Рецидив
Шрифт:
— Там есть еще одна лестница, она ведет на кухню, и есть лифт небольшой для официантов, что приносят заказ в те номера.
Ах да, я совсем забыла, тут же у нас почти мини-бордель: девочки, мальчики, выпивка, закуска, наркотики, филиал рая по-шакаловски, все в лучших традициях.
Свет гаснет совсем, потом загорается снова, замираем на месте, ладонь парня сухая и горячая, сжимает мою руку, но это не успокаивает, лишь больше нарастает страх. Когда я уже перестану в этой жизни всего бояться? Но то, что происходило в той комнате с Шакалом, было реально страшно.
Каждой клеточкой своего тела ты ощущаешь свою обреченность, никто не придет тебе на помощь, никто не спасет от насилия. Так уже было и не раз. Именно от этого кроет сознание чернотой и безумным страхом.
Свет мигает словно в фильмах-катастрофах, еще немного и кажется рванет или накроет цунами.
Парнишка пришел вовремя, просто ангел-спаситель мой, или тот турок, что кому-то сломал руку. А может, он все выдумал? Да нет, не может быть, там внизу реально шум и грохот стоит. Откуда-то из-за угла выворачивает мужчина, шаги уверенные, размашистые, мы шарахаемся в сторону, пропуская его.
Черная рубашка, брюки, он стоит очень близко, кого-то задвигая за свою широкую спину, смотрит на нас совершенно черными глазами. Красивые глаза, такие восточные, и сам мужчина восточный. Темные волосы, густая щетина, он быстро, но внимательно осматривает нашу странную парочку.
Я в мужской футболке, ну хоть не с голыми титьками, парень со мной так вообще в одних джинсах. Лишь потом, в этом полумраке, замечаю за спиной мужчины движение, выглядывает девушка, так же, как и я, испуганно смотрит.
— Стася?
Бросаюсь к ней, но мужчина останавливает меня, упирая ладони в грудную клетку, и качает отрицательно головой.
— Стася, что происходит? С тобой все в порядке? Что случилось?
Стаська, моя рыжая подружка, облегченно выдыхает, тянет мужчину за плечо, чтобы он не останавливал меня.
— Все хорошо, Рам, это моя подруга, все хорошо.
Он все равно продолжает подозрительно смотреть, оглядывая нас с барменом, но руку убирает, не видя в нас опасности. Странный он, и имя у него странное. Кто вообще он такой?
— Стась, что произошло? Говорят, там чуть ли не ОМОН штурмует клуб, Коваль с Шакалом и охраной — все там. Кто-то начал пальбу, и какой-то турок сломал охране руку.
Тут же замолкаю, на слове “турок” снова гляжу на этого здорового мужика, он точно похож на турка. Рамазан, точно, о нем последнее время только и говорит Шакал, Рамазан Хаким, тот, что привез товар, который пропал вместе с деньгами Шакала. Я помню имя, но не видела его ни разу.
Мужчина что-то говорит на непонятном языке, тянет Стасю за руку по коридору через кухню, он уверенно идет на выход.
— Стася, объясни, что происходит?
Но подружка только оборачивается, пожимает плечами, еле успевает за турком, он продолжает крепко сжимать ее ладонь, а она ни капли не сопротивляется.
— Агат, все потом, я не могу объяснить, это так долго и сложно. Что у тебя с лицом? Тебя что, били? Шакал?
Она так испуганно смотрит, а в ее
— Долго объяснять, — отворачиваюсь, не хочу об этом, не сейчас, стыдно.
Мы с парнишкой идем за ними, снова останавливаемся, где-то вышибают двери, на кухне никого нет, хотя здесь всегда реально полно поваров и официантов. Все так и оставлено, как было, на плите подгорает мясо.
— Всем на пол лицом вниз! Работает ОМОН.
Совсем рядом слышны приказы, я вздрагиваю. Да, сейчас точно не до выяснения того, что Стаська делает с турком, и куда он ее тащит.
— Здесь еще одна дверь.
Мой спаситель оживает, ведет уже нас всех по очень темному коридору, выходим прямо на улицу через толстую металлическую дверь. Стоим на высоком крыльце, это для машин, что привозят на кухню провизию. Оно так удачно расположено, где-то на углу здания, стоящая газель закрывает нас от парковки.
Турок легко спрыгивает, тянет за собой Стаську, подхватывает на руки, а я замечаю, как он смотрит на нее. Скудное замешательство, но этого хватает, чтобы понять, как он к ней неровно дышит. На Стаське лишь короткая юбка и почти прозрачная майка, под ней кожаный лиф. Волосы распущены, рыжие пряди до самой талии, она скользит по его телу, мужчина придерживает, а я удивляюсь все больше и больше.
В голове обрывки тех фраз бармена о том, что турок до открытого перелома сломал кому-то из охраны руку. Такой может и шею свернуть одними руками, и не поморщится. Так это он из-за Станиславы начал ломать кости?
Меня грубо тянут за руку, не так сексуально, и на том спасибо, опускают на асфальт, бармен прыгает сам. Ночь холодная, морозный осенний воздух сразу пробирает до костей, изо рта пар.
— Надо обойти, моя машина с той стороны, может, ОМОН не все здание окружил.
Турок тянет Стаську в другую сторону, не обращая на нас внимания, она оглядывается, пожимает плечами, словно извиняется.
— Агат, все хорошо, не переживай, я позвоню. Правда, все хорошо.
Все ли у меня хорошо, так же, как у Стаськи? Нет, у меня все очень хреново. Но не говорю этого, слежу, как они быстро удаляются, сама спешу за своим спасителем. И как я ей позвоню? Как я вообще кому-то позвоню? Телефон, сумка, ключи от квартиры — все осталось в клубе в гримерке. Я в одних порванных трусах и чужой футболке. Если меня не удавит Шакал, то Морозов придушит точно.
Пробираемся через голые кусты, их ветки больно бьют по ногам и лицу. Трогаю щеку и губу, болит ужасно, надо бы приложить что холодное.
Наконец, выходим на парковку, ту, что на детской площадке. Старенький “Сузуки” мигает сигналкой.
— Залезай быстрее, замерз ужасно.
Забираюсь в салон, там тоже холодно, заводится мотор, машина начинает нагреваться.
— Тебя как зовут? — поворачиваюсь к парню, он достает с заднего сидения куртку, протягивает мне, хотя сам вообще в одних джинсах. — Надень на себя лучше, — но он всовывает мне ее в руки, а сам достает оттуда же свитер и натягивает через голову. Ничего не остается, как накинуть куртку, так хоть теплее.