Ребенок Розмари (пер. В. Терещенко)
Шрифт:
Розмари улыбнулась.
– Если будет мальчик, я назову его Авраам Сапирштейн Вудхаус.
– Ни за что!
Когда Ги услышал новости, он тоже обрадовался.
– Конечно, жаль, что Роман долго не протянет, но я все же рад за тебя – ты хоть перестанешь наконец так волноваться.
– Да, – согласилась Розмари. – Мне стало гораздо легче, как только я об этом услышала.
Вероятно, доктор Сапирштейн сразу же им все рассказал, потому что тем же вечером Минни и Роман зашли в гости и сообщили, что уезжают путешествовать по Европе.
– В воскресенье в десять утра, – уточнил Роман. – Самолетом прямо в Париж на неделю, потом в Цюрих, оттуда – в Венецию,
– Я вам так завидую! – признался Ги.
– Я думаю, для вас это не как гром среди ясного неба? – обратился Роман к Розмари, и в его глазах появился заговорщический блеск.
– Доктор Сапирштейн говорил мне, что у вас есть такие планы.
– Нам бы так хотелось остаться здесь и дождаться рождения ребенка… – начала было Минни.
– Зачем же? – перебила Розмари. – Погода сейчас такая прекрасная. В Европе наверняка – сущий рай.
– Мы вам пришлем фотографию новорожденного, – пообещал Ги.
– Когда у Романа пробуждается страсть к путешествиям, его уже ничем не удержать, – извиняющимся тоном сказала Минни.
– Верно, верно, – согласился Роман. – После бурной жизни кочевника мне трудно оставаться в одном городе больше года, а уже прошел год и два месяца, как мы вернулись из поездки по Японии и Филиппинам.
Потом Роман рассказал им о красотах Дубровника, Мадрида и острова Скай. А Розмари смотрела на него и думала, кто же он на самом деле – очаровательный старый болтун или безумный сын безумного отца.
На следующий день Минни спокойно оставила на столе напиток и пирожное и не стала настаивать на их немедленном приеме: ей надо было идти по Магазинам покупать всякую всячину к отъезду. Розмари предложила сходить вместо нее в химчистку, а потом купить зубную пасту и таблетки от тошноты в самолете. Когда Минни ушла, она вылила напиток в унитаз и выкинула пирожное, а вместо итого проглотила капсулу, которую прислал утром доктор Сапирштейн. Ей было смешно.
В субботу утром Минни спросила:
– Ты ведь знаешь, кто у Романа отец, да? Розмари удивилась, но кивнула. Минни горестно покачала головой.
– Я это поняла, когда ты стала относиться к нам не так ласково. Нет, не надо извиняться, милочка! Не ты первая, не ты последняя. Я бы с радостью сама убила этого психа, если бы он не был уже мертв! Он испортил Роману всю жизнь! Вот почему нам приходится так много путешествовать. Роман уезжает из каждого города прежде, чем люди успевают узнать о нем всю эту правду. Только не говори ему, что тебе все известно. Он так любит вас с Ги, что не вынесет этого. А я очень хочу, чтобы эта поездка была для него счастливой; у него ведь осталось их не так уж и много… Я имею в виду – путешествий. Может быть, перед нашим отъездом ты возьмешь у меня кое-какие продукты из морозилки? Пришли к нам Ги, и я его нагружу.
Лаура-Луиза в своей небольшой темной квартирке на двенадцатом этаже, где тоже пахло таннисом, устроила вечеринку в честь отбытия Кастиветов. Приехали Визы и Гилморы, миссис Сабатини со своим котом Флэшем и доктор Шанд. («Почему Ги считает, что это именно доктор Шанд заводит магнитофон? – удивлялась Розмари. – И откуда он знает, что это магнитофон, а не флейта или кларнет? Надо будет у него спросить».) Роман рассказал о маршруте, и миссис Сабатини была очень удивлена, узнав, что они не остановятся ни в Риме, ни во Флоренции. Лаура-Луиза угощала самодельными пирожными и слабоалкогольным пуншем. Поговорили о гражданских правах. Розмари слушала этих людей, которые так напоминали с виду ее тетушек
Ги настоял на том, чтобы утром помочь им с отъездом, хотя Роман бурно протестовал. Вернувшись домой, Ги поставил будильник на полдевятого, и как только он прозвенел, быстро надел холщовые брюки и майку и отправился к Кастиветам. Розмари пошла вместе с ним в своем широком полосатом халате. Вещей было мало: два чемодана и шляпная коробка. Минни надела на шею фотоаппарат, а Роман – новый приемник.
– Если человек берет с собой больше одного чемодана, – весело сказал он, запирая дверь на оба замка, – то он обыкновенный турист, а никакой не путешественник.
Стоя у подъезда в ожидании такси. Роман еще раз проверил билеты, паспорта и деньги. Минни обняла Розмари за плечи.
– Где бы мы ни находились, мы мысленно каждую минуту будет с вами. А ты, милочка, не волнуйся – скоро ты снова станешь счастливой и стройной, все тревоги пройдут, а рядом с тобой будет лежать твой маленький сынок или дочка.
– Спасибо. – Розмари поцеловала ее в щеку. – Спасибо вам за все.
– И пусть Ги присылает нам побольше ваших фотографий, ладно? – И Минни поцеловала ее в ответ.
– Обязательно.
Потом Минни повернулась к Ги, а Роман взял Розмари за руку.
– Я не буду желать вам всего хорошего, потому что уверен – вы в этом не нуждаетесь. У вас и так все будет очень, очень хорошо.
Розмари поцеловала и его.
– Счастливого путешествия. И возвращайтесь назад целыми и невредимыми.
– Возможно, – с внезапной грустью ответил Роман, – я останусь в Дубровнике, Пескаре или на Мальорке. Посмотрим, посмотрим…
– Возвращайтесь, – повторила Розмари и поймала себя на том, что ей действительно хочется, чтобы они вернулись. Она снова поцеловала его.
Подъехало такси. Ги и привратник поставили чемоданы возле багажника. Минни сгорбилась и пролезла в машину. На ее белом платье проступили пятна от пота под мышками. Роман, кряхтя, устроился рядом.
– В аэропорт Кеннеди, – сказал он шоферу.
Кастиветы отчаянно заулыбались и стали махать на прощание руками. Такси отъехало. Но Розмари не почувствовала особого облегчения от того, что скоро они будут уже далеко.
Несколькими часами позже она решила отыскать книга Хатча и перечитать кое-что. Может быть, сейчас ей все это покажется глупым и смешным? Но книги нигде не было. Ни на полках, ни в шкафу. Тогда она спросила Ги, и он ответил, что выбросил ее с мусором еще в четверг. – Извини, дорогая, но я не хотел, чтобы ты читала всякую ерунду, которая к тому же так расстраивает тебя. Розмари была обижена и раздражена.