Регионы Восточной и Западной Сибири в контексте социокультурных трансформаций и модернизационных процессов в России (2010–2012 гг.)
Шрифт:
3. Социокультурная модернизация России с позиций институализации утопий и антиутопий
Эффективное решение задач современной российской модернизации невозможно без серьёзного преобразования ценностной системы общества. Многие социологические исследования, проведённые в последние 10-15 лет в России, свидетельствуют о подобных изменениях. В частности, наиболее характерной особенностью этого процесса выступает рост ценностей самоутверждения и успеха в ущерб ориентации на интересы группы, сотрудничество и взаимопомощь. Такой рост свидетельствует о дрейфе культуры России от культур коллективистского типа к индивидуалистически ориентированным, хотя о сколько-нибудь массовом доминировании ценностей успеха и преуспеяния среди россиян говорить пока не приходится 29 .
29
Тихонова Н.Е. Динамика нормативно-ценностных систем россиян и перспективы
Согласно результатам представительных эмпирических исследований, участие россиян во всех формах обновления своих знаний (как формальных, так и неформальных) в последние годы сокращается. В то же время значимость хорошего образования для них растёт, как растёт и число лиц, имеющих высшее образование. А вот ориентация на инновации, поиск нового среди россиян в последнее десятилетие не только не усиливается, но даже сокращается 30 .
В реализации модернизационных процессов важнейшую роль играет идентификация. Присоединяемся к мнению, согласно которому «процесс модернизации можно рассматривать как процесс создания институтов и отношений, ценностей и норм, который требует предваряющего изменения идентичности людей модернизирующегося общества и завершается сменой их идентичности. Подобная цель прямо и явно ставится в модернизационных теориях, а результат такого рода особенно хорошо просматривается при изучении персональной модернизации» 31 .
30
Там же. – С. 18.
31
Федотова В.Г. Модернизация и глобализация. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://articles.excelion.ru/science/filosofy/62437259.html
Поэтому трудно не согласиться с мнением В.М. Межуева, что далеко не любые реформы тождественны модернизации. В частности, он считает, что некоторые реформы, проводимые на Западе (например, кейнсианская), не были модернизацией, поскольку не требовали от западного человека отказа от его идентичности. Они могли испытывать на себе влияние разных идеологий – от либеральной до социал-демократической или консервативной, – но не подрывали у людей их западной самоидентификации. При всех своих изменениях западное общество всегда оставалось самим собой и потому современным 32 .
32
Межуев В. М. Ценности современности в контексте модернизации и глобализации. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.smolsoc.ru/index.php/home/images/referat/a1793.pdf.
Согласно выводам авторов Доклада, «даже для групп людей с разной идеологией и разными идеальными моделями общества и государства проблема всеобщего равенства перед законом в России является общей, «универсальной» и наиболее острой, отражая незавершенность в ней социальной модернизации. Незначительно отстает по количеству сторонников и вторая ключевая идея, которая, по мнению 38 % россиян, могла бы лечь в основу модернизации в России, – жесткая борьба с коррупцией» 33 . Как указывается далее в цитированном Докладе, аспект, связанный с формированием эффективной инновационной экономики, отметил в качестве ключевой идеи для модернизации лишь каждый четвертый россиянин, хотя именно этот аспект чаще всего звучит на различных властных уровнях и, в частности, – назывался как один из ключевых в Послании прежнего президента Д.А. Медведева Федеральному Собранию РФ. Возможно, это связано с тем, что россияне понимают: в сложившейся социально-экономической обстановке, утвердившейся «институциональной матрице» становление эффективной инновационной экономики невозможно и, соответственно, ставят во главу угла именно проблемы изменения самой этой «матрицы» 34 .
33
Готово ли российское общество к модернизации: Аналитический доклад / Рук. М.К. Горшков. – М.: Ин-т социологии РАН, Пред-во Фонда им. Ф. Эберта в РФ, 2010. – С.20.
34
Цит. соч. – С. 22-23.
Традиционно анализ ценностных параметров модернизационных изменений опирается на различные ценностные модели. Так, ещё более 20 лет назад Р. Инглхарт на основе анализа данных по 43 обществам в рамках Values Survey 1989-1991 выявил существенные устойчивые культурные различия между населением богатых и бедных стран, которые описываются двумя ключевыми измерениями. Они характеризуют сравнительные различия стран в рамках двух бинарных оппозиций: «традиционные ценности – секулярно-рациональные ценности» и «ценности выживания – ценности самовыражения» 35 .
35
Inglehart R. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societes. Princeton: Princeton University Press, 1990. – Рp. 81-98.
