Редхард по прозвищу "Враг-с-улыбкой"

Ледащёв Александр

— Я жалею о том, что не приказал тебе каждый день являться ко мне с докладом! — Редхард с трудом слышал голоса, но слова разбирал. Мужчина говорил негромко, но зло. В следующий миг случилось невозможное — полянка огласилась звоном сильной пощечины. Голова Удольфы дернулась, но она лишь выпрямилась. Молча.

— Дура! — прошипел мужчина, и звон второй оглушительной пощечины раздался на поляне. Редхард поднял голову, не веря своим глазам — человек в плаще и черной маске брезгливо хлестал Удольфу по лицу, а то стояла, выпрямившись, не смея ни уклоняться, не закрываться, — кто позволил тебе, песий выкидыш, беспокоить Древние Слова?! Кто, гниющая сука, позволил тебе сделать из него змелюдя? Чем ты думала, мразь? — и снова посыпались пощечины.

Редхард еле разбирал слова, да еще к тому же подул сильный ветер. Кто же это? Но уже было понятно, что и в этом ковене все по правилам — глава ковена (а кто бы еще посмел отхлестать Удольфу по щекам?!) был мужчиной. Прекрасно. Что теперь он знает? Что есть кто-то, кто смеет хлестать Удольфу по лицу, как сутенер дешевейшею из своих подстилок, а та подставляет ему лицо, приседая в реверансе после каждой пощечины. Этот кто-то сильнее ее. Важнее. Главнее. Муть. Этот кто-то еще и живет, надо полагать, не очень далеко. Есть тут места, опаснее Веселого Леса, тут, в округе? Нет. Нет во всем майорате. Чудесно. Итак? Есть кто-то сильнее Удольфы, живет недалеко от Веселого Леса (если Удольфа могла бы по его приказу являться к нему каждый день, как понял Редхард), но вряд ли Удольфа в восторге от унижения и она бы с удовольствием отомстила бы, если б смогла. И точно, что искала Удольфа не дурака Никера.

Человек на поляне поднял зачем-то левую руку к голове и тут месяц-предатель скинул с себя облачко, ударил по лужайке дождем серебра. Редхард бесшумно упал в траву ничком.

Жуткая, чудовищная улыбка растянула его твердые губы, обнажив, кажется, все зубы до единого. «Редхард змелюдь, вы говорите?» — зло прошипел он и бесшумно пропал в Веселом Лесу, оставив странную парочку выяснять свои отношения.

Редхард по прозвищу «Враг-с-улыбкой»

1

Он проснулся рано, на восходе. В окно долго смотрел на встающее за Веселым Лесом, солнце. Неспешно думал, прикидывал одно к другому. Курил натощак (еду ему приносили попозже, сам он в кухню не пошел, да и думать всегда лучше на пустой желудок).

Значит, имеется убитый Никер, что не вызвало, однако, никакой реакции в Доме Ведьм. Мала сошка или еще не нашли? Пес с ним. Имеется таинственный экзекутор. Имеется побитая Удольфа. Еще имеется шанс, наконец, все закончить в один день. Нужно лишь верно рассчитать время.

Он достал из сумочки стебелек «Глазок удавленника», тщательно вымерил его длину, примерно прикинул, какой кусочек ему нужен, чтобы стать человеком не на сутки, а на несколько часов. Он так и сидел со вчерашнего дня в облике змелюдя, не выходя из комнаты. Показалось бы странным, что он не поспешил стать человеком, как делал всегда до нынешнего дня. Спешил в человечье обличье. Как он уже выяснил, раны, полученные в облике змелюдя, зарастали, только когда он был змелюдем, и то же самое происходило и с человеческим обликом. То ли крючки, которыми нарисовали ему вечную улыбку, были чем-то смазаны, то ли заколдованы, но шрамы его, уже полностью зажив, не стягивались. Напротив, бугрились на щеках, широкие, выпуклые, шириной равные толщине пальца взрослого человека. Ладно, пусть так. Зато клеймо, зло подумал Редхард, удалось на славу. Как в книге пропечатано — «ЗЛОЙ». Аккуратно, чистенько, ровно, чудо просто.

