Регресс
Шрифт:
– Убью того, из-за кого мы тут стоим…
– У меня там бизнес наверху, а я тут… из-за вас! – возмущался чей-то голос.
– Да какой там у вас бизнес, – язвил другой. – Знаем мы вас, на улице людей облапошиваете, вот и весь бизнес…
– А у меня сегодня заявку по поводу работы в Аптауне должны рассмотреть, вызвали, наконец очередь дошла…
Люди зашевелились. Толкаясь, один за другим, они стали пробираться к сканирующему глазку. Я невольно оказался втянутым в это движение изрыгающей из себя ругательства людской массы.
– Мало того, что в Мидлтауне заставляют через рамки проходить, так ещё и тут приходиться по десять раз регистрироваться…, – ворчала стоявшая рядом со мной женщина.
Зажатый между бранящихся, толкающихся тел, я приближался заветной камере. Готовясь наряду с жителями Даунтауна пройти унизительную процедуру проверки, я невольно забеспокоился. «А вдруг этот нарушитель, я? А вдруг в Систему уже поступили данные о том, что я убил жену». С ужасом огляделся я вокруг. Злобные, перекошенные от недовольства лица смотрели на меня. Я понял, что наказание придет сразу же, как только табло сообщит этим даутаунцам о том, что преступник – я. Эта толпа не будет разбираться в деталях, они не пощадят того, из-за кого им пришлось простоять несколько минут.
Подталкиваемый к сканеру напирающими на меня сзади людьми, я уперся в чью-то сутулую спину. До регистрационного глазка оставалось совсем немного… Заглянув через плечо стоявшего передо мной человека, я увидел, как этот незнакомец, опасливо озираясь по сторонам, лихорадочно перебирает доставаемые им из кармана разноцветные стекляшки. Приглядевшись повнимательнее, я замер… Если бы ни зажившие меня между собой чужие тела, я бы наверно сполз вниз. Меня мутило. В стекляшках незнакомца были глаза. В каждой из прозрачных призм, заполненных бесцветным раствором, покоился принадлежащий когда-то живому человеку содержащий сетчатку срез. Из другого кармана незнакомец вытащил связку пальцев. Пронумерованные, они болтались на замусоленной веревке. Незнакомец приблизился к регистрационному глазку. Поднеся к камере выбранную из десятка прочих стекляшку и приложив после этого к сканеру соответствующий палец, впередистоящий, увидев на табло надпись «Регистрация пройдена», облегченно вздохнул. Следующим был я. Никто из тех, кому доступ наверх был запрещен, ещё не был обнаружен… Я замешкался, но в одно мгновение прижатый толпой к стене вынужден был поневоле подставить камере глаз. Высвободив руку, я позволил сканеру снять мой отпечаток. Несколько секунд ожидания заставили моё сердце учащенно биться, «Регистрация пройдена» – выдал наконец-то спасительную надпись экран. Не успел я опомниться, как меня оттолкнули, кто-то другой уже совал в сканер свой палец и подставлял камере глаз. Через минуту я услышал резкий сигнал, табло засветилось красным. Толпа всполошилась. Перед сканером стоял парень. Недоумевающим взглядом он смотрел на показывающий надпись «Регистрация не пройдена» экран.
– Это какая-то ошибка! Я не виноват! Я не знал…, – закричал он, но толпа уже сомкнулась вокруг него.
Его били дружно и яростно. Мужчины, извергая потоки ругательств, руками и ногами наносили удары. Женщины визжали, я всё это терпел. Поучаствовать стремились многие. Озверевшие люди колошматили несчастного, пока тот не умолк. Тогда его тело, окровавленное и распухшее, выкинули за двери. Снова продолжился утомительный регистрационный процесс. Ругаясь и толкаясь, к сканеру подходили оставшиеся. Последний с волнением приложил палец к регистрационному глазку. Второй нарушитель так и не был найден, однако, лифт, загрохотав, захлопнул двери. Кабинка двинулась наверх, люди успокоились. Я был поражен! Второй нарушитель!.. Он же существовал.
Я видел его собственными глазами. Им был тот человек со связкой пальцев и стекляшками чужих глаз. Это он! Его следовало бы тоже выдворить из лифта. Система была чудовищно несовершенна. Теперь этот человек вместе со всеми спокойно двигался наверх.
Был ли действительно в чём-то виновен тот бедняга, которого, жестоко избив, пассажиры выкинули из лифта или же он, подобно мне самому, в действительности никаких преступлений не совершал. Притихнув, я ехал сейчас вверх вместе со всеми. Я думал о том, как же несправедлив этот мир. Система… Она сочла, возможно, невиновного человека, преступником, а тот, кто действительно был нарушителем законов, у кого в кармане лежало не меньше десятка чужих пальцев и глаз, беспрепятственно двигался наверх. Даунтаунцы… Как злы, как жестоки они были. Рассматривая их грубые, угрюмые лица я понимал, что одного слова, одной маленькой ошибки будет достаточно, чтобы вся эта мрачная, озлобленная толпа взорвалась. Они не будут разбираться, кто прав, кто виноват. Эти, невежественные люди – жители Даунтауна, в считанные секунды растерзают любого, кто встанет на их пути. Система… Она всего лишь мозг этого мира, невидимый монстр, принимающий решения, исполнители же – все мы. Нет не мы, а те люди, которые не способны уже думать, размышлять. Они, ничуть не сомневаясь, станут исполнителями приговора. Система… Она всего лишь указывает им жертв. Я снова огляделся вокруг. «А ведь они все тоже считают себя людьми», – подумалось мне… Можно ли считать таковыми тех, кто безжалостно избивает рядомстоящего только за то, что тот ненадолго задержал их путь?… У этих людей был выбор – просто вытолкать несчастного из лифта или выместить на нём всю накопившуюся внутри них злость. Они выбрали второе…
Лифт заскрипел, замедлил ход, остановился, прозвенел. Двери его распахнулись. Даунтаунцы ринулись наружу шумной гурьбой.
