Рецепт надежды
Шрифт:
– Надо нам его тоже ввести в меню, – рассеянно сказала Катарина, усаживаясь рядом с Ирой, – а ты отдыхай побольше на неделе! У тебя же личная жизнь такая бурная! Ещё опоздала на той неделе из-за неё!
– Ничего у меня не бурное, – печально проговорила Ира, придвигая к себе чашку с шиповником и грея о неё руки, – наоборот… у меня всё в последнее время кувырком.
Катарина внимательно посмотрела на неё и сказала:
– Знаешь, иногда только кажется, что всё кувырком. Что ты неудачница. Что тебя никто не любит. А если покопаться в себе, разобраться, то всегда
– А у тебя – кто?
– Витка.
– Серьёзно?! Сестра?
– Ну да. Просто сейчас я переживаю неудачный роман. И, конечно, кажется, что в жизни счастья нет. Но посмотришь на её смеющуюся рожицу, дёрнешь за косичку, и уже легче становится. А у неё такой человек – я.
– Я видела! – засмеялась Ира. – Ты её по врачам довольно ловко водила!
Катарина улыбнулась в ответ и пододвинула к Ире корзиночку с сухариками – такие сухарики стояли на всех столах в кафе, и на кухне тоже.
А Ира про себя подумала, что и у неё есть такой человек. Игорь. И не нужно на него сердиться. Не смог позвонить – значит не смог. Значит, первый шаг надо сделать ей, Ире.
Она достала телефон и написала: «Привет! Встретишь меня на остановке через час?»
– Нет, вы на неё посмотрите, вся в эсэмэсках и любви! – возмутилась Таирка и сунула Ире в руке пакет с разбившимся горшком и базиликом. – Вот, держи! Жалко было выбрасывать. Небось любимый подарил!
Троллейбус Ире попался сонный – еле полз.
Ира посматривала в окно, любуясь зелёной листвой, сквозь которую просвечивал жёлтый свет, первый предвестник того, что лето перевалило за половину. На окне застыла россыпь капель, будто дождь раздумывал: пойти или нет.
– Громыхает, – сказала, ни к кому не обращаясь, бабуля в розовой блузке с кружевами, нервно обмахивающая лицо журналом.
Ира улыбнулась ей. На душе было спокойно. Чай с сухариком и душевный разговор с Катариной вселил и в неё уверенность.
Скоро она обнимет Игоря, и все обиды забудутся.
Вот только из сумки пахнет базиликом, который Ира, жалея, всё-таки унесла домой. Странное дело – запах. Ещё утром Ире нравился пряный аромат фиолетовых листьев, она часто добавляла базилик в салат, прятала листик между сыром и ветчиной в сэндвичах, даже посыпала им гречку.
Но теперь запах напоминал о расхулиганившихся учениках и потому тревожил и даже слегка раздражал.
Ира поплотнее завернула пакетик, спрятала на дно сумки, вжикнула застёжкой и принялась выглядывать Игоря на остановке.
Увидев его, вздохнула с облегчением. Не опоздал. Правда, какой-то мрачный и осунувшийся, даже не смотрит в сторону троллейбуса, но всё равно, её Игорь, родной Игорь.
Ира выскочила из троллейбуса к нему навстречу, обняла его, потёрлась щекой о его рубашку. Он сомкнул руки на её спине, и так они стояли несколько секунд.
«Вот бы замереть так навеки», – мелькнуло у Иры в голове, но в небе загрохотало, и Ира расцепила объятия. Погладила Игоря по щеке, чмокнула в подбородок.
– Небритый, – кокетливо сказала она, – бороду до пят отращиваешь?
Он кивнул, не улыбнувшись. Озадаченная Ира отстранилась.
– Что-то
Игорь покачал головой.
– Как дела? – хрипло спросил он, потом откашлялся и повторил вопрос.
– Ох, – проговорила Ира, – ох… Знаешь, даже не знаю, как сказать.
Она взяла Игоря под руку, и они направились к дому. Мимо них пробежала женщина в чёрном спортивном костюме с собакой, афганской борзой, и мимоходом улыбнулась им обоим.
– Не хочу тебя грузить, – продолжила Ира, ответив на улыбку женщины, – я знаю, в последнее время я стала такой болтушкой. Самой неловко. Всё треплюсь, треплюсь, тебе слова вставить не даю. Так что буду краткой: с детьми было тяжело. Но потом я поговорила с Катариной. И она… В общем, она сказала, что часто наши проблемы кажутся нам проблемами. А на самом деле всё у нас в порядке. Не в том смысле, что «руки-ноги есть – ну и радуйся». А в том, что мы часто думаем про себя плохо. Корим себя за что-то. А на самом же деле всё в порядке. Вот как у нас с тобой… Вроде бы проблемы, но на самом деле я понимаю, что мне всё это кажется. Никаких проблем нет!
Игорь странно посмотрел на Иру, но она не обратила внимания.
– Наверное, всё дело во мне, понимаешь, Игорь? Я слишком люблю копаться в себе. Разбирать свои чувства на молекулы. Часто кажется, что у всех поступков людей есть глубинные, тайные причины. А их нет! Мне просто мерещится теория заговора там, где её нет.
Ира замолчала, спохватившись, что снова разболталась. Но Игорь никак не откликнулся. Он шёл рядом, но, судя по всему, думал он о чём-то своём.
Ире захотелось рассмешить его, растормошить, заставить хотя бы улыбнуться!
– Ну что такое? – спросила она деланно капризным голосом. – Может, ты в Турции роман завёл? А?
– Завёл, – вдруг сказал Игорь странным голосом, в котором слышалось гордое отчаяние.
До Иры не сразу дошли его слова. Она продолжала улыбаться.
– Не смешно, – сказала она, ощущая странную слабость в коленях.
– А я и не шучу, – ответил Игорь, глядя в сторону.
Ира опешила от того, что в его голосе звучал вызов. Что-то вроде «да, я такой, а что?». Он никогда, никогда с ней так не разговаривал! Она цеплялась за эти мысли: о его тоне, о его холодном взгляде. Смысл сказанного по-прежнему не доходил до неё, точнее, она сама не пускала его внутрь себя, хватаясь за какие-то только ей видимые соломинки призрачной надежды, надежды на то, что это всё – какая-то страшная шутка.
– И… и… кто это? – пролепетала Ира.
Деревья закачались. Медленно, вверх, потом вниз.
– Оксана. Наверное, ты её помнишь…
– Игорь, – Ира чувствовала, что ей не хватает воздуха, – Игорь, ты… ты шутишь?
Она спрашивала и слышала треск соломинок, которые так и ломаются в её руках.
Игорь глубоко вздохнул. Его лицо болезненно скривилось. Не поднимая головы, он проговорил еле слышно:
– Нет. Я… теперь… с ней. Послезавтра она приедет. Прости.
Ира зажала рот рукой. Рука пахла базиликом. Гром так и не грянул. Ноги вдруг стали такими слабыми… Что с ней?!