Рецепт дорогого удовольствия
Шрифт:
— Да, дорогая, когда дело касается Вити, я становлюсь гнусным типом. С этим тебе придется смириться раз и навсегда.
ГЛАВА 8
Большая и хмурая, как Дольф Лундгрен, Раиса Тимуровна заваривала в закутке кофе. К ее прическе двумя шпильками была пристегнута маленькая белая шапочка, похожая на кастрюльку.
— Сейчас явится, — ворчливо сказала она Глаше, имея в виду Нежного. — Потребует горячий кофе и булку. Будто я не секретарша в офисе, а его личная домоправительница.
— Как
— Какой пистолет? — тут же насторожилась Подвойская.
— С пулями, — промямлила Глаша.
— Наверняка есть, — рассудительно заметила та. — Он без охранника ездит, а все ж таки человек с положением. — Она понизила голос и добавила:
— И он очень злой. Может, сразу это и незаметно, потому что у него глазки синие да губки алые, но я-то знаю!
Накануне вечером Глаше пообещали, что каждое слово, сказанное в кабинете Нежного, будет записано и передано в компетентные органы. Ее задача состояла в том, чтобы испугать большого босса. И заставить его проболтаться.
— А если он меня задушит? — спрашивала Глаша. Она ни за что не хотела соглашаться на роль шантажистки, которую ей навязывал Стрельников. — У него брат, впадающий в состояние неконтролируемой ярости, да и у самого Андрея Васильевича с нервами не так, чтобы очень.
— Он не станет душить тебя в собственном кабинете! — убежденно говорил тот, — Он ведь не дурак! Он пообещает заплатить за молчание и назначит встречу в таком месте, где не будет свидетелей. А днем, в профилактическом центре, где полно сотрудников и пациентов, ты можешь ни о чем не волноваться! Кроме того, я буду в машине возле входа и, если что, успею прийти тебе на помощь.
— Ну да! — не поверила Глаша. — Пока ты дотрусишь от машины до кабинета, меня можно будет десять раз укокошить.
— Глаша, ты сама сказала, что он должен понести наказание.
— Я не для того сказала, чтобы подвергать себя риску, а совсем наоборот!
— Ты рискуешь только одним — остаться без работы.
— А ты рискуешь остаться без меня!
Стрельникова это не проняло, и Глаша вынуждена была подчиниться. И вот теперь она мандражировала, ожидая, когда Нежный явится в профилактический центр и нужно будет его шантажировать.
— Глашечка, ты чего-то боишься! — заявила Раиса Тимуровна, глядя на нее с подозрением. — Он что, пристает к тебе?
— Кто? — сделала удивленные глазки та.
— Кто-кто? Он.
— Да, он пристает! — неожиданно согласилась Глаша. Ей надо было хоть как-то объяснить свое нервическое состояние, и она решила, что на фоне двух убийств эта маленькая ложь проскочит незамеченной. Откуда ей было знать, сколь жестоко она заблуждается!
— То-то я смотрю, ты как пришла, так все и снуешь туда-сюда и трясешься вся, как в ознобе!
— Мне с ним надо поговорить, с Андреем Васильевичем, — сообщила ей Глаша. — И я не думаю, что он обрадуется тому, что услышит.
— Он недавно звонил, сказал, что подъедет минут через пятнадцать. То есть уже совсем
— А зачем тянуть? — мрачно спросила Глаша, жалея, что вообще связалась со Стрельниковым. Надо было настрочить анонимный донос, а самой уехать в туристический вояж. Например, на автобусе по Европе. И захочешь убить — никогда не найдешь. Если уж сами туроператоры иной раз найти не могут, то убийца и подавно не сыщет.
Выпросив у Подвоиской наперсток кофе из начальственного «котла», Глаша убралась в свой кабинет, чтобы кусать там себе локти и поминутно выглядывать в окно, проверяя, не едет ли большой босс. Ей и в голову не пришло, что Раиса Тимуровна приняла ее слова о приставаниях Нежного близко к сердцу. С тех пор как Андрей Васильевич прописался в офисе, благоговение Подвойской перед начальством лопнуло и теперь, словно шов, медленно разъезжалось.
Представив, как Нежный будет приставать к Глашечке, а то еще начнет орать, как в прошлый раз, Раиса Тимуровна преисполнилась негодования. «Девчонку-то совсем защитить некому, — подумала она. — Правда, у нее есть брат, но брату разве все так сразу объяснишь? Да и что бедолага успеет предпринять, когда он явится с минуты на минуту?»
Она вошла в директорский кабинет и, поставив на стол поднос с кофе, задумчиво огляделась по сторонам. Разве что спрятаться где? В кабинете наличествовало одно-единственное место, игнорируемое новым начальником, — узкая кладовка, куда Петя Кайгородцев складывал все, что придется.
Раиса Тимуровна открыла кладовку и тотчас же поняла, что вряд ли та годится для тайника — внутри стояли стеллажи с полками, и между ними оставалось довольно узкое пространство. Однако это было единственное убежище, поэтому она повернулась к кладовке спиной и начала медленно вращать туловищем, пытаясь ввинтиться внутрь.
Как ни странно, ей это удалось, и, гордая собой, она захлопнула дверку. Конечно, не обнаружив секретаршу на рабочем месте, Нежный велит ее немедленно разыскать, да еще скажет за глаза какую-нибудь гадость. Но Раиса Тимуровна считала, что у нее есть шанс отомстить ему за все.
Тем временем прошло уже десять минут, а Нежный все не ехал. Секретарша начала потеть. В тесной кладовке было жутко неудобно и душно, полки вдавливались в пышную плоть, а в нос лезла щекотная пыль. Раиса Тимуровна чихнула, и тут услышала знакомый голос в приемной. «Пришел!» — поняла она.
Дверь открылась, и Нежный вошел в кабинет, поскрипывая ботинками. Бросил на стол «дипломат». Хмыкнул. Вероятно, увидел кофе и рассердился, что он остыл.
— Интересно, где эта карга? — пробормотал он, и Раиса Тимуровна едва не захлебнулась бурной яростью.
Обозвать ее каргой! Когда она еще рассчитывает найти себе жениха и регулярно дает объявления в газете «Знакомства»!
И тут в кабинет постучали.
— Да! — крикнул Нежный командирским тоном.
— Можно? — Раиса Тимуровна услышала Глашин голос и поняла, что представление начинается.