Река меж зеленых холмов
Шрифт:
Ну, а что все четверо оказались сильными девиантами, следовало ожидать. В Чумче, похоже, присутствовали трое охранниц из четырех. Жаль, тогда она не умела снимать эн-сигнатуры…
Впрочем, сейчас стволы смотрели в асфальт, и Яна в сопровождении Тойлалы двинулась навстречу новоприбывшим. За вертолетом Палек бросил поводья конюху, снял Кансу с лошади, и они неторопливо пошли к машине.
– Момбацу сама Тимашара ах-Тамилла, Старшая мать Северных колен, - не доходя до остановившейся Тимашары трех шагов, Яна остановилась и низко поклонилась.
– Чистой тебе воды! Да не испытаешь ты жажды в своих странствиях. Я - Яна Мураций, а они, - она кивнула в сторону Палека
– В прошлый раз, в Чумче, госпожа Яна, - прищурилась Тимашара, - ты вела себя куда более непринужденно. Так, как ты сейчас, ко мне обычно обращаются только на очень официальных приемах. Сегодня сойдет и просто "сама Тимашара". Приветствую вас, две великолепные дамы и один блистательный господин. Я вижу, госпожа Канса, что ты понемногу осваиваешь наши пути? Ты очень неплохо держишься в седле для начинающей.
– Когда-то я занималась акробатикой, госпожа Тимашара, - покраснев, прошептала Канса.
– А господин Палек продемонстрировал такое знание теории коневодства, что наши конюхи его теперь уважают не меньше меня, - слегка улыбнулась Тойлала, отвешивая Палеку легкий поклон.
– Еще бы!
– согласился тот.
– Я же лучший лошадник на планете! С тринадцати лет на ипподромах за кониками навоз убираю. Меня однажды чуть было жокеем на скачках не выпустили, только я по весу не прошел. Всего-то на пятнадцать кило лимит превысил, а как арбитр уперся! Я ему гово…
– Лика!
– Яна метнула на него огненный взгляд.
– О своих разговорах с арбитром расскажешь, когда о делах закончим. При условии, что сама Тимашара не прикажет тебе слишком длинный язык отрезать. Сама Тимашара, прошу его простить. В нашей стране мужчины, к сожалению, пользуются слишком большой свободой. Ваши обычаи мне куда больше нравятся, только Лика от них почему-то не в восторге. Когда я ему объясняю, что последнее слово в споре всегда за женщиной, он упорно не верит.
– Ага, потому что любая реплика мужчины считается началом нового спора, - пробурчал Палек.
– А дальше смотри предыдущий пункт.
– Возможно, нам следует продолжить дискуссию об отношениях мужчин и женщин в более подобающих условиях, - проговорила Тойлала, и Яна проглотила очередную реплику. Не следует переигрывать и изображать из себя совсем уж несмышленых подростков.
– Прошу пройти в дом, гостиная ждет вас. Там куда прохладнее, чем на солнцепеке, и напитки с закусками уже приготовлены.
– Замечательная мысль, Тойлала, - согласилась Старшая мать.
– Госпожа Яна, госпожа Канса, господин Палек, прошу воспользоваться нашим гостеприимством.
Она вежливо повела рукой в сторону дома и споро зашагала в его сторону. Яна, переглянувшись с Палеком и Кансой, последовала за ней.
В небольшой уютной комнате на первом этаже, выходившей окнами на противоположную от двора сторону дома, в настоящий зеленый садик, Тимашара опустилась в мягкое кресло возле окна, и жестом пригласила гостей садиться. Поймав ее взгляд, Тойлала низко поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь. Две охранницы остались за порогом, но две пристроились в углах комнаты, где замерли словно статуи. Заметив настороженность, с которой Канса посмотрела на них, Старшая Мать слегка улыбнулась.
– Они мои Тени, госпожа Канса, - сообщила она.
– Избранные телохранители, которые никогда меня не покидают. Я доверяю им как самой себе, и нет ничего, что могла бы услышать я, но не могли бы они. Усомниться в них означает нанести оскорбление и мне - хотя я уверена, что вы и в мыслях такого не держите.