За своими тайными думами дождался Редхард завтрака. Да, в Доме Ведьм было немало существ, которые по социальной лестнице стояли даже ниже его. Хотя почему — даже? Как-никак, он личная игрушка самой мистре Удольфы, с ним не шути…

Есть «глазки удавленника» натощак было бы просто глупо, слишком уж вредна была травка. Травка, которой он не мог запастись. Он поел, дождался, пока унесут посуду, посмотрел в окно, улыбнулся чему-то и снова сел на топчан. Еще рано. Пути ему предстояло часа три, потом три часа обратно и неизвестно, сколько времени займет задуманное им небольшое дельце. То, что он

в облике человека и в полной амуниции (которую ему опять вернули! А чего им было бояться? Ну, застрели он Удольфу, убей еще несколько ведьм, ладно, допустим. А дальше-то куда? Без травки-то?) куда-то идет со двора, никого не волновало. Придет, куда денется. «Глазки удавленника» в огородах-то, чай, не растут.

Он уже подсчитал, когда ему стоит сжевать отмеренную порцию «глазок». В Дом Ведьм надо вернуться в полночь. В три часа пополудни надо откушать этого ядовитого, поганого сена. В его комнате была такая роскошь, как часы. Часы ему подарил, как бы ни дико это звучало, один из двергов, служивших Дому Ведьм. Дверги издревле славились своим мастерством в изготовление разных механизмов, первые «огнебои», а теперь лучшие, были их изобретением. Подарил — громко сказано. Завистливый карлик обменял прекрасные часы на заклятие «неугасимой трубки». Дверг сосчитал, сколько денег он сэкономит, поняв, что трубка Редхарда не нуждается в табаке, вырезал себе поистине неизносную трубку из железного дерева и пристал к змелюдю, как банный лист. Часы были Редхарду нужны, и он согласился. Пусть курит хоть до посинения, что дверг и делал теперь.

Часы пробили три. Редхард, уже отобедавший, сжевал кусочек стебля, привычно удержал приступ рвоты, оделся, собрался, спустился в конюшню и, не встречая у конюхов ни малейшего сопротивления, выехал со двора и исчез в лесу.

Через три часа легкой рыси, Редхард Враг-с-улыбкой въезжал в ворота того самого милого и аккуратного городка, откуда и начались его танцы с Домом Ведьм Веселого Леса. Он преспокойно, отвечая на неуверенные поклоны жителей, подъехал к ратуше, привязал у коновязи своего жеребца и легко взбежал по ступенькам вверх. Толкнул дверь, прошел в помещение и плотно закрыл ее за собой. Обернувшись, он увидел, что нос к носу стоит с гроллом-привратником.

— Вы? — спросил гролл, — прикажете доложить господину бургомистру?

— Нет, я хочу устроить ему сюрприз, — улыбнулся Редхард своей жуткой улыбкой.

— Но господин бургомистр сейчас может быть занят важными делами! — запротестовал лакей, отступая от Редхарда, так как тот неудержимо шел вперед.

— Вряд ли делишки бургомистра важнее вестей из Веселого Леса, — снова улыбнулся Редхард и выхватил шпагу, — с дороги, тварь!

— Сложно сказать, кто из нас больше тварь, — рассмеялся гролл, сжимая руки в «кулаки темного ветра» — средняя костяшка среднего пальца торчала вперед, стиснутая с боков указательным и безымянным пальцами. Шутки кончились.

И тут гролл кинулся на него. Да, гролл не ведьма Веселого Леса, но это быстрый, ловкий, умелый и сильный боец, он и кулаками мог переломать ребра, а то и проломить череп, сломать челюсть или вдребезги разбить внутренности. Редхард не хотел убивать гролла, а потом он просто прыгнул далеко вбок, подняв странную свою шпагу. «Не глупи, гролл. Мне нужен твой хозяин. Я верну тебе и зуб, и свободу» — проговорил Редхард, но гролл, как ручеек воды, скользнул к нему и почти прошел в зону ближнего боя. Шпага Врага-с-улыбкой оказались на четверть мига быстрее, и вошла верному гроллу в глазницу, насквозь пройдя голову и убив его сразу.

— Глупец, — с искренним сожалением проговорил Редхард, освобождая клинок, но не спеша убирать его. Он остановился на миг, прислушиваясь. Поединок их был быстр, шума не вызвал, других слуг в доме не было, или не было их поблизости, да и двери в кабинет бургомистра были плотно закрыты, так что вряд ли он что-то услышал.

Редхард поднялся к дверям в кабинет Торе, сильно ударил ногой в створку и прошел в кабинет. Торе стоял у стола. Искреннее удивление разлилось по его лицу.

— Господин Редхард, как же я рад! Какими судьбами? Как вы спаслись? Что с вашим лицом? — сыпал он вопросами. Редхард приложил палец к губам, аккуратно и плотно прикрыл дверь, прошел вперед и сказал: «Такие вещи лучше рассказывать не спеша, дорогой мой Торе, садитесь!»