Ребенок на заказ, или Признания акушерки

Чемберлен Диана

Я предприняла еще одну попытку поиска, начав со слов «роддом», «ребенок» и «пропажа». Результаты не обнадеживали.

Пора подойти к делу серьезно. Ноэль поглощала газеты. Однажды она даже выписывала «Нью-Йорк таймс», но это было давно. Потом она читала ее в Интернете. Я знала, что Ноэль в Интернете читала и «Вашингтон пост», потому что она всегда жаловалась на то, какой консервативной стала эта газета. Но все-таки она ее читала. Она пользовалась любым предлогом, чтобы ополчиться против раздражавших ее всезнаек.

Я попробовала «Пост», разыскивая Анну между первым июня и восьмым июля, и сразу обнаружила десять страниц по двести упоминаний на

каждой. Я долго сидела, глядя в потолок. Это было проигрышное дело. Глупо просматривать «Пост» и еще глупее браться за «Нью-Йорк таймс». Ребенка взяли именно из уилмингтонского роддома. Статья должна быть только в уилмингтонской газете. Я уже собралась было снова переключиться на «Стар», когда взгляд мой остановился на заголовке на первой странице: «Полиция отстаивает свои действия в деле пропавшей трехлетней девочки». Я уперлась глазами в заворожившее меня слово «пропавшая». Но это не могла быть статья, о которой писала Ноэль. Украденный ею ребенок был новорожденным. Вероятно, потому, что я утонула в море поисков и не знала, что делать дальше, я кликнула эту статью и начала просматривать ее в поисках имени «Анна».

3 июня 2003 года маленькая девочка из Мэриленда исчезла из кемпинга в Долине Шенанду, где она отдыхала со своей семьей. Очевидно, возникли какие-то проблемы в связи с тем, как полиция расследовала это дело, и в него включилась Анна. Я нашла ее в последнем предложении:

«Анна Найтли, представитель Бюро розыска пропавших детей, оспаривает действия полиции, расследовавшей это дело. Объявление только с описанием внешности ребенка – это недостаточно, заявила она».

Это не могла быть наша Анна, но я на всякий случай посмотрела «Найтли». Имя и фамилия оказались более распространенными, чем я могла подумать. Анны Найтли разводили собак, писали в блогах о вышивке крестиком и преподавали в школах. Я добавила к моим поискам слово «пропавший», и тут выскочила статья, о которой я и не мечтала. Она появилась в «Вашингтон пост» 14 сентября 2010 года – день, когда покончила с собой Ноэль – под заголовком «Новый директор Бюро розыска пропавших детей. Статья была короткая и по сути дела.

«Новым директором Бюро розыска пропавших детей стала Анна Найтли. Она работала в Бюро в различных должностях с 2001 года, занявшись этой деятельностью после исчезновения ее собственной новорожденной дочери из роддома в Северной Каролине. Ее целью с тех пор является воссоединение пропавших детей с их родителями».

Я откинулась на стуле, с ног до головы обливаясь холодным потом. На самом деле до этого момента я не верила письму Ноэль. Я не могла представить, чтобы она украла пачку жевательной резинки, не то что ребенка. Я не могла представить, чтобы она жила во лжи. Но это произошло, и теперь у меня были доказательства.

Вопрос только в том, что мне с ними делать?

23

Ноэль

Райтсвиль-Бич, Северная Каролина 1989

– Привет девушкам из Гэллоуэя! – Сэм вошел в заднюю дверь маленького выходившего на океан коттеджа. – Это мой вклад в сегодняшний ужин.

Вместе с Эмерсон и Тарой Ноэль заглянула в ведро, которое он держал в руке.

– Замечательно! – сказала Тара.

– А что это такое? – спросила Эмерсон.

– Рыба, – с гордостью заявил Сэм.

– Я хочу сказать, что за рыба?

– Какая разница? – рассмеялся он. Они вчетвером прожили здесь два дня, и его кожа уже приобрела золотистый оттенок.

Ноэль видела, что, по крайней мере, одна из рыб была еще жива и пыталась трепыхаться. Вздрогнув, она отвела взгляд от ведра и посмотрела на Сэма.

– Ты чудовище, Сэм, – сказала она.

Сэм сам заглянул в ведро.

– Не думаю, чтобы они уж слишком страдали, – сказал он, но вид у него стал обеспокоенный, и это тронуло ее. Сэм был мягкосердечный.

Он наклонился и чмокнул Тару в щеку.

– Я почищу их на дворе, – сказал он. – Просто хотел сначала похвастаться.

Домик на Райтсвиль-Бич был маленький и само совершенство. Тара и Сэм занимали самую большую спальню, а Эмерсон – самую лучшую из маленьких. Она предлагала Ноэль тянуть жребий, кому какая достанется, но Ноэль отдала ей лучшую. Она была готова на все ради Эмерсон. Ноэль сказала, что ей не важно, в какой комнате жить, и это была правда. Она была счастлива находиться на пляже с друзьями, которых полюбила за прошедшие десять месяцев. У нее не сложилось с ними такой тесной связи, какая бывает между первокурсниками, вроде Тары и Эмерсон, поскольку она была на три года старше и в течение года занималась делами общежития как староста, но обе девушки стали ей самыми близкими друзьями, какие у нее когда-либо были. Сначала ее беспокоило, как бы они не сочли, что она вмешивается в их жизнь, но постепенно почувствовала их искреннюю привязанность к себе. Они приняли ее, со всеми ее странностями, как к ней редко кто-нибудь относился.

В каком-то смысле, ближе всех к ней был Сэм.

Оказалось, что он был преподавателем-ассистентом, когда она слушала курс «Медицина и закон», и она обнаружила, что он не просто красивый мальчик. Профессор сосредоточился на том, как медицинский персонал должен уметь ограждать себя от судебного преследования, а Сэм казался более озабоченным положением пациентов, и Ноэль это очень понравилось. Он вошел в ее жизнь и в аудиториях, и вне их. Они стали встречаться в ресторанчике студенческого союза в перерывах между занятиями, и она рассказывала ему о пациентках, с которыми работала во время практики. Он всегда внимательно и заинтересованно слушал ее. Раньше она считала юристов жуликами и ловкачами, искажающими истину в интересах своих клиентов, но Сэм был совсем другой. Она надеялась, что адвокатская практика его не испортит. Осенью он должен был закончить учебу, и она просила его хоть раз в неделю придерживаться своих принципов, как это делала она сама.

В своих разговорах они иногда переходили от профессионального к личному, и она рассказывала ему о том, что обычно держала в себе. Об уходе отца. Об акушерской деятельности матери. Она рассказала ему о мужчинах, с которыми спала, и о тех, кто этого добивался, но получил отказ.

– Тебе нравятся чудаки, – сказал он.

– Кого ты имеешь в виду?

– Парней, с которыми ты спала. – Он кивнул в сторону одного из них, сидевшего за соседним столиком, сгорбившись над книжкой, с длинной косой, болтавшейся у него через плечо. – Все они ненормальные.

Это правда. И Сэм был такой же, только на свой лад, и, не принадлежи он другой, она бы надеялась на что-то большее с ним. Она знала, что его влекло к ней, но он был настолько предан Таре, как будто они были помолвлены от рождения.

Осенью все изменится. Именно поэтому это лето и ее общение с друзьями были для Ноэль так драгоценны. Осенью Сэм будет на практике в Уэйк-Форест, а она – в Гринвилле. Близость к цели радостно волновала ее, но она с глубокой грустью думала о разлуке с Эмерсон, Тарой и Сэмом.