Ребёнок на свету
Шрифт:
– Боже, это моя любимая песня! – воскликнул Андрей. – Как по заказу!
Соня посмеялась и утонула в сверкающих глазах Андрея, похожих на глаза ребёнка, которому дали конфетку.
– Пойдём ближе к сцене! – крикнул Андрей.
– Мне нужно…
Соня не успела договорить как Андрей взял её за руку и потащил в муравейник. Они ворвались в кучу людей и начали танцевать. София совсем позабыла о чём просила мама. Она отдалась танцу с малознакомым, но таким интересным, жизнерадостным человеком.
Когда песня закончилась, рок-группа всё-таки ушла со сцены,
Соня почувствовала, что между ней и Андреем что-то промелькнуло. Он был какой-то… особенный. Она дала ему свой номер телефона, сказала, что будет ждать звонка, и, сама не ожидая этого, опьянённая весельем, наполненная энергией и эмоциями, поцеловала Андрея в щёку, и побежала к маме. Покрасневший от жары, танца и поцелуя, Андрей не смог не выговорить ни слова, а только проводил Соню, скрывающейся в толпе, взглядом, прислонив руку к щеке. София написала маме СМС, чтобы та стояла у магазина и ждала её. Она бежала к ней, не подозревая, что встретила своего будущего мужа, по которому будет безумно скучать и ненавидеть одновременно.
11
Опомнилась Соня в ванной. Оглядела где она, пытаясь сообразить как сюда попала. Она только что находилась в Санкт-Петербурге, а теперь стоит на коленях на прохладном кафельном полу. Посмотрела на безымянный палец. Кольцо на месте, а от постоянного трения палец ещё сильнее покраснел. Вот только Соня не помнит, когда его крутила, и не понимает зачем она всё ещё носит это никчёмное кольцо. Пора смириться со странным уходом Андрея. Был-был человек и пропал. Ни слуха, ни духа. Звучит легко и просто: «смириться», а на деле куда сложнее. Почему, интересно, на Соню нахлынули великие думы про Андрея именно сейчас? Вчера она хорошо провела время, выпила чудо-бальзам…
Чудо-бальзам…
– Надо выпить, – пробормотала Соня.
Она встала с колен и посмотрела на живот. Ребёнок.
София пожала плечами.
– Немножко можно, – сказала она ванной комнате.
Утро начинается не с кофе, а с бальзама. Соня хихикнула, вернулась на кухню и сделала глоток. Скоро станет легче. Она принялась жарить яичницу, думая, что воспоминания отступят, но не тут-то было.
Пока два яйца стреляли на горячей сковородке, София напевала непонятную песню про губы, но она точно знала, что где-то её слышала. Может, в фильме?
Губы, губы, губы…
На губах Сони чувствовалась сладость после бальзама, и она поняла, с чем этот вкус у неё ассоциируется. Первый, настоящий, связывающий их с Андреем поцелуй.
– Ну уж нет, – прорычала Соня. – Туда я не вернусь. НИ. ЗА. ЧТО.
Как бы она не старалась избежать того момента, она не заметила как вернулась в прошлое.
12
Рак. Именно он повалил маму Сони на кровать. Прошло несколько месяцев после их поездки в Санкт-Петербург, и теперь, в октябре, Людмила лежит на кровати и с трудом осознаёт, что происходит вокруг неё.
Всё произошло быстро. До того, как начались осложнения, развивающиеся с фантастической скоростью, и они не подозревали о сокрушительной болезни, Соня неоднократно ругалась с мамой, требуя, чтобы та обратилась к врачу. Но Людмила отказывалась, потому что не считала это необходимым. Её слова: «мне просто нездоровится» не внушали никакого оптимизма. Соня же считала важным посетить врача, ведь в этом нет ничего сложного, и услышать от доктора, что у мамы нет никаких серьёзных проблем со здоровьем, а эти слова снимут камень с души.
После долгой, усердной борьбы, Людмила наконец-то сдала оружие и обратилась в больницу. Рак. Соня провалилась в пустоту, когда мама сказала ей об этом. В голосе Людмилы звучало спокойствие и уверенность, словно у неё всё под контролем.
Спустя время, маме Сони предложили сделать операцию по удалению груди (рак молочной железы) – это продлит её жизнь. Такое заявление привело Людмилу в ярость. Она и так устала от всех этих бессмысленных походов по больницам, а теперь ещё и ложиться под нож? Ни за что.
– Нет! – воскликнула Людмила в кабинете врача и хлопнула ладонью по столу.
– Мама, прекрати, – прошептала Соня.
Высокий врач с чёрной бородой и синими глазами (совсем юнец, думала Людмила, когда впервые увидела его, лет 25, не больше) никак не отреагировал на неадекватное поведение Людмилы. Он не первый раз сталкивается с такой ситуацией, где люди слышат ужасный диагноз и отказываются от операции.
– Послушайте, Людмила… – начал доктор, но его тут же перебили.
– Знаете что?! – глаза Людмилы сверкнули. Она выдержала паузу, перевела дыхание. – Извините, что я так себя повела. Я устала за сегодня бегать по больнице. Сначала туда, потом сюда, а та, кто брала у меня кровь, только с третьего раза попала мне в вену. Вы только посмотрите какие синяки. – Людмила оттянула рукав чёрной просторной кофты и показала сгиб, на котором образовались тёмно-фиолетовые, местами чёрные, синяки.
– Я вас прекрасно понимаю, – врач вёл себя так же сдержано, а безмятежный голос внушал доверие, – но для вас же лучше сделать эту операцию. Вы же хотите жить дальше? Прямо сейчас, в данное время, никто не заставляет вас ложиться в больницу. Хорошо подумайте над этим дома, в кругу семьи, и затем приходите ко мне, и вот тогда мы с вами решим как быть дальше. Но помните: чем быстрее, тем лучше.
Людмила задумалась. Соня в ногах сжала потные руки, ссутулилась и молилась, чтобы мама согласилась на операцию. Пусть не сейчас, но в скором времени.
– Вы правильно говорите, – сказала Людмила и сердце Сони заколотилось, а на лбу выступил холодный пот, – что, наверно, это продлит мне жизнь, но пути Господни неисповедимы, и если Он хочет забрать меня, то никакие операции не помогут. – Соня шумно выдохнула, она почувствовала себя словно её только что вытащили из чана с горячей водой и положили в тарелку.
– Мама, – снова прошептала Соня.
– Решение, конечно, ваше, – ответил врач, – но всё равно приходите ко мне через неделю, когда получше обдумаете своё решение.