью.
Но сейчас…
Мог ли Руслан в этой ситуации недоговаривать?
И если да… Зачем ему это?
10
Весь день для меня проходит как в тумане. Я не могу сосредоточиться на делах, не в силах заниматься работой. Раз за разом прокручиваю в голове ситуацию с документами и пытаюсь найти ей логическое объяснение. Избавиться от подозрений и не накручивать себя, потому что понимаю, что до добра это не доведет. Внутри и так все гудит от напряжения.
Мне действительно удается немного поспать после ухода медсестры. Организм, несмотря на волнение, требует отдыха и я вырубаюсь почти моментально, стоит только положить голову на подушку. Спать решаю в зале, чтобы в случае чего услышать ребенка.
Вот только просыпаюсь я задолго до того, как сын Руслана начинает хныкать. Лежу на диване, рассматриваю узор на обоях и задыхаюсь. Постельное белье пахнет мужем. Бывшим мужем, конечно. Но от этого аромат становится еще более раздражающим.
Смотрю на часы и понимаю, что удалось вздремнуть не более часа. В мыслях нет никакой четкости, глаза режет от недосыпа, но голодное урчание в желудке заставляет подняться и пойти на кухню. Там на автомате доедаю свою утреннюю яичницу и выпиваю холодный кофе. Распахиваю балкон, чтобы запустить в квартиру немного свежего воздуха. Жара только начинает набирать обороты, но солнце уже с другой стороны дома, и явного пекла я не ощущаю.
Сын Руслана просыпается примерно через полчаса и сразу требует внимания. Я с опаской подхожу к кроватке, но паники больше не ощущаю. Быстро переодеваю ребенка, меняю подгузник…
И неожиданно злюсь.
Все происходит в абсолютной тишине. Я не говорю ни слова, и от этого накатывает чувство вины. Я помню, как мы всей семьей постоянно болтали с младшим братом. Пели песенки, агукали, просто ласково что-то рассказывали.
Сын Руслана тоже заслуживает подобного обращения. Это маленький, недавно родившийся ребенок, с ним важно общаться.