Ребята Джо
Шрифт:
— Путь к ней очень тяжел, дитя мое, а лавровый венок имеет свои тернии. Мне кажется, вы обладаете большим мужеством, а следовательно, и постоянством. Может быть, из вас что-нибудь и выйдет. Приходите, и мы посмотрим. — С этими словами мисс Камерон взяла браслет и улыбнулась так ласково, что Джози хотелось расцеловать ее. Она благоразумно сдержала свой порыв, хотя глаза ее были влажны не только от морской воды, когда она с жаром благодарила артистку.
— Мы мешаем мисс Камерон купаться, а скоро начнется прилив. Пойдем, Джози, — сказала внимательная Бесс, опасаясь, что их посещение затянулось уже слишком долго.
— Бегите по берегу, чтобы согреться.
«У этой девочки живое и выразительное лицо, красивые глаза, масса темперамента, много смелости и силы воли. Может быть, что-нибудь и выйдет. Материал хороший: она из талантливой семьи, посмотрим».
Конечно, Джози не сомкнула глаз в эту ночь и утром не находила себе места от волнения. Дядю Лори очень забавляло все приключение, а тетя Эми ввиду столь знаменательного случая достала ее самое нарядное белое платье. Бесс одолжила ей свою лучшую шляпу, а Джози с утра носилась по полям и лесам, собирая букет из диких роз, белых азалий и папоротника, который она намеревалась преподнести своему кумиру. В десять часов она уже была одета и сидела, рассматривая свои новые перчатки и пряжки на туфлях, становясь все бледнее и серьезнее по мере приближения рокового часа.
— Я пойду одна, так будет свободнее говорить. Бесс, помолись, чтобы она не ошиблась. Так многое зависит от того, что она скажет. Не смейтесь, дядя, для меня это очень важно, и мисс Камерон знает это. Поцелуйте меня, тетя Эми, вместо мамы. Если вы довольны моей наружностью, мне больше ничего не надо. — И, стараясь в своих движениях подражать знаменитой артистке, Джози, очень авантажная и хорошенькая, отправилась в путь, вполне сознавая весь драматизм ситуации.
Зная, что отказа быть не может, она смело позвонила у двери, которая открывалась только для немногих посетителей. Ее ввели в прохладную гостиную, где в ожидании хозяйки она наслаждалась созерцанием кое-каких портретов театральных знаменитостей. Она была знакома с ними по книгам, знала все их испытания и победы почти наизусть. Но вскоре она так увлеклась ролью леди Макбет в той сцене, где несчастная королева ходит во сне, что все окружающее перестало для нее существовать. Букет заменял ей свечу, а лицо ее приняло трагическое выражение, в то время как она вполголоса декламировала монолог.
Мисс Камерон незаметно следила за ней несколько минут, а затем перебила ее, войдя в комнату с теми словами и тем выражением лица, которые делали эту сцену лучшей в ее репертуаре.
— Я никогда не смогу прочитать это как вы, но я буду стараться, если вы мне позволите, — воскликнула Джози, забывая в эту минуту всю свою благовоспитанность.
— Так покажите, что вы можете, — ответила артистка, благоразумно приступая прямо к делу.
— Позвольте мне сначала передать вам вот это. Я думала, что полевые цветы придутся вам больше по вкусу, чем оранжерейные, и мне было приятно собирать их для вас, так как я ничем другим не могу отблагодарить вас за всю вашу доброту ко мне, — сказала Джози, передавая свой букет.
— Они действительно нравятся мне больше, и вся моя комната полна букетами, которые какая-то добрая фея оставляет у моих ворот. Но мне кажется, я знаю теперь,
— Простите мне эту вольность, но я не могла удержаться. Я так преклоняюсь перед вами, что, не имея возможности проникнуть к вам лично, я была рада думать, что мои розы доставляют вам удовольствие.
Что-то в голосе девочки и в характере ее подношения тронуло артистку, и, притянув Джози к себе, она сказала ей просто:
— Они мне доставляли очень большое удовольствие, моя милочка. Похвалы мне надоели, но такое отношение, как ваше, для меня очень ценно.
Среди множества рассказов о частной жизни артистки Джози между прочим слышала, что мисс Камерон много лет тому назад потеряла жениха и с тех пор жила только для искусства. Девочке показалось сейчас, что в этом рассказе есть доля правды, и жалость к этой красивой одинокой женщине отразилась на ее живом лице. Но, словно желая позабыть о прошлом, ее новая знакомая сказала тем повелительным тоном, который так подходил ей:
— С чего же мы начнем? Вероятно, с Джульетты; чего она только не вынесла, бедняжка!
Джози действительно очень хотелось начать с несчастной повести Ромео и затем продолжать Бьянкой, Полиной[19] и кое-какими излюбленными кумирами начинающих артисток. Но, обладая большой проницательностью, она вспомнила совет дяди Лори и решила воспользоваться им. Поэтому вместо предполагаемой напыщенной тирады она продекламировала сцену сумасшествия Офелии, и сделала это очень хорошо, так как неоднократно проходила ее с профессором в колледже.
Джози была, конечно, еще слишком молода, но ее белое платье, распущенные волосы и живые цветы, которые она рассыпала на воображаемую могилу, содействовали иллюзии. Она пела песенки Офелии нежным голосом и, перед тем как исчезнуть за занавеской, бросила, уходя, такой прощальный взгляд, что вызвала неожиданные аплодисменты со стороны своего строгого критика.
Ободренная ими, Джози радостно возвратилась обратно.
— Отлично, лучше, чем я ожидала. Попробуйте что-нибудь другое.
Джози взялась за монолог Порции[20] и декламировала очень хорошо, делая надлежащие ударения во всех красивых местах. Затем, не выдержав, она взялась за сцену Джульетты на балконе и кончила сценой отравления в склепе. Она была уверена, что превзошла самое себя, и ожидала одобрения. Звонкий смех мисс Камерон возмутил и удивил ее, и Джози спросила учтиво, но холодно:
— Дома находили, что эта сцена мне удается лучше других. Я жалею, что вы с этим не согласны.
— Душечка, вы играете ее ужасно, да иначе и быть не может. Что вы можете знать о любви, страхе или смерти? Оставьте их в покое, не беритесь за трагедию, пока вы не подготовитесь к ней.
— Но вы аплодировали Офелии?
— Да, эта сцена была очень мила, и всякая неглупая девочка сумела бы справиться с ней. Но настоящее значение Шекспира еще недоступно вам, моя милая. Лучше всего вам удалась комическая роль, там вы проявили действительный талант: было смешно и трогательно, а в этом и кроется настоящее искусство. Не теряйте его. Вы хорошо продекламировали монолог Порции, продолжайте в том же духе; это развивает голос, учит выразительности. У вас хорошие голосовые данные и природная грация, что очень важно и с трудом приобретается школой.