Речной детектив

Елиава Роман

Иван хотел было дать ей отповедь, мол он сам по себе, а она сама по себе, но тут опустил глаза и увидел двух мальцов, вцепившихся ей в юбку. Один меньше другого. Ему стало жалко бабу и её детей.

– Ну, хорошо, хватай их под мышки и прыгай. Я буду тащить тебя, а ты смотри, не отпускай малых.

Евдокия кивнула и сглотнула слёзы. Как ей повезло. Она схватила обоих мальчиков и, отгоняя страх, кинулась в воду. Холодная река сразу вызвала спазм дыхания, женщина перепугалась. Но тут сильная рука вытащила её голову на поверхность. Евдокия смогла сделать вдох. Она пыталась держать головы мальчиков над водой. Мужик тащил её за собой лицом вверх, но скоро её руки устали, как устал и Иван. Он не отпускал бабу, но уже не мог постоянно держать её голову над водой. Евдокия периодически захлёбывалась, глотая холодную речную воду, потом отплёвывалась и пыталась дышать,

потом снова погружалась. Скоро этот ужас стал ей казаться бесконечным: вода во рту, вдох, задержать дыхание, выдох, потом снова вдох. Когда же конец этому? И тут она поняла, что её левая рука ей помогает, колошматя по поверхности реки, ребенка в ней уже не было.

– Господи! – вскрикнула она и, испугавшись, схватила второго мальчика двумя руками.

Вода мгновенно хлынула ей в рот во время этого вскрика, потому что волна накрыла и её, и теряющего последние силы Ивана. Судорога прошла по телу Евдокии, когда река, преодолевая последние сантиметры, добралась до её легких. Руки женщины бессильно разжались. Иван, не обращая внимания ни на волны, ни на усталость, продолжал плыть к берегу и тащить за собой бабу.

Чистопольский купец Полонский проснулся от криков «пожар» и быстро проверил карманы. Деньги и векселя, которые он вёз из Астрахани, были при нём. Всё в порядке. Обуваясь, он обдумывал, что происходит на корабле. Может, как уже бывало, загорелась рогожа от непотушенной папиросы? Думая об этом, он оставался совершенно спокоен, пока не вышел на палубу. На палубе он увидел, что весь нос парохода, где располагался первый класс, представляет собой огромный костёр. Полонский, недолго думая, повернулся и прыгнул в воду. Мощными гребками он поплыл к берегу, размышляя о воде и о том, как пребывание в ней отразится на чернилах в его векселях.

Когда Азат спросонья сообразил, что происходит, корабль уже был объят пламенем и дымом. Выход был отрезан. Татарин затравлено оглянулся, и его взгляд упал на иллюминатор. Это был единственный путь к спасению. Оказавшись снаружи, Азат вцепился в край иллюминатора, поскольку не умел плавать. Его плечи и голова оставались над водой. Внезапно перенаправленные порывом ветра лепестки огня лизнули лицо Азата и опалили веки его закрывшихся глаз. От жара и с испуга он чуть не отпустил руки, но в последний момент удержался. В это время из открытого иллюминатора показалась босая нога и уперлась ему в голову.

– Эй, кто там?! – воскликнул Азат.

Нога отдернулась, из иллюминатора высунулось испуганное лицо подростка.

– Я, – неуверенно ответил подросток.

– Плавать умеешь?

– Нет.

– Давай, спускайся сюда, – предложил Азат, – садись мне на плечи, будем держаться вдвоем.

Василий Калентьев, нижегородский крестьянин, выскочил из рубки третьего класса, когда на пароходе уже воцарилась паника. Нос горел, все бежали на корму. Пока Василий пытался разобраться в ситуации, кто-то сбил его с ног. Другой бегущий больно наступил на руку. Однако, крестьянину удалось подняться, и он увидел, как люди рядом с ним один за другим стали прыгать за борт. Василий хорошо плавал, а потому у него не возникло сомнений, что нужно делать. Он вскочил и вслед за этими людьми бросился за борт. Василий мягко вошёл в воду, но только затем, чтобы вместе с остальными его затянуло под колесо парохода. Машинист оставался в машинном отделении и продолжал выполнять указания капитана, который вёл горящее судно на песчаную отмель. Удар лопасти сломал Василию лопатку и ключицу. Он успел сделать другой рукой ещё один гребок прежде, чем получить удар по голове и пойти на дно.

Мария стояла на горящей палубе, не в силах пошевелиться от страха, – огонь был повсюду. Её ноги отказывались двигаться, пальцы крепко впились в плечи дочери, которую она прижимала к себе. Мимо женщины быстро прошли шестеро мужчин с шашками, похожие на астраханских казаков. Последний из них бросил на неё мимолётный и равнодушный взгляд, и, не останавливаясь, проследовал за остальными. Мария наблюдала, как казаки перерубили веревки, а затем споро спустили на воду огромную спасательную шлюпку парохода. После чего все шестеро ловко перелезли в неё через борт и исчезли. Пламя со всех сторон поползло на женщину, Мария закричала.

