Рефераты для дурехи
Шрифт:
Ассортимент адских кушаний разнообразен: скорпионы, жабы, змеи; изысканное рагу из клещей; вместо вина – желчь и уксус из «замогильных давилен» (С. 370). Но, главное, звучит песня. Это очевидный ответ на куплеты во время ужина у Дон Жуана.
Голоса за сценой (поют)
Да узнает каждый, кто Перед богом тяжко грешен: Есть за все долги расплата, Есть конец долготерпенью (С. 370).Командор, пригласивший Дон Хуана в свой склеп на ответный ужин, вынужден констатировать верность Дон Хуана дворянскому слову, больше того исключительную щепетильность
Дон Гонсало
(…) Что я вижу? Верен слову тот, кто прежде Всех обманывал? (С. 368)Почему так изменился Дон Хуан? Складывается впечатление, что это другой Дон Хуан, не тот, что обманывал женщин и спасался от них позорным бегством, кто под покровом ночи выдавал себя за другого, только чтобы утолить свою похоть. К этому новому Дон Хуану испытываешь невольное уважение, даже симпатию: он ничего не боится, он идет на вызов, брошенный ему силами, обладающими гораздо большей властью, чем он. Эти силы могут стереть его с лица земли за секунду. Вместе с тем, несмотря на смертельную опасность, этот Дон Хуан проявляет неслыханную смелость пред лицом смерти, дышащей ему в глаза ледяным дыханием. Дон Хуан выказывает несомненное чувство собственного достоинства: он готов умереть, лишь бы не идти наперекор своим принципам. Но принципы ли это, или мужество в Дон Хуане поддерживает мелкое тщеславие?
Дон Хуан
Только мужичью пристало Опасаться мертвецов. Не страшусь я тех, кто полон Жизнью, силой и умом. Так ужель меня покойник В содроганье приведет? Я в часовню зван на ужин, И пойти туда мой долг. Пусть Севилья изумится, Видя, сколь я тверд душой (С. 358–359).Честь и достоинство, безусловно, присутствуют в личности Дон Хуана. (Из этих человеческих черт впоследствии рождается пушкинский Дон Гуан – поэт-романтик.) Его отвага как будто отводит в сторону школьное озорство в отношении женщин. Речь идет о смерти, и здесь Дон Хуан Тирсо де Молина оказывается на высоте. Он добровольно, не по принуждению протягивает руку смерти.
Конечно, Дон Хуан не побеждает, а умирает, но в этом поражении главная победа Дон Хуана над силами тьмы во имя радости жизни. Он так и останется с легкой руки Тирсо де Молина бессмертным героем, олицетворяющим мужество и отвагу, посмевшим бросить вызов самой безносой и безобразной смерти. В этом смысле Дон Хуан Тирсо де Молина – подлинный герой испанского Возрождения. В нем кипит полнота и радость жизни.
2.2 Дон Хуан де Маранья – святость или тщеславие? (По новелле П. Мерные «Души чистилища»)
Все мы привыкли к Дон Жуану – бабнику, подлецу, цинику, развратнику. Этот Дон Жуан стал притчей во языцех. Дон Жуану и его похождениям отдали дань почти все великие писатели, в том числе и Пушкин. Кстати, Пушкин даже составлял дон-жуанский список, в котором отметил свои победы над женщинами. То есть он в своей реальной жизни воплотил идеалы Дон Жуана, кроме того что в «Маленьких трагедиях» вывел Дон Туана вместе со слугой Лепорелло на сцену. Жене Наталье Николаевне Пушкин говорил, что она у него, кажется, 113-я.
Мериме – современник Пушкина. Друг Пушкина Сергей Соболевский был приятелем Мериме. Значит, они творили одновременно и вместе с тем какие разные у них получились Дон Жуаны! Пушкинский – благородный, страстный, поэтически вдохновенный. Не зря в фильме «Маленькие трагедии» его играет тоже великий поэт Владимир Высоцкий.
У Мериме Дон Хуан де Маранья – жесткий, бездушный, ненавидящий женщин человек, для которого главное – соревнование с волей женщины, которую следует подавить и присвоить. Душа для этой вариации Дон Жуана в трактовке Мериме – химера, фикция, обман церковников. Души нет как у женщин, которых он соблазняет, так и у него самого, соблазнителя. Правда, это было не совсем так поначалу. Мериме показывает путь и эволюцию своего героя от нормального человека, с душой и чувствами, к моральному чудовищу, место которому – в аду.
Еще одно отличие Дон Хуана де Маранья Мериме от прочих Дон Жуанов в том, что все другие Дон Жуаны имеют пару, то есть комического слугу. Как Дон Кихот имеет непременного Санчо Панса, как Шерлок Холмс имеет обязательного доктора Ватсона, так Дон Жуан должен иметь Сганареля или Лепорелло, комического слугу, который его дополняет или критикует, а иногда то и другое вместе.
Дон Хуан де Маранья совершенно одинок, и это усиливает его эгоизм, так что Мериме как будто сосредоточивается целиком на нравственной цели своей истории. Ему важен Дон Хуан человек в отношении к людям и к Богу. Это главная тема Мериме.
Конечно, Дон Хуан де Маранья у Мериме имеет друга, но об этом друге можно говорить только в кавычках. Он-то, главным образом, испортил душу Дон Хуана, превратив его в нравственного урода.
История падения души – вот тема новеллы Мериме «Души чистилища».
Она по преимуществу посвящена теме истинного гуманизма. Совпадает ли подлинный гуманизм с лицемерными образцами псевдохристианской добродетели? Если зло творится с именем Христа, мадонны и святых на устах, перестает ли зло быть злом? Авторитет церкви не может для Мериме затмить истину, достоинство человека, подлинную любовь, не важно любовь ли это женщины или мужчины. История дона Хуана де Маранья – повод для Мериме понять природу зла, которое нередко рядится в торжественные одежды святости.
Мериме исследует и пародирует христианский сюжет превращения грешника в праведника (подобного истории Андрея Критского – в нашей православной традиции) во всем богатстве традиционных христианских мотивов и штампов жития святого. Благочестивая юность героя, падение в грех в юности под влиянием демона-искусителя, как правило друга будущего святого, а на самом деле дьявола (или его слуги), дальнейшие искушения героя, приводящие к угрозе смерти, раскаяние грешника и остальная праведная жизнь, увековеченная чудесами и чудесными знамениями, – вот канва христианского сюжета, по которому Мериме начинает шить собственную картину, далекую от житийной благостности.
Создавая образ своего оригинального дона Хуана, не похожего ни на героя Мольера, ни на героев Тирсо де Молина или Моцарта, Мериме сталкивает вместе взаимоисключающие повествовательные манеры: одну – пародийную, псевдосерьезную, в духе ханжеского клерикального морализма, другую – скептическую, ироничную, подвергающую вольнодумному осмеянию химеры средневековых суеверий, лживое благочестие и фальшивую святость.
В дополнение к ним Мериме использует еще одну повествовательную маску – кропотливого ученого, зануды, дотошного книжного червя, который докапывается до самых незначительных мелочей, отделяя ложь от истины. С этой литературной маской (а Мериме прославился своими мистификациями: даже Пушкин принял стихотворные создания Мериме за подлинные фольклорные песни западных славян и сделал с них свои оригинальные переводы) Мериме начинает новеллу.