Редкие земли
Шрифт:
После этого программа съехала с рельс. Вечер, задуманный как строгий, изящный, высокохудожественный феномен возрождения Серебряного века, с каждым получасом превращался в сущий балаган. Тому способствовало многочисленное, чтобы не сказать, чрезмерное, присутствие ошалевшей от солнца и волн молодежи. В толпе то и дело возникали какие-то странные поветрия. Все вдруг стали, например, обмениваться памятными подарками. Бритни Спирс подарила банкиру Контексу одну из своих чудовищно красивых клипсов, а тот отдарился своей популярной в финансовых кругах трубкой. Дельфина Лакост подарила Никодимчику значок семейного крокодила, а тот ей ответил парой штиблет из крокодиловой кожи, что мамка вчера ему впопыхах купила в магазине Hermes по 12200 евро каждый, то есть 25500 за пару.
Ну что ж, ради правдоподобия приведем еще один пример неадекватного обмена. Король Ранис, до чрезвычайности растроганный вальсом с его мечтой Ашкой, подарил на лету во время кружения золотые булавки «Комсомолка Габона» следующим аттрактивным персонам: Ксюше Собчак, Ленке Стомескиной, Пашке Стратовой, Таньке Луниной и мадам Дэнекен де Колша — и получил от них соответственно следующие предметы: косынку «Стиль», пару носков с портретом Че Гевары, миниатюрное издание стихов Микки Крутояра, очки-лупоглазы, случайно оброненные парой сорок в саду Окселотла во время нападения на зрелый инжир, ну и наконец китайский веер русской дамы, недавно приобретенный на аукционе Кристи. Нужно ли говорить о том, что золотые булавки продолжали кружить в круговерти обменов, пока не сосредоточились все на лацкане пиджака завзятого коллекционера Высоколобого Бутылконоса.
Теперь давайте поговорим об угощениях. Начиналось все, разумеется, с шампанского, доставленного прямо из подвалов Реймса. Хозяйка воображала, что гости будут изящно стоять или деликатно перемещаться с бокалами божественного напитка. Возникнет великолепное вечернее настроение. Кто-нибудь под тихую музыку барокко прочтет что-нибудь из Северянина; ну, скажем:
У Ингрид Стерлинг лицо бескровно, Она шатенка, глаза лиловы И скорбен рот. Таится в Ингрид под лесо-феей Деми-монденка. Играет Ингрид, она поэзит, Она поет…И все, конечно, тут же поймут, о ком идет речь. Увы, так не получилось, а, наоборот, все смешалось, и в этом был повинен вальс Хозяйки с комсомольским королем Габона. Все как-то разволновались и сами закружились. Публика из нашего отечества стала то и дело подходить к бару и брать чего покрепче, в основном, конечно, водочку, но частенько и коньячку, и арманьячку, и ликерчику-с, то есть то, что французы называют дижестивами, то есть пищеварителями, что подаются уже в самом конце ужина. Группа сибиряков-геологов во главе со своим бригадиром, тщательно законспирированным на нашей родине Пришельцем и совершенно легальным на нашей не-родине месье Алмазо, за разговорами на темы своей жизни и труда, то есть о церии, самарии, неодиме, иттрии, европии, тербии, лантане, скандии, гадолинии, диспрозии, празеодиме, гольмии, эрбии, тулии, иттербии, лютеции и миш-металле, давно уже начала глотать популярнейший еще с советских времен напиток «Северное сияние», производимый самим пьющим народом при помощи равномерного слияния шампанского с водкой. Слух о том, что пьют сибиряки, быстро прошел по всему «Ангару», и возникло следующее поветрие — «Северное сияние»!!! Все бросились туда, сюда, где дают, столкнулись, смешались, возликовали и в конечном счете полностью накирялись.