Одной из них является модель, в основе которой лежала известная «пирамида потребностей» А. Маслоу. Наиболее широко распространённый её вариант состоит из пяти «этажей», реже используется её семиуровневая модификация, в которой верхний «этаж» – потребность в самовыражении (личностном росте) – подразделяется на три уровня: познавательные потребности, эстетические потребности, потребности в самоактуализации.
Каждому типу общества присущ свой доминирующий потребностный «этаж» со свойственным ему набором ценностей, так, в соответствии с широко известной теорией стадий экономического роста по мере перехода социума от одной стадии к другой (доиндустриальное или аграрное – индустриальное – постиндустриальное) происходит изменение доминирующего в обществе «набора» ценностей. Для доиндустриального общества характерны традиционные ценности, индустриальному присущи ценности – модернистские, постиндустриальному – постмодернистские.
Шкала «выживание – самовыражение», которую использует в своих исследования Р. Инглхарт, согласно иерархии А. Маслоу, выражает переход от удовлетворения базовых, физиологических потребностей к потребностям более высокого уровня. Важнейшим показателем подобного изменения системы ценностей выступает субъективное ощущение счастья. По данным сравнительных исследований в тех странах, где выше ценности самовыражения, люди чаще считают себя счастливыми. По шкале движения к ценностям самовыражения Россия отстает практически от всех посткоммунистических стран, развивающихся стран (даже тех, где значительно ниже уровень жизни), а также от всех развитых стран мира. Значительная часть россиян ориентирована на выживание посредством стремления к материальному достатку.
В.С. Магун и М.Г. Руднев проанализировали специфику ценностей населения России на основании «Европейского социального исследования». Использовался вопросник, построенный на основе концепции ценностей, разработанной Ш. Шварцем, ключевым в котором является выделение 10 ценностных индексов. Это впервые позволило нарисовать ценностный портрет населения России в сопоставлении с большей частью населения Европы (32 страны) 36 . Они делают вывод, что по результатам ценностных сопоставлений сегодняшнего россиянина можно представить как человека, который, по сравнению с жителями большинства других европейских стран, крайне высоко ценит безопасность и защиту со стороны сильного государства. При этом он слабее привержен ценностям новизны, творчества, свободы и самостоятельности, меньше ценит риск, веселье и удовольствия. В то же время средний россиянин сильнее, чем жители большинства европейских стран, привержен ценностям богатства и власти, а также личного успеха и социального признания. Сильная ориентация на личное самоутверждение оставляет в его сознании меньше, чем у представителей других стран, места для заботы о равенстве и справедливости в стране и мире, о толерантности, о природе и окружающей среде и даже для беспокойства и заботы о тех, кто его окружает. Авторы подчёркивают, что в рассматриваемом массиве оказалось немного стран, близких к России по степени выраженности этих ценностей. Характерно, что высокая приверженность россиян ценностям личного успеха и богатства не сочетается в их сознании со столь же выраженной смелостью, готовностью действовать по-новому, идти на риск и принимать самостоятельные решения. Даже ради успеха и богатства люди не готовы к действиям, выходящим за пределы исполнительской рутины и требующим от них повышенных энергетических и эмоциональных затрат 37 .
36
Магун В.С., Руднев М.Г. Базовые ценности 2008: сходства и различия между россиянами и другими европейцами // Россия реформирующаяся. Ежегодник. Вып. 10. – М.: СПб., 2011. – С.245.
37
Цит. соч. – С. 254.
К похожим выводам приходят на основе результатов представительного исследования, проведённого среди россиян, авторы Аналитического доклада «Готово ли российское общество к модернизации». По их мнению, «оценивая этап и динамику социокультурной модернизации России на микроуровне, следует отметить также, что в ней доминируют характерные для традиционалистского сознания установки на зависимость от внешних по отношению к самому человеку обстоятельств, повлиять на которые он не может, внешний локус-контроль, патерналистские ожидания и т.д.» 38 .
38
Готово ли российское общество к модернизации. Аналитический доклад / Рук. М.К. Горшков. – М.: Ин-т социологии РАН, Пред-во Фонда им. Ф. Эберта в РФ, 2010. – С.53.
Как видим, исследования отечественных авторов показывают картину социокультурных процессов, в том числе ценностных ориентаций россиян, весьма нехарактерную для эффективно модернизирующегося общества. Вместе с тем представляется, что дело не только в приверженности значительной части жителей России архаическим или традиционным ценностным моделям, неадекватности некоторых социальных институтов или их дисфункциям, а также в «ресурсном проклятии» нашей страны, хотя всё это, безусловно, имеет место.