Рецепты счастья
Шрифт:
Еще в ноябре надо мной каждое утро всходила радуга. В смысле, я была счастлива, потому, что, просыпаясь, всегда на подушке рядом видела любимое лицо этого дурака Борьки, уже давно брошенного женой и лечившего свои сердечные рваные раны в моих объятьях. Борька подходил мне в мужья по всем показателям. Во-первых, я его любила. Ну и во-вторых – все остальное. А главное – он свободен! Холостяк! Бывшая жена не в счет. Так мне, по крайней мере, казалось. Надо сказать, что вопрос о замужестве стоял уже очень остро, как-никак тридцатник отгуляли. Пора-пора-порадуемся. Да только радоваться, получается, нечему. Потому что именно эта бывшая его Наташка позвонила 28 ноября и сказала, что помнит, что у ее Борюсика день рождения, и почему бы им его, по старой памяти, вместе не отметить.
А тут все вопросы свои насчет Нового года задают, как будто бы не видят моих зареванных глаз. Все ведь видели, все всё знают, а все равно спрашивают. А тут еще на экране телевизора все от радости одурели – Новый год! Джингл-белл-джингл белл!!! Семейное у всех счастье!
Обнадеженные моим «Щелкунчиком», друзья и подружки постепенно перестали меня пытать и стали готовиться к празднику – кто как, кто куда, кто с кем.
Мимо елочных базаров я проходила закрыв глаза, а от запаха хвои меня подташнивало. В голове была только одна мысль – скорей бы это тридцать первое декабря наступило и прошло. А там уже будет легче.
В отличие от меня мои подружки Нового года ждали, любили этот праздник. Забыли, что ли, что старше становятся – цифры ведь никто не отменял.
Как-то забежала Ирина. Ее с Игорем пригласили в какую-то крутую компанию. У нее новое платье готово, а подходящих украшений нет. И она пришла порыться в моих «драгоценностях» – недорогой, но вполне симпатичной бижутерии. – Ларис, одолжишь на денек? Да бери, пожалуйста, – хоть на денек, хоть навсегда. Производи впечатление. Мне ведь все равно уже ничего никогда не понадобится – осколки разбитого сердца не склеить, не сложить… Ирина убежала, вполне счастливая, и обещала потом рассказать, как там, в крутой компании, было. И еще она сказала, что у нее предчувствие, что в эту новогоднюю ночь Игоряшка сделает ей предложение.
Галка тоже жила в ожидании счастья. Прямо перед Новым годом должен прилететь с Ямала ее любимый Толик. Уже полгода он там вкалывает, и скучает и грустит по ней, но вырваться к Галке своей ненаглядной никак не может – держит важная работа. И вот, наконец, под Новый год прилетит и привезет ей разных подарков. Особенно Галка мечтала о вкусной ямальской рыбке – нельме, муксуне. Они будут стругать замороженные тушки тонкими кусочками, а потом есть, обмакивая в соль, смешанную с перцем. Там, на Ямале, именно так делают.
Вот чудная эта Галка. Нет бы думать, как они с Толиком целоваться-обниматься будут, а она – рыбку в соль с перцем… Не буду же я ее мечту исправлять – пусть как хочет, так и мечтает. Все равно ей лучше, чем мне. Одно только ожидание – уже счастье. А у меня и этого нет.
Санек и Серега – рыцари мои верные, дружки надежные, в Новый год, как они говорят, будут «бороться с нуждой». Это означает – выступать будут на разных праздничных площадках. Они – гитаристы, аккомпанирующий состав. Гитары под мышки – и на всю ночь: перебегать, переезжать с одной площадки на другую да деньги по карманам раскладывать. Новогодняя ночь музыкантов полгода кормит. Хорошо, что работы много – певец, которому они аккомпанируют, как раз в большой популярности, нарасхват. И сам он парень добрый – с ребятами заработком делится. Только хорошо бы, чтобы новогодняя ночь была не очень холодной, а то можно и пальцы отморозить – струны-то у гитар металлические, а площадки в основном открытые – на улицах и площадях. Они, мои дружки, меня, конечно бы, одну в новогоднюю ночь не бросили, но, сами понимаете, жить-то на что-то надо.
