Шрифт:
Пролог
Блисс-Ривер-Вэлли, Мартагорда, Южная Африка, весна 1897 года
Это она, одна из дочерей Эдема. Во всем ее облике, даже в походке чувствуются беспокойство и неудовлетворенность.
Это заметил не я один, а и все остальные, кто хорошо ее знает. Она словно змей в саду Эдема. От нее исходит опасность. Но мы-то знаем, что делать. Она великолепна, достойна поклонения. Все мужчины жаждут ее. Но она делает вид, будто не замечает их.
Она – неотъемлемая часть Вэлли.
А может
Иногда я думаю, что было прискорбной ошибкой держать ее здесь, в Мартагорде, но не могу это доказать, нет аргументов. Только тревога в ее глазах. Или это игра моего воображения? Все видят в ее божественных глазах только отблеск небесного света…
В этом-то и дело. Но как быть с детьми? Это вечный вопрос, неизбежная проблема. Держать живое существо вдали от той жизни, о которой смертные могут только мечтать… Пути назад нет. Она поймет это, как только войдет во вкус. Так бывает с каждым.
Уже все решено, обо всем позаботились заранее, и расплачиваться не придется. И уж если не это рай на земле, значит, его вообще не существует в подзвездном мире. Соблазн велик, и она не сможет против него устоять. Как и все мы. И станет нашей. Тогда исходящая от нее опасность исчезнет…
Глава 1
Клуб «Нандина», Блисс-Ривер-Вэлли, Мартагорда, Южная Африка, лето 1898 года
Он не уловил в ее взгляде признаков узнавания, и это порадовало и одновременно рассердило его.
Она понятия не имела, кто он. Да и как могла она его узнать после стольких лет?
Ей следовало знать лишь то, что известно членам колонии изгоев, томящимся на тенистой веранде клуба: что он разводил лошадей, предназначенных для игры в поло, что был асом в своем деле и первым добился приплода с хвостами щеточкой для только что созданной команды, которой предстояло играть на новом поле, оборудованном при клубе «Нандина» в Мартагорде.
Все шло согласно его плану. И каждый шаг приближал его к долгожданной минуте, когда он ехал по новому полю верхом на своем призовом пони, замечая все до мелочей.
Таков был его путь. Неторопливость. Проникновенность. Следовало хорошо узнать врага, прежде чем нанести удар. Ему пошли на пользу уроки, полученные еще когда он сидел на коленях у отца, и осуществить свои планы он мог лишь потому, что так долго прожил в обоих мирах. Теперь это стало его второй натурой.
Но в нем были неукротимость и свирепость, которые он жестоко обуздывал, и именно это заставляло его пони нестись словно ураган через пески Саффуда и зеленое игровое поле «Нандины» с безоглядностью арабского шейха.
И при всем этом он слыл славным малым.
Он резко осадил пони перед верандой, и восхищенная толпа разразилась аплодисментами.
Один из толпы вышел вперед и протянул ему руку:
– Чарлз! Это фантастическое животное! Блестящая демонстрация!
Чарлз спрыгнул с пони, бросил деревянный молоток, снял шляпу и, держа ее под мышкой, пожал протянутую руку:
– Польщен тем, что вы остались довольны.
Человек покачал
– Они просто красавцы. За них можно запросить любую цену. – Он похлопал Чарлза по плечу: – Давайте-ка выпьем, отметим это. Они там, внутри, ждут нас.
Вся толпа отправилась вместе с ними, и она тоже. Он решил не спускать с нее глаз. С жены того, кто готов потратить сто тысяч фунтов на пони для игры в поло, чтобы скоротать томительные и бесплодные часы праздности богатого человека в удушающе жаркой стране за тысячи миль от дома.
Он презирал их.
Но ему не претило брать у них деньги. И войти в их мир. Сделаться незаменимым для них, обеспечивать им удовольствия.
Мучительная жара ощущалась и в темноватом помещении клуба. Но он привык к зною пустыни и обжигающей ласке солнца, поэтому чувствовал себя здесь как в оазисе. Он принял стакан с напитком от проходившего мимо официанта, как и все, кого Мортон Истабрук провел в заднее помещение через зал собраний к веранде, выходящей к прохладному фонтану в тени деревьев.
Здесь было прекрасно. И люди, истомленные жарой, в изнеможении опустились на плетеные стулья, расставленные вокруг большого деревянного стола. Женщины тотчас же сняли шляпы и перчатки и потребовали, чтобы лакеи принесли влажные полотенца, некоторые обмахивались веерами. Чарлз со свойственным ему цинизмом наблюдал за происходящим. Собравшиеся здесь аристократы, капризные и избалованные, так и не привыкли к удушающему зною, которым оправдывали свой образ жизни, полный излишеств и пороков.
Нищие младшие сыновья из дворянских семей могли здесь жить, как султаны, по причине редкостной дешевизны, а у кого водились деньги, тот чувствовал себя королем, если не самим Господом Богом.
Кем же все-таки был Мортон Истабрук, живший на широкую ногу? Королем или крысой пустыни? По его приказу лакеи принесли еще напитков и расставляли их на столе.
– Чарлз, – загудел он, беря бокал. – Хорошая работа. Дамы, джентльмены! За Чарлза Эллиота и новый клуб поло! – Все подняли бокалы. Она тоже неуверенно подняла свой. – За вас. Когда мы примемся за дело? – спросил Мортон. – И сможете ли вы побыть здесь, пока мы должным образом все обставим? Мы вам, конечно, за это заплатим.
«Конечно». При намеке на то, что его можно купить, Чарлз почувствовал прилив гнева, но лицо его оставалось бесстрастным. Ничего другого он и не ожидал и, с трудом сдерживая желание раздавить этого жирного клопа Истабрука, поднял свой стакан.
– Я останусь в вашем распоряжении, пока буду нужен, – произнес он, медленно цедя напиток мерзкого вкуса и краешком глаза наблюдая за ней. У нее хватило ума лишь притворяться, будто она пьет.
Она выглядела абсолютно спокойной, или же это просто была избранная ею манера поведения, и выглядела не намного старше более молодых женщин, дочерей патрициев Мартагорды. Она не походила ни на одну из них. И все же была одной из них, богатой, праздной, снисходительной к своим слабостям и распущенной. Он снова поднял бокал и лишь пригубил виски, чтобы скрыть свое отвращение.