Река Хронос Том 2. Заповедник для академиков. Купидон. Младенец Фрей
Шрифт:
– Ах, не говорите, там потом на чердаке помещалась мастерская Соостера, эстонского художника, из авангарда. Слышали о таком?
– Ну зачем же мне бывать в доме своего глазного врача? – удивился Фрей.
– А я тогда был в райкоме комсомола инструктором. Нас вызывает третий секретарь, по идеологии, и говорит: надо, чтобы это гнездо разврата и абстракционизма перестало существовать.
– Каленым железом! – поддержал Ильич Аркадия Юльевича. – Именно так!
Здесь не выдержали
– Слушайте, мы здесь на вечере встречи, да? Старый большевик и пионерская смена?
– А вот иронии я не терплю! – воскликнул Ильич.
– Иванов, ты потерял контроль, – сказала Антонина. – И что характерно – над собой.
Тут спохватился чуткий Аркадий Юльевич: хоть он и был человеком значительным, но тоже понимал, что нельзя перегибать палку.
– Очень приятно было с вами познакомиться, – сказал он Ильичу. – Что вы желаете на горячее? Мясо или лосося?
– Ах, у нас на «Симонове» тоже подавали лососину, – сказал Ильич. – А оказалось – кета, представляете?
– Здесь таких ошибок не бывает, – откликнулся Аркадий Юльевич. – Надо полагать, мы можем говорить откровенно?
– Все под контролем, – подтвердил Бегишев. – Вся группа прошла проверку.
Аркадий Юльевич уставился на Андрея. Взгляд у него оказался холодным, змеиным.
– Я тоже под контролем, – признался Андрей. – И прошел проверку.
Аркадий Юльевич кивнул. Он был удовлетворен ответом. Поэтому обратился к Бегишеву:
– Отпечатки пальцев не забыли?
– Ой, не говорите! – сказала Антонина. – Такую операцию пришлось провести – Мавзолей брали!
– Это еще зачем? – не понял Аркадий Юльевич.
– А как еще раздобыть эталон? Пришлось снимать отпечатки пальцев с мумии.
– А потом сравнили с моими, – сказал Фрей. – И убедились, что мы – одно лицо.
– Ну и дела, – произнес Аркадий Юльевич. – Значит, вас двое с одними отпечатками?
– Что касается меня, то мои всегда со мной, – по-ленински сказал Владимир Ильич.
Сыграл он эту миниатюру классно, сразил Аркадия Юльевича.
– С отпечатками, – сказала Антонина, – все в порядке. У меня есть конверт с отпечатками пальцев оригинала. Они совпадают.
– То есть накладки не будет?
– Не будет. Я за них в койке с таким хмырем отработала, вы не представляете!
– Учтите, что у них там серьезно. Большие деньги, серьезные люди. Расскажите, как с оппозицией?
– Они меня сегодня убить хотели, – заявил Бегишев таким тоном, будто принес жалобу в милицию.
– Не вас, голубчик, не вас, – возразил Аркадий Юльевич. Он снова холодно посмотрел на Андрея. Не нравился ему Андрей, и чувство было взаимным.
– Кого-нибудь подозреваете?
– Расскажу
– Добро.
Мороженое было вкусным, но «у нас лучше», как сказала Антонина, а Аркадий Юльевич, хотя мог бы и защитить местное – сам же платил и выбирал, – возражать не стал.
– Все свободны, – сказал он, когда доели мороженое. – Желающие выпить кофе могут остаться – принесут. Потом погуляйте. До корабля доберетесь?
– Только осторожнее, – велел Бегишев. – Я бы не расставался. Лучше погуляйте группой.
– Как в добрые советские времена, – вырвалось у Андрея.
– Что ж, и оттуда есть что позаимствовать, господин Берестов, – сказал со значением Аркадий Юльевич. Хотя непонятно было, угрожает он или просто так, умничает.
Бегишев с Аркадием Юльевичем удалились. Именно удалились, а не ушли. Уплыли в сторону моря.
Остальные не спешили – в самом деле заказали кофе. Тут и началась служба Андрея. Кофе с пирожными.
Фрей сообщил, что Стокгольм славится своим кофе, «как сейчас помню».
– Помолчал бы, – сказала Антонина, которая никак не могла проникнуться уважением к старику, даже в рамках игры.
– Боюсь, что вы, Антонина Викторовна, – ответил Фрей, – несколько переоцениваете свое значение. Я должен вам сказать, что без вас тут обойдутся. Я же теперь становлюсь центральной фигурой, как вы видели по отношению ко мне товарища из советского посольства.
– Нет, ты посмотри! – Антонина обернулась к Андрею, но Андрей предпочел не принимать ничьей стороны в конфликте.
– Я долго терпел, – сообщил ей Фрей. – Я выдерживал оскорбления и унижения, не соответствующие моему статусу.
– Ах, у него и статус есть! – Антонина сардонически расхохоталась.
Фрей поднялся, опрокинул стул, как показалось Андрею – нарочно.
Он решительно направился к двери. Это напоминало историческое полотно «Вождь революции покидает собрание меньшевиков и соглашателей».
Алик обернулся к Антонине:
– Остановить?
– Пускай погуляет, – сказала Антонина. – Что с ним случится? У него на тебя отрицательная реакция.
– Тогда я тоже погуляю, – сказал Андрей.
– Правильно, – согласилась Антонина. – Погуляйте, интеллигенция. Но чтобы вернуть его на «Рубена Симонова» в одном куске.
Андрей не был уверен в том, что Антонина оставит их в покое. И допускал, что, кроме Алика, чужого в этом городе и потому малоэффективного, здесь есть подручные Аркадия Юльевича. Уж очень Антонина равнодушно отнеслась к тому, что курица, которая вот-вот снесет золотое яйцо, намерена бунтовать на улицах шведской столицы.