Она наклонилась вперед и взяла со стола хрустальный запотевший бокал с водой, покрытый изнутри мелкими пузырьками газа.
– Надеюсь, на сей раз Грашград понравился вам больше, чем при первом посещении. По крайней мере, сейчас вам не нужно оглядываться по сторонам, опасаясь слежки, - она слегка отпила из бокала.
– Легко ли ваше путешествие?
– Спасибо, сама Тимашара, мы в полном восторге, - вежливо ответила Яна.
– Город очень красив, особенно в его исторической части. И у нас хороший гид.
– Вот как?
– подняла бровь тарсачка.
– Он вам нравится? И менять его вы не намерены?
– Нормальный парень, - Палек устроился на диване поудобнее, вытянув длинные ноги.
– Стучит, конечно, Глазам о каждом нашем шаге, но тут уж ничего не поделаешь - работа такая. Госпожа Тимашара, а правда, что среди столичных сотрудников ГВС по крайней мере половина, включая Первую Смотрящую, выходцы из Северных колен?
– Насчет Первой Смотрящей все верно, - тарсачка опять отхлебнула из бокала, - а вот насчет остального не скажу. Я не так часто появляюсь в столице, да и с Глазами не связана. Скажите, как вы устроились? Хороша ли у вас гостиница?
– Сама Тимашара, - тихо спросила Яна, наклоняясь вперед, - тебе очень плохо?
Тарсачка вздрогнула всем телом и несколько капель воды упали на ее пятнистую куртку.
– Прости, госпожа Яна, я не понимаю, - вежливо улыбнулась она.
– Со мной все в порядке…
– Не надо обманывать, госпожа Тимашара. Я же эмпат. Или ваши Знающие не в курсе? Я чувствую эмоции. Я чувствую, что происходит у тебя внутри.
– Вот как?
– голос Тимашары стал ледяным.
– И что же?
– Госпожа Тимашара, - Яна поднялась и склонилась в низком поклоне, сложив руки перед грудью и глядя в пол, - я должна принести тебе самые нижайшие извинения, на которые только способна. Я страшно виновата перед тобой. Тогда, в Чумче, ты позволила нам продолжить свой путь не по своему выбору. Это я заставила тебя принять нужное нам решение. Я умею напрямую влиять на эмоции людей, одни усиливать, другие - ослаблять. Я вызвала в тебе иррациональное сочувствие к нам - сочувствие, которое никогда бы не пришло к тебе само по себе. Я виновата, момбацу сама Тимашара. Очень виновата. Я поступила неэтично, и меня не оправдывают даже обстоятельства. Я не рассчитываю, что ты сможешь когда-нибудь простить меня.
Она замолчала не распрямляясь и все так же глядя в пол.
– Напрямую влиять на эмоции… - медленно проговорила Старшая Мать.
– Я знаю, что такое эмпатия. Я слышала о синомэ, чувствующих эмоции окружающих. Никогда не видела, но слышала. Госпожа Яна, пожалуйста, сядь. Мне неудобно разговаривать с тобой в такой позе.
Яна с готовностью опустилась обратно в кресло, но взгляд не подняла.
– Значит, ты повлияла на мои чувства, госпожа Яна?
– Да, момбацу сама Тимашара. Я заставила тебя пропустить нас. Эмоциональный резонанс, который ты испытываешь с тех пор, прямое следствие моего поступка. Внезапные приступы страха, неуверенности, ощущения затаившегося врага, да? Или беспричинные приступы веселья и эйфории? Теряешь в себе уверенность, перестаешь понимать где друзья, а где враги? Момбацу сама Тимашара, я виновата. Но я знаю, как помочь тебе. Я могу вмешаться еще раз. Остановить разрушающий резонанс и ликвидировать его раз и навсегда. Но мне нужно твое разрешение.
– Яна вскинула глаза.
– Ты позволишь мне помочь тебе, сама Тимашара?