Реинкарнация сильнейших. Лирическая сказка об управлении кризисом организации
Шрифт:
Директор по кадрам Великой корпорации и по совместительству копординатор великого проекта заверила, что все обойдется, хотя и напряглась внутренне. Как всегда, произнесла психотерапевтический текст на тему скорейших изменений и терпения, которое красит профессионала, так как Гойду она только к профессионалам и относит.
Повесив трубку и секунду поразмышляв, она набрала мобильный Бейбаклушкиной и вкрадчивым голосом поздоровалась. Бейбаклуш-кина оживилась, довольно доброжелательно поинтересовалась, когда они будут знакомиться с давно обещанным менеджером по PR. Гад-коутенкова заверила, что скоро, и предложила посмотреть на всякий случай экономиста. Затем как можно более безразлично поинтересовалась, как идут дела. Тут Бейбаклушкина со свойственным ей нахрапом вылила на бедную голову директора по кадрам все накопившиеся проблемы. Более всего младшего партнера интересовало,
– Халявщица – пробы ставить негде, что делает непонятно, мои задания срывает, на все находит отговорки, только я могу тут всем заниматься, а ей, вишь ли, не по профилю!
Гадкоутенкова включила стратегию „разойтись бортами“ с применением тактики „оглаживания“, которая через раз действовала на Бейбаклушкину умиротворяюще. Пообещав непременно во всем разобраться, она очень трогательно („Ну ты береги себя!“) попрощалась с Бейбаклушкиной и тут же набрала номер Гойды.
– Ну что, там совсем все плохо, но я разобралась, „огладила“ в очередной раз. Ты смотри, не нарывайся пока, потерпи, я доведу дело до конца. Катит она на тебя со страшной силой. Грозилась Без-башневу представление на увольнение сделать. Ну это, положим, ха-ха-ха, у нее не выйдет, а в остальном – действуй, как я говорю.
„Надоело! Как же все надоело… – размышляла Гадкоутенкова, горестно разглядывая так и не написанные ДИ. – Скоро мне не удастся этого избегать, а выхода не вижу. Если б я могла послать это все далеко и надолго, но как же он, зайчик наш, съедят ведь его…“
Для Гадкоутенковой предложение работать в Великой корпорации стало поистине поворотным пунктом в жизни. Немолода, неконфликтна, неперспективна – а тут такие возможности и главное – босс. Гадкоутенкова была очарована этим космическим сознанием, этой мощью и полетом с самой первой встречи. Под его руководством Гадкоутенкова была готова мыть полы, если бы потребовалось. Ей нравилась тонкая игра, которую она каждый раз режиссировала: дистанция – поддержка – сочувствие – дистанция. За недолгий период ей удалось стать для босса правой рукой и заслужить его величайшее доверие. Хотя и девочкой для битья она становилась неоднократно. Но главная сложность и основной секрет Гадкоутенковой заключались в другом. Босс жаждал перемен, великих перемен. А Гадкоутенкова совсем даже и не знала, что со всем этим делать. Он ждал, а у нее не было ни идей, ни ресурсов. Она умела быть умиротворяющей и никогда не лезла на рожон. А ему очень скоро потребуется совсем другое… Чувствовать себя „брошенкой“ было невыносимо, она как могла „оглаживала“ стремления босса к проведению кардинальных преобразований. Но чутье, годами тренированное, все чаще подсказывало: предел.
В огромном корпоративном коридоре послышалась знакомая громоподобная поступь. Не успела Гадкоутенкова поднять голову от своих бумаг, как дверь ее кабинетика с треском захлопнулась. Директор по кадрам от произведенного шума тихо сползла под стол.
Босс не выносил открытых дверей.
Пионерогероева
– Вы знаете, что такое дисконтированный срок окупаемости? – очень доброжелательно поинтересовался директор, проводивший собеседование.
„Тону, – с тихим отчаянием думала Пионерогероева, не отвечая уже на третий вопрос подряд. – Отвечать надо хоть что-нибудь…“
– Э… в целом я понимаю, о чем речь, но точное определение дать затрудняюсь. Давайте так: по этому блоку „незачет“. – Пионероге-роева вымученно улыбнулась.
Молодой директор, очевидно, поднаторевший в программах МВА, участливо улыбнулся в ответ и задал еще пару вопросов. После чего вежливо предоставил возможность задать вопросы Пионерогероевой.
У той, разумеется, был ровно один вопрос – есть ли у нее шансы занять позицию директора проекта, если она не может вычислить по формуле рентабельность и не знает про дисконтированный срок окупаемости. Но она задала другие – есть ли обязательные требования по образованию или специфическому опыту, будет ли время на включение и адаптацию и самое главное – какого директора проекта хотел бы видеть заказчик. Заказчик обнадежил тем, что на этот раз они хотели бы видеть сильного управленца с ярко выраженным лидерским потенциалом и умением руководить людьми. А отсутствие у него опыта в реконструкции Вавилонской башни и строительстве будет как раз очень кстати. Потому как руководители от строительства у них уже были.
