Редкие рукописи
Шрифт:
2
Сдав вахту старшему помощнику "Альбатроса", я опустился в каюту и уснул, не раздеваясь.
Проснулся в 7 часов 13 минут. Океан был спокоен. Еле заметно покачивались айсберги. Я лежал ничком на маленьком плотике. Вглядевшись, увидел знакомую надпись на белой табличке:
ХОСЕ АЛЬВАРЕС
капитан
Значит, волей судеб я дрейфовал на двери собственной каюты. "Если мне суждено именно сейчас прибыть для дальнейшего прохождения службы в Преисподнюю, я явлюсь туда, можно сказать, на своей визитной карточке",
Не видно было ни людей, ни обломков корабля - вода и льды.
Болела голова. Как и отчего корабль погрузился в пучину - остается тайной. Очевидно, в момент катастрофы я был брошен стихией на дверь и сразу потерял сознание. Меня окружало ледяное безмолвие; в дальнейшем к описаниям природы я буду прибегать только, когда это необходимо для понимания происходящего.
Одиночество не страшило Хосе Альвареса. Мне уже приходилось после кораблекрушения провести несколько месяцев в здешних местах, в районе Берега принцессы Марты.
Тогда колония пингвинов, приглядевшись к чужестранцу, охотно зачислила меня на довольствие. Сперва я выполнял отдельные поручения Президента колонии - образованного и доброжелательного пингвина, а впоследствии поступил нянькой в семью Президента.
Пингвины носят птенцов, не сильно зажимая их лапами и передвигаясь короткими прыжками. Я освоил нехитрую систему и пользовался полным доверием хозяйки, сеньоры Президентши. Между прочим, почтенная матрона считала, что полы синего морского кителя - это крылья, плохо развившиеся вследствие тяжелой детской болезни, и очень сочувствовала мне.
У меня был в запасе табак, и я научил Президента курить. Долгие часы проводили мы за беседой, по-братски передавая друг другу ясеневую трубку.
...Метрах в десяти к западу на зеркальной глади океана выделялась бурая волнистая полоса с пенными краями. Я подгреб, пользуясь руками, как веслами. Поток подхватил плотик. Рядом светлело другое течение, синее.
"Меня несет к берегу, - сообразил я по многим признакам.
– А синее течение направлено в открытый океан. Будь, что будет", - подумал я, вызывая в памяти образ несравненной Бланки.
3
Течение, поднырнув под ледяную стену, уходило в морское дно и вырывалось на свет посреди суши. Меня выбросило на болотистый мягкий берег. Рядом с пенным фонтаном, доставившим меня сюда, синело овальное, совершенно правильной формы озерцо с воронкой водоворота: это был Источник Ясности, как я узнал впоследствии.
Поднявшись на ноги, я пошел в глубь острова. При первых же шагах из-под ног брызнуло множество крошечных зеленых лягушек и бурых жаб. Сказать по правде, я обрадовался нечистым животным, Конечно, лягушка - не пингвин и не человек, однако ведь и в ней живая душа...
До горизонта протянулась равнина, поросшая жесткой серо-свинцовой травой. Между зарослями травы поблескивали лужи.
Шагах в ста путь преградила ограда из ржавой колючей проволоки.
"Тут есть мои собратья!
– подумал я.
– Плотину может возвести и бобр, тоннель пророет и крот, многие птицы и звери сооружают строения из веток и глины, шелковую ткань ткет не хуже ткача насекомое, но только одни разумные существа создали с божьего благословения колючую проволоку, вместе со всем к ней причитающимся".
Перебравшись через ограду, я оглянулся. На дощечке, прибитой к столбику, было написано:
КУРТО ГУДРО РОБО
Я запомнил надпись и вскоре узнал ее значение: "За попытку проникнуть к Источнику Ясности - смертная казнь".
По-прежнему вокруг прыгали лягушки и бурые жабы. Вода в лужах была темная, густая, как кофе, и теплая. Над нею туманом стлался пар. В травяных зарослях то и дело попадались конические холмики, вроде больших муравейников.
Намереваясь передохнуть, я сел было на один из холмиков, но, к крайнему удивлению, он выскользнул из-под меня, подскочил и оказался человеком, во всяком случае - существом человекообразным, крайне худым, одетым как бы в стог из местной травы.
– Простите, дон!
– сказал я на родном испанском языке.
– Я не имел чести знать, что вы человек, и принял вас, как это ни странно, за кочку. Тысячи извинений!
– Эрто морано лесто _кочк_!
– скрипучим голосом отозвалось странное существо и само перевело на испанский: - Я и есть _кочк_, а не человек. Вы имеете счастье находиться в Королевстве Кочек!
Как я узнал вскоре, у обитателей Иллюзонии, в отличив от других христианских народов, слово кочка имеет не один, а два рода и три значения. Кочк - служит обозначением местных сеньоров, а кочка одновременно обозначает сеньор и сеньорит, красу Королевства, а также применяется в обычном своем смысле.
Термины - человек, люди и производные от них - человечность, человеколюбие - применяются только, когда речь идет о чужестранцах, и считаются почти оскорбительными.
В руках у кочка была заржавелая алебарда.
Разговаривая, кочк подпрыгивал, размахивал руками и хихикал. Из-под травяной хламиды высовывались тощие волосатые ноги. Нечесаные седовато-черные космы спускались на плечи.
Рядом с первым кочком словно из-под земли вырос второй, помоложе. Он также был вооружен ржавой алебардой и всеми повадками напоминал старшего собрата.
– Ты попал в бедлам, бедный Хосе, - сказал я сам себе.
– Лангустерро ларко бар-бар-бар-бартепето орро, - подпрыгивая, лопотал молодой кочк.
– Не правда ли - наше Королевство пре-пре-пре-препрекраснейшее в мире?
– перевел старший.
– Санчос?!
– воскликнул я, узнав наконец старого друга, Санчоса Контрераса. Год назад, после небольшого столкновения с законом, он нанялся гарпунером на китобой и не вернулся из рейса.
– Санчос! Мой добрый Санчос!
– Хосе!! Ты ли это?!