Посреди этого поветрия, конечно, не так уж много нашлось гостей, способных по достоинству оценить дары моря, представленные в виде грандиозной клумбы в юго-западном углу помещения и источавшие аромат удивительной свежести сродни тому, что возникает в ноздрях любого ребенка по прочтении «Детей капитана Гранта»; и вкупе с беби– лимончиками, бьен антандю, вкупе с ними. В общем, кто-то омара тянул без всякой разделки,
Нужно еще упомянуть о дополнительной анархии, возникшей после раздербанивания даров моря. Перед началом собственно ужина горячих блюд, в частности, седла барашка, волжско-каспийских стерлядей, пожарских котлет имени Лжедмитрия, далее, господа, в манере изыска перечисляйте сами, гости должны были рассесться вокруг круглых столов в соответствии с именными карточками. Этого не произошло. Под влиянием разных поветрий, а именно вальса, обменов и «Северного сияния», стремительно возникали непредсказуемые компании, так что за одним столом вдруг собиралась теснотища, а за другим никого не наблюдалось, ну кроме, может быть, каких-нибудь специалистов еды.
К десерту, словно неожиданный прибой, возникло еще одно поветрие, которое мы можем грубо назвать «Ностальгическая слеза». Вольно или случайно каждый начинал вспоминать свою «малую родину», и даже командир пожарников, родом из департамента Юра, закручинившись, вспомнил все, что сгорело. Вполне естественно предположить, что и мисс Собчак, даже окруженная блистательными выпускниками «Школы Лярокка», могла поймать чью-то летучую слезинку: «Где ты родина моя, Горбушка, Рублевка, Куршевель?» Интересно отметить, что дети Стратовы при слове «родина» вспоминали не только безмятежное российское детство, но и годы конспирации: Никодимчик в Корнуэлле, где он воспитывался в семье сельских фармацевтов, таких внимательных и ласковых мистера и миссис Горизонт, а Пашенька в кантоне Гельвеция, где можно в добавление к русскому инглишу одновременно получить немецкое, французское, итальянское и ретороманское образование.
Теперь о десерте, он, право, заслужил хотя бы несколько строк восхищенного упоминания. Слегка чуть-чуть основательно задерганные официанты этого вечера умудрились все-таки утвердить в сердцевине «Ангара» огромный круглый торт «Стратосфер». Под сводами помещения появился медленно вращающийся многогранник с названиями всевозможных сластей, содержащихся в кондитерском шедевре. Гости при помощи специальных пультов дистанционного управления делали заказы, которые немедленно начинали пульсировать на многогранном мониторе. Когда все заказы были сделаны, прозвучала мощная музыкальная фраза и торт раскрылся, как цветок. Каждый сегмент с заказанной сластью осветился тонким лазерным лучом, посланным с монитора. Наступил апофеоз. Гости устремились к торту. Увы, мало кто из них был в достаточной степени сдержанным, и все как-то аляповато перемазались. Восторгу тем не менее не было конца.
Вслед за этим на всем пространстве возникло завершающее поветрие, которое можно было бы на классический манер назвать «атмосферой всеобщей влюбленности». Всеобщий свет был притушен, но повсюду засветились огоньки интимных бесед. Народ теперь ходил от огонька к огоньку и объяснялся в любви. Не обязательно мальчик девочке или наоборот; могли произойти и внутригендерные излияния. Старик Лярокк, например, признался своему корешу Баззу Окселотлу в том, что он его уважает, и тут же получил ответ взаимности.
Ашка и Ранис сидели вдвоем за маленьким столиком под самой крышей. Тут в присутствии короля королевствовал сумрак, позволяющий вообразить себя где-нибудь в американском клубе. Посвечивали белки глаз высокой персоны, посвечивала также с некоторой голубизной его фрачная рубашка, а темные зрачки персоны, лежащие на столике длинные пальцы, наклон плеч, ну и прочее говорили о его глубокой и нежной влюбленности. К этому времени он уже отослал весь свой секретариат в отель и теперь сидел перед дамой сердца в своем королевском одиночестве, если не считать рассредоточенной по разным уровням «Ангара» охраны. Что касается Ашки, то она то и дело бросала на его марксистское величество заинтересованные бойкие взгляды.