Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)
Шрифт:
Вернувшись в комнату, она уже начала главу «Колдовство и сатанизм», как вдруг входная дверь резко открылась, натянув цепочку. Зазвенел звонок. Вернулся Ги.
– Что это ты на цепочке? – спросил он, когда Розмари открыла.
Она ничего не ответила, но дверь снова закрыла на все замки.
– Так в чем все-таки дело? – нахмурился Ги. Он принес букетик маргариток и подарочную коробку из универмага Бронзони.
– Сейчас все расскажу, – пообещала Розмари. Ги поцеловал ее и отдал цветы.
– С тобой все в порядке?
–
– Как похороны?
– Все хорошо. Служба оказалась очень короткой.
– Я купил рубашку, которую рекламировали в «Нью-йоркере», – крикнул Ги из спальни. – Слушай, а «Ясным днем» и «Небоскреб» снимают с постановки.
Розмари поставила цветы в голубую вазу и принесла их в гостиную. Вошел Ги и продемонстрировал новую рубашку. Ей очень понравилось.
– А ты знаешь, кто такой Роман? – тихо спросила она.
Ги непонимающе посмотрел на нее, моргнул и нахмурился.
– Что ты имеешь в виду, дорогая? Он просто Роман, и все…
– Он сын Адриана Маркато. Того человека, который вызвал Сатану, и за это на него напала толпа. Роман – его сын Стивен. «Роман Кастивет» – просто анаграмма. Если переставить буквы, то получится «Стивен Маркато».
– Кто это тебе сказал?
– Хатч. – Она рассказала Ги про книгу и про то, что велел передать ей Хатч. Потом показала ему саму эту книжку, и Ги, отложив в сторону рубашку, взял потрепанный черный том, придирчиво осмотрел обложку и быстро пролистал пожелтевшие страницы.
– Вот здесь ему тринадцать лет. – Розмари показала Ги фотографию. – Ты узнаешь его глаза?
– Наверное, это просто совпадение.
– Тогда еще одно совпадение – это то, что он живет именно здесь. В том же доме, где воспитывался сын Маркато… – Розмари покачала головой. – И возраст тоже совпадает: Стивен Маркато родился в августе 1886 года, сейчас ему семьдесят девять лет. И Роману столько же. Нет, это уже не совпадение.
– Наверное, нет, – нехотя согласился Ги и перевернул еще несколько страниц. – Ну хорошо, возможно, он Стивен Маркато. Бедный старикашка!.. Ничего удивительного, что он изменил имя, имея такого сумасшедшего папочку.
Розмари вопросительно посмотрела на Ги.
– А ты не считаешь, что он… такой же, как и его отец?
– Какой? – Ги улыбнулся. – Колдун? Почитатель дьявола?
Она кивнула.
– Ро, ты что, шутишь? Неужели ты правда… – Он засмеялся и вернул ей книгу. – Ах, Ро, милая!
– Это же целая религия, – объяснила она. – Религия, которую… просто оттеснили.
– Ну хорошо, но не в наши же дни!
– А его отец был своего рода великомучеником этой религии, – продолжала Розмари. – Ты знаешь, где умер Адриан Маркато? В конюшне. На Корфу. Потому что его не пустили в гостиницу. Это правда. «В человеческом жилище вам места нет» – вот что ответил ему хозяин. Поэтому он так и умер в конюшне. А сын был тогда вместе с ним. Ты думаешь. Роман оставит эту религию после
– Дорогая, но сейчас же 1966 год!
– Эта книга написана в 1933 году – тогда в Европе очень активно проводились их собрания, или как они там еще называются – конгрегации. И не только в Европе, но и в Северной и Южной Америке, в Австралии. Ты думаешь, все они умерли за прошедшие тридцать три года? Наверняка у них и здесь свое общество – у Минни и Романа вместе с Лаурой-Луизой, Фаунтэнами, Гилморами и Визами; все эти их вечеринки с флейтой и молитвенным пением – это их шабаш или как там еще!
– Дорогая, – попытался успокоить ее Ги. – Не волнуйся так…
– Почитай, что они делают, – чуть не плача сказала Розмари, протягивая ему книгу и тыча пальцем в страницу. – Они используют в своих ритуалах кровь, потому что кровь обладает силой. А самая могущественная – это кровь младенца, которого еще не успели окрестить, и они используют не только его кровь, но и тело тоже!
– Ну ради Бога, Розмари!
– А почему, ты думаешь, они к нам так по-дружески относятся?
– Потому что они добрые люди. Ты что, считаешь, что они маньяки?
– Да! Да, маньяки, которые убеждены, что обладают магической силой, которые уверены в том, что они настоящие колдуны, которые практикуют всяческие колдовские номера и ритуалы, потому что они – больные и сумасшедшие люди!
– Милая…
– Те черные свечи, которые принесла нам Минни, – они были с черной мессы! Вот как Хатч раскусил их! А в гостиной у них ничего нет – это для того, чтобы было где проводить их бесовские сборища!
– Милая, – начал Ги. – Они старые, и у них своя компания стариков, а доктор Шанд просто заводит магнитофон. Черные свечи можно купить в любом магазине, и красные тоже, и синие, и зеленые. А в гостиной у них пусто, потому что какой из Минни декоратор! Допустим, отец у Романа действительно был чокнутый, хорошо; но это еще не основание считать, что и сам Роман тоже ненормальный.
– Они к нам больше и ногой не ступят, – безапелляционно заявила Розмари. – Ни один из них: ни Лаура-Луиза, ни прочие их друзья. И они не подойдут к моему ребенку ближе, чем на пятьдесят футов. – Но ведь то, что Роман поменял имя, только лишний раз доказывает, что он совсем не такой, как его отец. Если бы он гордился своим отцом, то оставил бы его фамилию.
– Он и оставил ее. Просто поменял буквы местами, но не менял фамилию. Зато теперь его пустят в любую гостиницу. – Она прошла мимо Ги к набору «скрэббл». – В общем, как хочешь, но я их здесь больше не приму. А как только ребенок слегка подрастет, мы отсюда уедем. Я не хочу даже жить рядом с ними. Хатч был прав – не надо нам было вообще сюда переезжать. – Она посмотрела в окно, нервно дрожа и крепко сжимая обеими руками книгу.
Ги осторожно взглянул на нее.
– А как же доктор Сапирштейн? Он тоже входит в их общество?