„Хоть здесь попадание“, –
„Идиотка, хоть бы в книгу по налогам и рентабельности заглянула! – ругала она себя. – Такой шанс упустила: и интерес, и рост, и содержание, и перспективы, и с нуля, опять же…“
Проведенное квалификационное интервью зарубило на корню ее мечту заняться чем-то удивительно прекрасным и новым.
Нельзя сказать, что Пионерогероева была некомпетентна в вопросах менеджмента – как раз напротив. Но дружба с финансовыми дисциплинами у нее не складывалась. Да и в предыдущих воплощениях как топ-менеджера ей удавалось обходиться без расчета рентабельности. Вот только ни ее великая биография, ни опыт, которому позавидовал бы не один топ, просиживающий молодые годы на бизнес-программах, ни стремление сделать какую-нибудь компанию самой передовой и самой корпоративно окультуренной, не давали результата. Упорно рассылаемые резюме с толковым и полным описанием себя и своих достижений, составляемые так и эдак, проваливались в глухую черную дыру. Ни ответа, ни привета. Другой бы предался отчаянию и плюнул, но Пионерогероева была не из таких. Она продолжала атаку на работодателей, непременно сообщая в сопроводительном письме, что жаждет развития в новом содержательном поле. И это было чистой правдой. Молчание было ей ответом. Она в сотый раз редактировала послания и дождалась откликов. Ее стали приглашать на собеседования. Но даже пройдя интервью, она быстро поняла, что это ни к чему не приведет. Не потому, что опыт ее не подходил или был не того свойства. Ей самой поставленные задачи было неинтересны, но она давала себе слово ими заниматься… Только ее быстро „вычисляли“ прозорливые работодатели и иногда даже сообщали, что позиция изначально для нее маловата, что она быстро заскучает и уйдет от них, а им надо, чтобы надолго и всерьез.
В каждом объявлении о вакансии она искала возможные перспективы и, благодаря аутотренингу, находила. Но работодатель бесстрастно сообщал об отсутствии у нее специфического опыта работы в торговле, на стройке, на заводе, в ресторане. Пионерогероева недоумевала – зачем же тогда универсальный руководитель и когда же за десять лет карьеры можно было бы успеть поработать везде? Но основной парадокс заключался в нежелании работодателя или хитреца-рекрутера понять стремление Пионерогероевой перейти в другую область деятельности. Они будто вынуждали ее, стремящуюся к новым высотам и скучающую от привычной рутины, идти проторенной колеей.
Проблема заключалась, конечно, в ней самой. Для рынка труда она была „не формат“. Однажды осознав это как откровение, Пионеро-героева с отчаянием ворвалась в собственный бизнес. Несколько лет она училась выживать, совершать подвиги и прорывы, привлекать безнадежных клиентов. Катаясь на американских горках „доходы-убытки“, она каждый раз с замиранием сердца ждала, удастся или не удастся выйти из очередного виража. Выходила. А потом наступали скука и размеренность с текущими проблемами. Пионерогероева, потеряв ориентиры, решила закрыть свой выстраданный бизнес, который уже встал на ноги. Но она перестала его любить, чем вызывала постоянное недоумение всех работодателей, задававших ей вопросы на собеседованиях. Ответы она редактировала и со временем стала обходиться вполне нейтральными формулировками, не раскрывая истинной причины. Почему-то нелюбовь к своему делу не являлась для работодателей достаточной причиной для закрытия собственного маленького бизнеса.
Пионерогероева не находила счастья и взаимности с наемным рынком труда. Поскольку она была опытным аналитиком по процессам, людям и обстоятельствам, то наконец решилась проанализировать собственную ситуацию. Проследив витки своей карьеры и поняв, что каждый раз в ее жизни происходило качественное улучшение, она попеняла сама себе за попытку обмана – уговорами и самовнушением не прикроешься. Когда вакансия действительно не несет ничего нового, то отбрасывает назад. И она перестала себя уговаривать. Кроме того, аналитическим путем она сформулировала некоторые выводы.
1. Если она – действующее предприятие – топчется на месте, нужен прорыв. Или интенсивное развитие (записаться в бизнес-школу, выбрать курс по управлению – желательно такой, где много неизвестного).
2. Она больше не обязана оправдываться за свое нежелание по двадцать лет работать в одной отрасли (определиться, в какой бы хотелось).
3. То, что с ней происходит, называется кризисом карьеры. Это происходит со многими топ-менеджерами и специалистами (кто-то это преодолевает, кто-то об этом не распространяется).