Ребята Скобского дворца (Военная проза)
Шрифт:
На другой день, это было двадцать четвертого октября, на Васильевском острове в совершенно неурочный час загудел гудок на трубочном заводе. Сразу же откликнулись в разных местах еще несколько гудков. Трубный рев заводов призывал к восстанию.
— Что-то загудели, — насторожились жители.
Минут пять спустя по улице в четком походном строю уже прошел отряд Красной гвардии, за ним — другой.
Скобари долго бы оставались в неведении, если бы домой с завода не прибежал Царь. Тот был одновременно взволнован и расстроен. Началось восстание, а винтовки он не получил. Красногвардейцев много, а оружия мало.
Царь помчался разыскивать Володю, надеясь с его помощью достать оружие. Володю он не нашел. А встретив на дворе скобарей. Царь воспрянул духом, и решение пришло само собой.
Винтовку он достанет в бою с классовым врагом.
— Айда на Невский! Буржуйскую власть свергать!
Клич Царя быстро облетел весь двор.
— Пошли-и! На Невски-ий! — слышались голоса.
Дома Царь сменил свою рабочую куртку на солдатскую шинель и приколол Георгиевский крест. Собирался он, как на войну.
— Далеко ли? — интересовались соседки по квартире.
— Не-ет, близко, — отвечал Царь, запихивая в карман несколько вареных картошин.
На дворе он громко свистнул, и его сразу окружили скобари.
— Много... всех не возьму... — решил Царь. С собой он отобрал человек десять ребят, наиболее боевых.
Просились остальные, но Царь обещал скоро вернуться и дать дальнейшие указания. Действовал он смело, решительно, своей осведомленностью внушая полное доверие к себе. Никто не сомневался, что Царь все знает, ведь он же солдат.
День был такой же серый, осенний, как и солдатская шинель Царя. По небу, словно клубы дыма, низко стлались и ползли мокрые облака. Мелкий дождь то принимался моросить, то снова утихал. Ребята шли молчаливые и серьезные, не задавая лишних вопросов. Царь, за ним Цветок, Копейка, Ванюшка и даже Купчик шли свергать буржуйскую власть. Пошли со скобарями и гужееды. Они догнали Царя на пути.
— Народ шатается, — объяснял дор огой Царь, — только большевики твердо стоят. Закон свой имеют. Ленин дал.
— А какой это закон? — интересовался Спирька.
— Вот чудак-то, не знаешь! — Царь усмехнулся. — Пролетарская революция!
— А почему большевики называют себя большевиками? — спрашивал кто-то. — Они что, наибольшие?
— Большевиков много. — Царь медлил, подыскивая подходящие слова. — Большие дела будут делать.
Невский проспект в этот день не бурлил, как в дни февраля. По широкой, ровной, торцовой дороге проезжали извозчики, катили таксомоторы, громыхали трамваи. По тротуарам текли потоки людей. Как и обычно, торговали многие магазины, звенела музыка в кинематографах, были открыты театры, переполнены кафе. Ребята остановились у полуоткрытого окна ресторана «Европа», с наслаждением принюхались и вопросительно посмотрели на Царя. В ресторане гремела музыка, вкусно пахло чем-то жареным.
Обескураженный Царь молчал — сражаться оказывалось не с кем.
А величайшая из всех революций все же началась. Но так скрытно от посторонних, что образцовым порядком и тишиной днем двадцать четвертого октября на центральных улицах Петрограда были обмануты не только ребята из Скобского дворца. Были обмануть! многие и даже Временное правительство.
— Обмишулился ты, Царь, — с упреком бросил Типке Спирька Орел.
Царь продолжал молчать.
Мимо по тротуару проходили офицеры и чиновники. Торопливо шагали студенты, какая-то барыня вела на блестящей цепочке огромного породистого пса.
Ребята прошли еще несколько кварталов. Напрасно Царь озирался по сторонам. Нигде из винтовок не стреляли. Не трещали пулеметы и не кричали «ура». Куда же подевались красногвардейцы? Неужели сидят в засаде и выжидают?
— Пошли домой, — предложил Спирька, у которого уже промокли ноги.
— Пошли, — пробурчал Царь, не глядя на ребят.
Гужееды и несколько скобарей со Спирькой во главе ушли вперед. Возле Царя медленно брели Копейка, Ванюшка, Цветок и Купчик. И тут пытливый, острый взгляд Царя увидел то, на что никто из ребят не обратил внимания. На Невском появились патрули вооруженных солдат и рабочих. Они не стреляли и никого не задерживали, но шли твердым, уверенным шагом, молчаливые и суровые, очевидно имея определенное задание.
Прошел один патруль... другой... третий...
У Царя не осталось никакого сомнения. Восстание началось.
— Р-ребята! — заговорил Царь сразу осипшим голосом, указывая на проходивших мимо красногвардейцев. — Наши! Идут сражаться.
Все, кто находились с Царем, воспрянули духом.
В этот день вооруженные отряды и патрули красногвардейцев, солдат и матросов действовали по заранее разработанному Военно-революционным комитетом плану, утвержденному Лениным. Но действия их пока были тайными.
Царь с ребятами находились возле Казанского собора, когда рядом остановился патруль. Командовал им бородатый солдат в рваной шинели, с винтовкой за плечами.
— Антип! — вдруг радостно воскликнул он, узнав Царя. — Корешок! Чего ты тут шляешься?
Перед Царем стоял его однополчанин Прокофий, с которым они вместе лежали в лазарете, а потом приходили и чайную «Огонек».
После короткого, делового разговора Прокофий дал Типке адрес и приказал:
— Мчись немедленно к нашим. На Каменноостровский, к товарищу Вахромееву... такой он рыжий, очкастый, в пиджаке. Доложишь, что так и так... находимся на Невском, а закрепиться в намеченном пункте не можем... Охраняется он сильным отрядом юнкеров. Будем здесь ожидать приказа, если обстановка не прояснится.
— П-пошли, — приказал, в свою очередь, ребятам Царь.
— Куда? — в один голос спросили скобари, сгрудившись возле Царя. Догонять ушедших они не стали.
— На П-петроградскую. Боевое р-ре-волюционное задание!
Больше никто ничего не спрашивал.
На остановке ребята атаковали переполненный трамвай. Цветок и Копейка уцепились сзади за резиновую кишку, а Царь с Ванюшкой и Купчиком повисли на подножке. Поскрипывая на крутых поворотах и непрерывно звеня, трамвай повез их на Петроградскую сторону. Мелькали огни на улицах. Продолжал моросить дождь.