Ребята Скобского дворца (Военная проза)
Шрифт:
— Всю бы жизнь здесь просидел, — вздохнул Цветок, ощупывая тяжелую бархатную драпировку.
Выйдя из белого мраморного зала, ребята снова гуськом поплелись по шумным, людным коридорам, пропахшим махорочным дымом, который сизыми клубами стелился по потолку. Впереди в шинели нараспашку, со сдвинутой набекрень фуражкой шел Царь, зорко глядя по сторонам. За ним шагали Ванюшка и Купчик, один в осеннем драповом пальто и в кепке, другой в меховом пиджаке и в круглой шапке, тоже глазея по сторонам. Замыкали шествие Цветок в своем неизменном кожушке и Копейка в потертой, изъеденной молью барашковой шапке пирожком.
И как это часто бывает, когда уже ребята потеряли всякую надежду встретить Максимова, он вдруг совершенно случайно столкнулся с ними в вестибюле.
— Огарки! Как вы сюда попали? — только и мог сказать Максимов, качая от удивления давно не стриженной головой и поднимая на лоб очки.
«Огарки» шумной гурьбой окружили его.
Быстро пробежав глазами записку от Акима, он скомкал ее, сунул в карман.
— Все уже сделано, — проговорил он больше для себя, чем для ребят. Расспросив про Акима, Максимов спохватился: — Вы, наверно, голодны, как церковные мыши?
Он повел ребят длинными коридорами куда-то еще ниже, в бывшую трапезную монастыря, а теперь столовую Смольного. Там тоже было шумно, стояли длинные очереди сперва за талонами, затем в раздаточную.
— Надо накормить хлопцев, — сказал Максимов, подойдя к столу, за которым выдавали талоны.
Взглянув из-за спины Максимова на человека, выдававшего талоны, Ванюшка раскрыл рот, и у него округлились глаза от удивления: это был бывший маркер чайной Терентий.
Терентий, узнав ребят, тоже изумился:
— Ивашка, и ты здесь?
— Уже давно, — сообщил Ванюшка, радуясь встрече.
«А ты давно здесь?» — хотел спросить Ванюшка, но не решился.
Получив талоны, ребята встали в очередь.
Минут через десять им налили по тарелке душистого мясного борща, на второе — гречневую кашу. Расплатившись за ребят. Максимов ушел.
С большим аппетитом они поужинали.
— Знатно, — похвалил Копейка, расстегнув ватный пиджак и поглаживая себя по животу.
— Чувствительно, — отозвался Цветок, облизывая ложку.
С таким же удовольствием они выпили по жестяной кружке полусладкого чая.
— Т-теперь можно и воевать, — подытожил Царь, раскрасневшись, распахивая свою шинель.
А Ванюшка никак не мог опомниться после встречи с Терентием. «Очевидно, Терентий был у большевиков большим человеком, раз ему доверили выдавать талончики», — думал Ванюшка. Неуемное любопытство Терентия в чайной, непонятные разговоры с посетителями, и игра на бильярде, и пропажа папирос у Михеля — все теперь предстало перед Ванюшкой в совершенно другом свете.
— Вздремнуть бы часок! — мечтал Царь.
— Пошли домой... — торопили его ребята. — Нас уже ждать перестали. Ночь наступила.
Царь все еще медлил. Он готов был остаться здесь совсем. И только решительные требования скобарей заставили его покинуть шумный, бурлящий, залитый огнями Смольный — главный штаб восставшего народа.
Сойдя со ступенек подъезда, ребята снова окунулись в холодный, затянутый мокрым туманом сумрак осенней ночи.
За металлической изгородью на площади по-прежнему толпилось множество народу; потрескивая и дымя, горели костры; подъезжали автомобили, бронемашины. А с прилегающих к Смольному улиц подходили все новые и новые группы людей, вооруженных и без оружия, торопливых, озабоченных.
В этот поздний час, в ночь на 25 октября 1917 года, когда ребята с Типкой Царем возвращались домой из Смольного, Петроград уже наполовину, если не больше, находился в руках восставшего парода.
Утром Царь еще спал, растянувшись прямо в шинели на сундуке, когда в комнате появился пропадавший несколько дней Володя Коршунов. В черной кожаной куртке, с револьвером на боку, перепоясанный пулеметной лентой, он сразу наполнил комнату шумом, грохотом, заставив Царя приподнять взлохмаченную голову.
— Спишь! — возмущенно завопил Володя, немилосердно тряся Типку за плечи, — Весь Петроград восстал, а ты дрыхнешь! Временное правительство уже низложено!
Схватив со стола что-то съедобное и спешно пережевывая, блестя глазами, он торопливо сообщил:
— Ночью почтамт захватили. А утром юнкеров разоружили... Будем штурмовать Зимний!
Забрав с тарелки несколько картофелин и выхватив из ящика комода чистый носовой платок, он так же стремительно, что-то на ходу наказывая Типке, выбежал из комнаты.
Тяжело стуча сыромятными ботинками, он уже мчался вниз по лестнице, оставив Царя в величайшей растерянности. Медлить Типка не стал. Сон с него слетел окончательно. Позавтракав, Царь тоже бросился на улицу.
У ворот Скобского дворца столпились прохожие и читали только что наклеенное Серегой Копейкой экстренное сообщение. На листовке крупными буквами было напечатано:
ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НИЗЛОЖЕНО! ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ ПЕРЕШЛА В РУКИ ОРГАНА ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ — ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА, СТОЯЩЕГО ВО ГЛАВЕ ПЕТРОГРАДСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА И ГАРНИЗОНА. ДЕЛО, ЗА КОТОРОЕ БОРОЛСЯ НАРОД: НЕМЕДЛЕННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО МИРА, ОТМЕНА ПОМЕЩИЧЬЕЙ СОБСТВЕННОСТИ НА ЗЕМЛЮ, РАБОЧИЙ КОНТРОЛЬ НАД ПРОИЗВОДСТВОМ, СОЗДАНИЕ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА, — ЭТО ДЕЛО ОБЕСПЕЧЕНО.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЕВОЛЮЦИЯ РАБОЧИХ, СОЛДАТ И КРЕСТЬЯН!
Прочитав листовку, Царь не стал собирать ребят. Примчавшись к себе на завод, Царь, к величайшему огорчению, узнал, что сформировался второй заводской отряд красногвардейцев и ушел сражаться на Невский.
— Немного опоздал ты, хлопец! — посочувствовал Типке в проходной седенький разговорчивый старичок сторож. — На смерть пошли. Без победы наши не вернутся.
Царь отправился один, ругая себя.
В этот хмурый осенний день приметного паренька в солдатской шинели с «Георгием» на груди видели на многих улицах Петрограда. У ворот Петропавловской крепости, из арсенала которой восставшие вывозили на грузовиках оружие. У Мариинского дворца, где сосредоточивались красногвардейские отряды. У Михайловского военного училища, где произошла стычка с юнкерами. На Вознесенском проспекте навстречу Царю попался роскошный лимузин, в котором ехал верховный главнокомандующий Керенский.