Река на север
Шрифт:
— Я вижу, вы ошибаетесь. — Наконец-то она снова вознамерилась что-то разглядеть в его вновь распластанной ладони, несомненно, родственные связи. — У вас схожи голоса. Что вас сюда привело?
— Любопытство, — сказал он. — Ваш талант...
Она брезгливо поморщилась, словно отгоняя тень. Миссер Алекс по неуловимому приказу накрыл шар синей тканью.
— Это дорогого стоит...
Как кошка, она обратилась к нему за лаской — в ее теле жила неуемная тоска по сильному мужчине. Одна из его знакомых жаловалась: "Как
— Назовите цену, — попросил он, давая волю своим губам быть в меру скептичными.
Преображаясь, улыбнулась его наивности.
"Все наши чувства выросли из инстинктов", — подумал он. — Вы не поняли... — заговорила, как обольстительница, ведь речь шла об ином, о том, в чем она прекрасно разбиралась: ей нужен был партнер, в котором она видела бы свое отражение, опору в жизни. — Вопрос поставлен некорректно...
Ему было наплевать. Он знал, что она заигрывает, наклоняя голову и томно прикрывая глаза. Женщины в розовых атласных халатах ассоциировались у него с жаркой спальней. Все упиралось в одно — когда ему надоест вся эта ложь?
— Вероятно, я ошибся, — согласился он.
— Вот именно, — бросила она, — кое в чем... — Взмахнула ресницами, как опахалом.
Взгляд, изображающий невинность, должно быть, репетировался перед зеркалом.
— Мне самой трудно понять... Ваша судьба в ваших руках...
— Я даже не догадывался, — удивился он.
— Не все люди умеют видеть, — решила просветить она. — Не все люди умеют слышать...
— Вы Нелли?! — не выдержав, вмешалась Изюминка-Ю. — Нам нужен Дима.
Спинка стула не дала гадалке упасть. Он так ничего и не узнал. Она откинулась, чтобы бросить на нее негодующий взгляд. Снова требовательно уткнулась ему в ладонь, теперь уже страшась Изюминки-Ю, забубнила:
— Алчные и искусные в обмане женщины, всюду сующие свой нос...
Он с трудом освободился:
— Мы ищем мужчину, — напомнил он.
— Я занимаюсь только гаданием. — Она наконец-то стряхнула пепел с сигареты и затянулась, выпустив дым из ноздрей, овладела собой и с прищуром уставилась на них. Румяна на щеках контрастировали с бледной кожей висков. — А вы, милочка, кто? На жену вы не похожи.
— Сколько вам лет? — безжалостно спросила Изюминка-Ю.
— Двадцать шесть... — обманула гадалка.
— Для него вы тоже старая, — сказала Изюминка-Ю.
Она играла роль девочки, порезавшей палец, — словно паникует даже по малости, страшится того, что нашептано цивилизацией, вводя коррекцию упреждения, — никто не выигрывает, потому что все упирается в случай. Его уже давно занимала эта идея. Он и сам последнее время принадлежал к числу аутсайдеров. Может быть, отсюда его глупая прозорливость — от обреченности.
— Вы хотите сказать, что сами знаете, где он? — ядовито осведомилась гадалка.
— На вашем месте я бы заставила вначале жениться на себе, — сказала Изюминка-Ю. — прежде чем...
— Прежде чем что?
— Прежде чем заполучить на него права...
У нее была хорошая редакционная закалка в борьбе за мужчин. Она знала, как надо поступать с соперницами, — не давать им передохнуть:
— Я полагаю, вам тоже досталось, милочка? Они, сволочи... — подумала мгновение, — ...каждого могут вывести, — резюмировала на выдохе.
Изюминка-Ю нашла в себе силы, чтобы хмыкнуть и беспечно изучить пыльные углы комнаты.
— Знайте же, — игнорируя ее, обратилась только к нему, — он бросил меня самым наглым образом. Вышел за хлебом и не вернулся. — Нашла в нем союзника, возлагая мнимые надежды. Он чуть не произнес: "За этим мы его и ищем..." — Не так ли? — Закусила губу. — А что он натворил? — С изяществом змеи повернулась к ней.
— Таких всегда бросают, — неожиданно, прищурившись, произнесла Изюминка-Ю и отвернулась.
Слишком гладкая кожа была у нее на скулах, слишком чувственно дернулось горло, присовокупив к ее гордости несомненное презрение. Ее по-прежнему волновала паутина в углах комнаты. Он залюбовался, испытывая здоровый интерес к изящной мизансцене, мысленно препарируя выражение гневливых глаз, слишком подвижных ноздрей, слишком сжатых губок в нетерпеливом презрении к сопернице и картинно застывшей шеи.
— Когда это было? — спросил он, не давая им сцепиться.
— Месяц назад...
Изюминка-Ю вспыхнула, и он, конечно, заметил. Разговор, который лишает ее иллюзий в отношении его сына. Втайне он надеялся на такой исход.
— Милочка, если вы хотите чего-то добиться, — великодушно произнесла гадалка, — действуйте обдуманно, не берите с меня пример.
Она торжествовала, почувствовав ее слабость.
— Я как раз этим и занимаюсь, — ехидно заметила Изюминка-Ю, но у нее ничего не вышло.
— А у вас что с ним? — спросила гадалка, словно только что обнаружила Иванова за своим столом.
— Поведайте нам еще что-нибудь, — уклонился он.
Но она уже ухватилась за мысль, и глаза ее зажглись догадкой. Какие-то задатки у нее, несомненно, были.
— Вы его отец?
— Да, — кивнул Иванов, чувствуя, что начинает понимать себя в новом качестве: до этой минуты он больше дорожил собой, чем сыном, хорошо еще, что это не давало повода потерять уважение к самому себе.
— ...оставил только свои вещи... вот так! — Она садистски предалась воспоминаниям вместе с проступившей влажной окантовкой вокруг серых глаз и покусыванием губ — слишком долго она ждала, чтобы просто так отказаться, и они с минуту любовались, как уничтожается бордовая помада и сквозь нее проступает вялая, морщинистая кожа.