Подхватывая на ходу свои вещи, бранясь, толкаясь, вовлекая меня в свой единый поток, они спешили покинуть кабину. Кем были все они? Там за дверьми нас ждал Мидлтаун. Хотелось бы мне знать, чем эти люди будут заниматься здесь. Выйдя из лифта, никого из своих попутчиков я уже не увидел. Все они, будто незримые призраки, растворились в шумной толпе.
Освободившись от оков сдавливающих меня в лифте чужих тел, я огляделся. Мидлтаун был совершенно не похож на «Низ». Он встретил меня невероятным грохотом и шумом. Казалось каждая стена, каждый кирпичик, каждая песчинка здесь дребезжала. Воздух разрывали звуки скрежещущего металла. Только позже я понял, что этот рев исходил от многочисленных железнодорожных путей. Громыхали изношенные ступени эскалаторов, гремели вагоны подвесных дорог.
На улицах здесь царило небывалое оживление. Мужчины и женщины, одетые в одинаково серого цвета деловые костюмы, проносились передо мной. Уже через несколько секунд их бледные лица и тощие фигуры слились для меня в единую толпу. Куда все они так спешили? Не обращая внимания ни на что вокруг, не меняя выражение своих важных лиц, деловито торопились они куда-то. Похоже, те, кого в Аптауне считали заурядными, рядовыми служащими, офисными крысами, ничем не примечательной серостью, с значимостью людей, от которых в этом мире зависит всё, суетились. Изредка эти люди в однотипно строгих пиджаках бросали на меня свои презрительно-удивленные взгляды. Я оглядел себя. Вымазанный грязью джемпер, порванная сумка, испачканная чей-то кровью штанина брюк… Мой внешний вид в Мидлтауне воспринимался крайне настороженно. На меня смотрели, как на последнего проходимца.
Мне надо было убираться отсюда. Я достал измятый, подготовленный для меня Майком листок. Время отправления моего поезда – «16.45». Я попытался определить время суток. Мои наручные часы остались внизу у нелюдей, вокруг же был полумрак. Солнце никогда не заглядывает сюда. День ли был сейчас, ночь? Люминесцентное уличное освещение делало нынешнее время суток похожим на глубокий вечер. Я вынул из сумки первый попавшийся под руку электронный гаджет, его экран показывал время – «17.25». Я опоздал. Теперь мне как-то нужно было узнать, когда отправляется следующий поезд в Квебек. Я знал только один способ, которым бы мог сделать это, для него мне был нужен выход в сеть.
Пренебрегнув предостережениями Майка, я достал свой планшет. Первое же сообщение, которое увидел я на нём, заставило меня понять, что моим неприятностям не будет числа, «сеть не обнаружена» – гласило оно. Мой кошмар продолжался! Сеть, которая в Аптауне присутствовала в любой точке, в любом месте города, к которой автоматически были подключены любые электронные устройства, на этом уровне отсутствовала. Забыв о приличии, опустившись прямо на бетонную поверхность улицы, я принялся терзать свой планшет. Ни одна из нужных мне страниц не открывалась, не горел индикатор сети. Эти нижние уровни «ломали» всё, что было у меня. Я не знал, что делать дальше, я поднял вверх глаза. Мой взгляд столкнулся с десятком недоумевающих глаз. Надо мной стояла толпа. Бледнолицые мидлтаунцы, бросив все свои дела, молчаливо таращились на меня. Изредка проносящийся в толпе шепот, бросаемые на меня недобрые взгляды… Я вызывал у этих людей неприязнь и протест… Грязный, бродяга в перепачканном джемпере, сидящий прямо на тротуаре… Я и сам понимал, что для них я очень странный субъект. Поспешно встав и попытавшись отряхнуться, я решился… Я обратился к первому попавшемуся человеку в толпе окружающих меня зевак:
– Мне нужна сеть. Как вы подключаетесь к сети?
Бледный парень в сером костюме удивленно смотрел на меня.
– Сеть… Понимаешь сеть. Данные… уууу… компьютер… – размахивая руками в воздухе, изображая сеть, продолжал допытываться я.
– Вам что ли нужен интернет? – спокойно спросила стоящая рядом с парнем девушка.
Я удивился, она говорила совершенно свободно, а в её глазах не было ни удивления, ни неприязни.
– Да, да… – обрадовано замотал я головой.
– Так это вам надо в интернет-комнату, – пояснила она.