Доктор Гомельский сначала побежал со всеми на корму, спасаясь от пожара, когда внезапно наткнулся на старушку, которая просто сидела у стены, ожидая своей смерти. Решение пришло мгновенно. Доктор схватил её в охапку и буквально запихнул в стоявшую рядом корзину.

– Держитесь, матушка!

Он поднатужился и схватил корзину, а затем

вместе с ней прыгнул за борт. Доктор сразу погрузился под воду, а когда вынырнул, то увидел, что покачивавшуюся корзину уже отнесло далеко от корабля. Он огляделся: вокруг барахтались люди, и тут рядом с ним, подняв брызги, что-то упало. Гомельский поднял голову и в заревах пожара увидел человека, который швырял вниз с парохода какие-то предметы. Он сделал два гребка и понял, что рядом с ним упала деревянная скамья. Доктор ухватился за неё и громко закричал:

– Сюда, здесь можно держаться!

Заведующий Ровненской почтовой станцией господин Стрелков одним из первых подоспел на своей лодке к горящему пароходу, который уткнулся носом в песок. Он хотел спасти почту, перевозимую в те времена на подобных пароходах по Волге. Но увидев пылающее судно, по которому корчась, бегали, превратившиеся в факелы, люди, понял, что сейчас совсем не до почты. Зарево освещало десятки, если не сотни, людей, барахтавшихся в черной ночной реке. Они кричали и тонули. Заведующий почтой взялся за весла и тут заметил двух человек, которые вцепились в иллюминатор горящего корабля. Несколько гребков веслами, и он рядом.

– Давайте, держитесь за борт лодки, скорее! – обратился он к ним.

Однако, мальчик, сидящий на плечах у мужчины, не по возрасту серьёзно ответил ему:

– Мы продержимся, спасайте остальных!

Стрелков задумался всего на секунду, а затем парой движений вёсел быстро развернул лодку.

Утром урядник, прибывший с приставом Соколовым к месту крушения парохода, не мог поверить своим глазам. Казалось, что обыденным августовским утром к Ровному каким-то чудом переместилась часть ада. Весь берег был усеян трупами. Повсюду стонали раненые и покалеченные. Ободранные, голые и полуголые люди бродили среди тел, пытаясь отыскать своих родных. Количество жертв было запредельным, а ведь ещё многие утонули. Если бы не буксирный пароход купца Обухова и несколько местных лодок, жертв было бы гораздо больше. Недалеко навзрыд кричала женщина. Полицейский уже знал, что оба её ребёнка утонули, а её саму спас какой-то мужчина из третьего класса. Многих покалечили колеса парохода, другие были обожжены. Команда сумела привести корабль к берегу, машинист и капитан до последнего были на судне, в то время, как лоцман и почти вся прислуга судна сгорели. Ходил слух, что это – поджег. С этим придётся разбираться, как и с тем, что по заявлению очевидцев во время трагедии мимо прошёл пароход «Миссисипи», но не остановился, чтобы помочь выловить людей. Полицейский прошел вперёд и увидел лежавших в ряд трех утопленников в хороших и, предположительно, дорогих костюмах. Все карманы на одежде были вывернуты. Некоторые добровольные помощники и спасатели были больше похожи на стервятников.

– Идём, – сказал уряднику пристав, – прибыли прокурор из Саратова и агент пароходной компании. Похоже, из четырех сотен душ на пароходе сгинули больше половины.

Урядник последний раз оглядел весь этот ужас, который ему предстоит помнить до конца жизни, покачал головой и пошёл вслед за приставом.

Иван

Не сказать, что в августе девяносто первого в Петербурге было холодно, однако, это лето выдалось холоднее предыдущего. Поэтому утром, когда Иван Трегубов вышел из парадного на улицу, то смог лицезреть опередившее его облачко своего дыхания. Стройный, голубоглазый шатен с элегантными усиками на лице поежился и направился в сторону Невы. До назначенного часа ещё было время. Иван немного нервничал из-за вызова в министерство, поэтому встал пораньше и решил пройтись по набережной.

За все эти годы он так и не привык к этому городу. Красивые и богатые дома, иногда излишне богатые. Улицы и проспекты, кажущиеся чем-то логичным и законченным, в отличие от некоторой хаотичности его родной Тулы. Всё здесь было более правильным, более европейским, но, при этом, более холодным и чуждым, в некоторой степени даже обездушенным. Ивану, конечно, больше нравился родной и привычный с детства город, куда он планировал скоро вернуться. Хотя, если сравнивать с Петербургом, вторая столица, Москва, сейчас тоже казалась ему гораздо комфортнее. Может, это потому, что она больше схожа с Тулой, чем Петербург, а, может, и потому, что вторая, а не первая. «Несомненно, у Петеребурга есть своё очарование, но только летом», – размышлял Иван, наблюдая, как легкий ветерок шевелил зеленые листья на деревьях. Зимой здесь совсем неприятно, в то время, как тульская зима Ивану очень нравилась. А, может, он просто скучает по дому, который всегда милее сердцу? Может, дело только в этом?