Редкостная Золушка
Шрифт:
Шла по коридору уверенной походкой, задрав подбородок.
— Здравствуйте… Добрый день… Нет, не читала… Разве в желтой прессе есть место правде…
Села в машину, глубоко выдохнув. Как будто через центрифугу прошла. А рот… Боже, я, наверное, потеряла возможность изображать на лице серьезное выражение из-за разведенных в вежливую улыбку губ. Так и помру, улыбаясь всем и вся. Кашину особенно.
По дороге домой нарушила скоростной режим, указанный на знаках дорожного движения. Так было проще не думать.
Дом,
Одиночество было хорошим собеседником. Конечно, я бы сейчас предпочла кого-то поматериальней, кто хотя бы имел уши и был способен воспринимать маты, которыми я покрывала белый кафельный пол своей кухни.
Но таковых не было…
У меня даже и подруг нет. Как-то не сложилось в жизни. Или мне просто было некогда. Подругам же тоже нужно было бы уделять время, которого просто не было.
Любовники. Да на хер им нужны мои слезотечения и матоизвержения. Такого добра у них и дома с запасом.
Хотя, Андрей мог бы и выслушать, наверное.
Нет. Не сегодня.
Сегодня я вполне обойдусь своей персоной.
Вспомнила все когда-то просмотренные мною фильмы про женщин, испытавших на себе всю горечь мужского предательства. То, как они ложками мороженого услащали этот фрагмент их жизни. Решила воспользоваться данной техникой, но стоило ванильному мороженому оказаться в моем рте, как в памяти возник образ Павла, склонившегося к моей груди, сосок которой прикрывала белая шапка сливок.
Выплюнула мороженое обратно. Выбросила ведерко со сладким антидепрессантом в мусорку.
Кашин, кыш из моей головы…
Нет, остается последнее проверенное средство — бокал белого сухого и горячая ванна.
Да, вот сопьюсь и буду сидеть с бывшим мужем в одной куче дерьма…
Понедельник стремительно шел к своему завершению. Убитый сожалениями Павел так мне и не позвонил. Сейчас я бы ответила на его звонок. Ик.
Лишь в третьем часу ночи телефон ожил на краткий миг. Посмотрела на пришедшее уведомление — сообщение для Павла доставлено.
Вот же черт, как я могла забыть его удалить…
***
— Все вы прекрасно знаете здешние порядки. Мобильная связь будет блокироваться во избежание терактов. Если кому-то нужно передать сообщение родным, пройдите в штаб, где связисты предоставят вам такую возможность…
Начался обычный инструктаж. Я прекрасно был осведомлен о том, как должна вести себя пресса в горячей точке. Но слушал внимательно. Вдруг что-то изменилось за то время, пока я восстанавливался морально и физически после той командировки…
После завершения инструктажа я прошел в штаб, где мне был предоставлен спутниковый телефон. Отправил сообщение Наде и родным.
Эти несколько дней командировки прошли спокойно. Относительно спокойно. Ко второму дню я стал привыкать к звукам автоматной очереди и взрывам. Они раздавались далеко,
За эти дни мы с оператором успели заснять много материала. Это было сложно. Морально тяжело. Я никак не мог забыть детских глаз, ставших вмиг взрослыми, в свои пять, десять, пятнадцать лет, пройдя через все ужасы войны.
Только мысли о Наде помогали немного отстраниться от всего кошмара, что сейчас происходил вокруг меня.
В понедельник наш обратный рейс был задержан из-за неблагоприятных погодных условий. Только лишь вечером нашей группе было разрешено покинуть лагерь.
Лететь предстояло долго, с пересадкой. Во время которой я успел включить телефон и прочитать входящее сообщение:
"Очень жду понедельника, согреваясь в горячей ванне. И как понимаешь, на мне сейчас ничего нет…"
Хотел было позвонить Наде, но удержался. Слишком поздно, точнее рано. Пусть спит.
Когда наша группа высаживалась в местном аэропорту было уже почти одиннадцать утра. Думаю, Надя уже проснулась…
Пять попыток и пять неотвеченных звонков. Странно.
Уже в такси раздался входящий звонок.
— Слушаю, — ответил, раздраженный тем, что звонит не Надя.
— Привет, мужик. Как командировка?
— Саня, чего надо? Не тяни, у меня дела.
— Поговорить надо срочно. Тут такое дело… В общем, не телефонный разговор.
— Через час. — Продиктовал адрес ресторана, что находился рядом с работой Нади. — Не опаздывай, у меня дела.
Попытался еще раз позвонить Надежде, но безрезультатно. Отправил сообщение.
Добрался домой, принял душ, переоделся.
Еще один мой неотвеченный дозвон, переводящий гудки на автоответчик. Что, так ответить сложно?! Или занята чем-то?
Завел свой кроссовер. Дал машине немного прогреться, пока курил. Потом выжал педаль газа.
День сюрпризов (Маты… без них никак)
От каждого звонка Павла сердце подскакивало куда-то к горлу. Когда же песня Ленинграда переставала играть, ко мне возвращалась способность дышать и мыслить.
Я обещала сама себе, что вот на следующий звонок я обязательно отвечу, но стоило рингтону оповестить о входящем вызове, как я опять вся цепенела.
Потом от Павла пришло сообщение. Краткое на столько, что я могла и не раскрывать его полностью, дабы Кашин не увидел, что сообщение просмотрено.