Ребенок от отчима
Шрифт:
— Кто он? — спрашивает подруга, поверив мне и моим слезам. — Тебя что, отравить решили? Кто это… я его! — пыхтит. — С земли сотру! Кто?!
Рустам тоже подскакивает ко мне, вслушиваясь в мои слова.
На поставленный Алисой вопрос ответить не успеваю, потому что в палату врывается разъярённый, бешеный и возбуждённый Карим. С накинутым на плечи халатом мужчина смотрится нелепо, но ему явно плевать на то, что халат не по размеру взял. На врачей и медсестёр плевать! Он словно мчался к единственному источнику воды в пустыне и… наконец, до него дошёл.
— Ты! — кричу. — Это сделал
— Нет! — звучит короткое, отчаянное и до жути убедительное. — Вы, оба, вышли! Мне надо поговорить с Катей, — намекает на Алису и племянника.
— А ты случаем не… — начинает подруга, но, получив устрашающий взгляд своего дяди, осекается и, кажется, сжимается от страха. Впервые вижу, чтобы Алиса кого-то боялась. Кидает вопрошающий взгляд на меня, и я киваю, давая понять, что могу остаться одна.
Взяв с тумбочки свой смартфон, Алиса вместе с Рустамом выходит. Аккуратно прикрывают за собой дверь, оставляя нас с отцом моей малышки наедине. С отцом моей выжившей крошки, которую я рожу ему назло.
— Это не я сделал, Кис. Не я, — садится рядом со мной на стул, на котором прежде сидела подруга.
Оставляет между нами некоторое пространство, которого одновременно мало, но… много. Отчего-то хочется прижаться к нему и выплакаться. От счастья реветь, чувствуя, как он меня успокаивает и говорит, что всё хорошо. Что не трогал нас с малышкой и… больше не тронет. Не будет настаивать на аборте.
— Я бы никогда не опустился до такого, — продолжает. — Подвергать риску не только малыша, но и тебя саму. Нет, Киса… Я бы так никогда не сделал.
— Ты настаивал на аборте, — напоминаю.
— Аборт в какой-то степени безопасен, — серьёзно проговаривает, дотрагиваясь до пальцев моей руки, нежно их гладя. И я позволяю… Дура! Верю ему! Хотя не надо! — Ты под наблюдением врачей, а в этот раз, дома, чуть не умерла. Благо твои друзья тебя спасли. Они твои ангелы-спасители, как бы комично это ни звучало.
— Скажи мне хотя бы одну причину, по которой я должна тебе верить… — шепчу, смотря в его глаза.
Долгие минуты звучит тишина, за которую я успеваю несколько раз попрыгать между состояниями «верю» и «не верю». То хочу скинуть его руку, что гладит мою, то, наоборот, выкрикнуть, чтобы он осмелел и… И что? сама не знаю. Хочу просто быть под его крылом и в безопасности.
— Я хочу эту малышку, — наконец заговаривает охрипшим, болезненный голосом, а затем достаёт кошелёк и… показывает мне мой снимок УЗИ, который в тот день он у меня забрал. — Я сохранил его и… — на его губах появляется улыбка. — ... чёрт возьми, не могу отучить себя постоянно смотреть на неё. Гадаю, на кого она будет похожа.
— Ты…
— Не заметила, что после того дня я ни разу не заговаривал с тобой об аборте? — интересуется с таким выражением лица, что реветь хочется. Он… счастлив и чуть ли не плачет. Мужчина плачет… Дикость. — Ни просил, ни угрожал, ни требовал? Пытался помочь тебе и малышке. Не нервировал тебя, чтобы ты ненароком не потеряла ребёнка. Покупал тебе продукты, богатые теми элементами, которые не хватают вашим организмам.
— Я думала, ты выжидаешь время…
Но… его слова…
Стоит задуматься над всем, что
— Я с матерью твоей развожусь из-за твоей беременности, чтобы быть рядом с тобой и… дочерью, — пробует новое слово на вкус, и оно очень ему нравится. — Ольга вчера была у тебя? — спрашивает жёстче.
— Была. Но ничего не сказала. О разводе, — коротко отвечаю.
— Ясно… — тянет, зло рыкнув. После чего цепляет на лицо улыбку и возвращает себе того милого Карима, который любит малышку внутри меня и не причинит ей вреда — Ты… позволишь? — задаёт вопрос, указывая на мой живот. — Я хочу коснуться.
— Касайся.
Лишь секунду помедлив, он пересаживается ближе, раскрывает меня и через ткань футболки дотрагивается до уже ощутимого животика. Вначале делает это почти невесомо, боясь в полную меру ощутить то, что во мне его ДОЧЬ. Но после, осмелев, даже начинает болтать с крошкой, вызывая во мне тонну умиления и даже слёз.
Он рассказывает ей, что, когда она родится, папа скупит ей весь магазин. Что у неё будут любые куклы, о которых она только заикнётся. Что всё ей даст, о чём она только будет мечтать.
Даже завидую…
И хочу верить.
Но пока я не полностью доверяю его словам.
Вдруг всё опять обман?
— Можешь не переживать и лежать в больнице, сколько того требуется. Раньше времени домой не спеши. Я позабочусь о твоём дедушке. Все услуги клиники оплачу сам. Хочу, чтобы вы у меня здоровенькие были. Заодно и твои анализы подправят. Будешь самой здоровой мамочкой, — поднимает на меня улыбчивый взгляд. — Кис…
— Если не ты, то кто отправил меня? — перебиваю его главным вопросом. — Кто хотел избавиться от меня и ребёнка?
— Судя по анализам, препарат в тебе со вчера ещё, — уклончиво отвечает, и в голове сразу же выстраивается логическая цепочка.
— Ты спросил про маму… — голос надламывается, потому что я даже не хочу верить в эту дикость. — Она… принесла торт. Сказала, что… не ест сладкое.
— Ест, — Карим встаёт и идёт к двери. — Прости. Это из-за меня. Я сказал ей о разводе ещё неделю назад, когда вы ушли. Она до сих пор не смирилась и, кажется, догадалась о том, что я отец твоего ребёнка.
— Не верю! — восклицаю. — Мама, она… не могла так жестоко со мной. Мать она, в конце концов, или зверь?
— Прости…
— Ты настаивал на аборте! — кричу ему в спину. — Что изменилось? Почему ты теперь хочешь малышку? Почему тогда был так категоричен, а потом… заявляешь, что любишь её?
— А я и не говорил, что решение далось мне легко, — сглатывает, обернувшись ко мне. — Выздоравливай, Кис! Я… Потом я тебе всё расскажу. А сейчас мне нужно решить кое-какие вопросы. Я приду к тебе… завтра. Хорошо? Просто поверь мне. Как тогда. Ты смогла прочесть меня в той комнате. И оказалась права. Я был одинок, а потом… у меня появились вы с крохой.