Может, правда на «Щелкунчика» пойти? Театр уж полон, ложи блещут – точно так, как писал Великий поэт. Музыка в балете великая, а говорят, что такая музыка души лечит, и фуэте всякие вообще отвлекают от мыслей. Конкретно, о Борьке- дураке несчастном, и вообще о том, что никому на свете я не нужна. Но как представлю картину – окончился балет, и я одна иду по предновогоднему городу. Сыпется серебряный снег, торопятся встречать Новый год счастливые люди – бегут и едут мимо с сумками, подарками – парами и семьями. А я, как дура, топаю одна, с кислой физиономией.
Еще три дня назад оставалась слабая надежда на Юльку. Она, конечно, компания не самая веселая. Еще бы – тридцатилетие отгуляли три года назад, а Германа, как говорится, все нет. Думаете, я «Пиковую даму» вспомнила? Да нет. Как раз так зовут Юлькиного возлюбленного. Герман женат и уже пять лет Юльке голову морочит, что жену свою он не любит, а любит как раз Юльку, и что вот-вот разведется, и они с Юлькой поженятся. И Юлька, дуреха, ждет. А Герман, как отпуск – с женой, субботы с воскресеньями – дома, с семьей. Вот и любит моя Юлька все эти пять лет только вторники и четверги. Я-то давно поняла, что ничего у них не изменится. Даже подсчитала все вторники и четверги в году – количество дней, когда Юлька бывает счастлива. Всего-то около ста дней получилось – не так уж и много. Тем более, что иногда эти дни на праздники выпадали.
Так что Юлька была реальной кандидатурой моей новогодней напарницы-страдалицы, но так вышло, что три дня назад у нее заболела собака. Она, Юлька в смысле, – волонтер, и всех собак на улице подбирает, лечит, выхаживает. И как раз у любимой ее собаки, семнадцатилетней дворняжки Дуни, что-то серьезное с печенью, и Юлька на работе взяла отпуск и сказала, что ни за что Дуньку, эту старушку беззубую, одну в новогоднюю ночь не оставит. Я, конечно, Юльку не понимаю, но она человек очень добрый и преданный, даже чересчур, и ее в этом деле не сдвинешь. Я иногда даже думаю, что Герман, может, из-за собак этих поселиться у нее не торопится. Короче, выходит, что и Юлька в Новый год может составить мне компанию только по телефону.
А за Дуньку я рада: хоть она под бой курантов будет не одна.
Никакой елки! Еще чего! Потом иголки два месяца подметать! И готовить ничего не буду – кому есть-то? Тридцать первого нарочно долго не вставала с кровати – спать-то не могла, но просто так валялась, чтоб остальная часть дня покороче была. Лежала и думала о судьбе своей горючей, о Борьке-дураке, о друзьях и подружках.
Вот, к примеру, Борька. Что ему было не так, что Наташка его бывшая едва пальчиком пошевелила и он бросился в свою былую жизнь, в этот, как он мне рассказывал, ад кромешный. Одни скандалы и Наташкины истерики. И даже один раз какое-то настоящее предательство. Борька говорил, что я – его счастье, о котором он даже и мечтать не мог.
По специальности Борька был инженером, но устроился работать куда-то на киностудию, где снимают документальные фильмы. Он там за аппаратуру отвечает и числится помощником оператора. Работа ему нравилась – поездки, новые места, интересные люди. Ну а зарплата, сами понимаете… Вот из-за этого с Наташкой и скандалы. А я что – во-первых, прилично зарабатываю – гид-переводчик, редкий язык, японский. Две экскурсии в день – Москва – столица СССР – пять рублей, Кремль – сердце столицы – три рубля. Да еще японские туристы подарки дарят – колготки, авторучки, зонтики. Один раз даже часы Seiko подарили. А сколько мне зонтиков этих надо? Уже всех вокруг ими одарила, а излишки – в комиссионку. Это еще добавочный заработок. Так что для истерик поводов нет, как у его избалованной Наташки. И вообще, к слову скажу, я всю жизнь очень умеренных потребностей человек. И до сих пор всегда хочу меньше, чем могу себе позволить. Это такая моя жизненная привычка и наука. Я – сама-сама-сама!!! И никто мне ничего не должен. Удобно, кстати. Но мужчины, как видно, любят как раз тех, кто все время у них что-то требует. И Борька – конкретный пример. А я, дурочка, хотела ему на Новый год дорогущую меховую шапку подарить – ведь на съемках часто холодно бывает. А эта его любимая вязаная шапочка меня просто раздражала. Наташка, видите ли, когда-то сама ему связала. Лучше бы работать пошла и сама себе на капризы свои деньги зарабатывала. А то за все их совместные семь лет только шапочка вязаная – вся ее работа. А остальное – одни истерики.