Река прокладывает русло
Шрифт:
В пути к Лескову и Бахметьеву присоединился Закатов.
Закатов явился в цех, как в театр, — в новом костюме, при галстуке, в ослепительно белой рубашке. Он что-то шептал, идя вслед за Лесковым. Лескову показалось, что Закатов обращается к нему, он спросил:
— Что вы, Михаил Ефимович?
Мысли Закатова были далеко, от ответил рассеянно:
— У меня в руках немало силы, в волосах есть золото и медь…
Лубянский, взяв Лескова под руку, проговорил с радостной улыбкой:
— Покатились по скользкой дорожке автоматизации. Новое горе нашим мамонтам — на регулятор не накричать,
Кабинет Савчука был переполнен; пришли плановики, механики и бухгалтера, рабочие и мастера сидели с инженерами, дробильщики — с измельчителями, электрики — с флотаторщиками. Савчук открыл совещание словами: «Давайте послушаем технику завтрашнего дня». Закатов доложил результаты испытания регуляторов. Лесков старался не глядеть ему в лицо: он страшился, что и на собрании Закатов от восторга заговорит стихами. Лубянский сообщил, что с сегодняшнего дня регуляторы находятся в его материальном подотчете, — акт приемки подписан.
— Богаче стал на миллион, — сказал он шутливо. — Неприятностей, думаю, будет не меньше…
Савчук насмешливо закончил:
— … чем на десять миллионов.
Это была не единственная шутка директора фабрики. Лесков видел, что Савчук ведет себя странно. Он задавал каверзные вопросы, допытывался, не помогают ли регуляторам со стороны, точно ли они сами ведут процесс. Его вопросы и реплики как-то снизили парадный тон собрания, теперь отовсюду сыпались критические, замечания. Всем выступавшим Савчук одобрительно кивал головой: казалось, сомнения в работе автоматики были ему по душе так же, как заверения в ее доброкачественности. Все это мало походило на его прежнее поведение.
А потом с речью выступила Ясинская. Лесков слушал ее, поражаясь, как мог он так ошибиться при первом знакомстве, — тогда она показалась ему мягкой и доброй, от нее словно струился свет. Все это был обман, он это выдумал про нее — за столом сидела сухая, черствая женщина. Прав был Лубянский: ее ничто не занимало, кроме собственных цеховых удобств. Она так и сказала:
— Автоматика сама по себе нас мало интересует: даже если одному технологическому переделу она и выгодна, это еще ее не оправдывает: возможно, на других переделах станет не лучше, а хуже.
Нужно, конечно, все это окончательно проверить на практике, — закончила она, обращаясь к Савчуку. Тот слушал с видимым одобрением. — Конкретных возражений против запуска автоматизированного передела у нас нет, а опасения имеются.
Лубянский мстительно прошептал Лескову:
— Что я вам говорил? Полностью спелись Савчук и Ясинская… Деться им некуда, автоматика работает. Представляете, что было бы, если б хоть малейшая неисправность?..
У Лескова создавалось впечатление, что автоматику не принимали в эксплуатацию, а судили. Это так не вязалось с радужным настроением, в котором он пребывал до сих пор, что он не выдержал. После речи Ясинской Лесков встал с твердым намерением дать отпор и ей и другим критикам.
— Мне кажется, мы теряемся в деталях, — заметил он, отвернувшись от места, где сидели Надя с Катей. — Что пользы спрашивать, как будет регулятор вести себя в каждом отдельном случае, надо посмотреть… — Он добавил едко: —
Савчук и ему добродушно закивал головой, словно Лесков говорил то самое, чего он от Лескова ждал. Заключая обсуждение, Савчук встал и, не начиная речи, засмеялся. И весь зал ответил ему смехом: видимо, улыбки директора казались присутствующим более ясными, чем его слова. Даже Лесков не удержался от смеха. «Ах, черти! — сказала улыбка Савчука. — Горло перегрызут за свою автоматику!»
— Ну, что же, товарищи, — проговорил Савчук. — В воду прыгнули, пойдем теперь бултыхаться.
Лескову, уже после собрания, Савчук сказал с одобрением:
— С вас магарыч, лаборатория, ставьте за каждый регулятор бутылку. Первая от вас реальная польза, до сих пор вы подавали только надежды и счета.
У выхода Лесков столкнулся с Надей. Катя разговаривала с Закатовым, держа подругу под руку. Закатов склонялся перед девушками, даже со стороны было заметно, что он рассыпается в комплиментах. Лесков хотел пройти мимо, но Закатов его остановил.
— Товарищи пожелали основательней познакомиться с работой регуляторов, — сказал он с увлечением. — По-моему, очень неплохо, как вы думаете, Александр Яковлевич? Надо бы пройти в цех и растолковать на месте.
— Мне кажется, Надежда Осиповна уже составила себе мнение о регуляторах, — холодно ответил Лесков. — Во всяком случае, она высказала его публично и определенно: выгод от них пока нет, а неприятности большие.
Надя, вспыхнув, хотела возразить, но Лесков не дал. Он закончил с раздражением:
— Не думаю, чтобы вы, Михаил Ефимович, могли что-нибудь добавить к этому нового…
— Как можно так говорить? — с негодованием воскликнула Надя. — Ничего подобного я не думала…
Лесков возразил вежливо и непреклонно:
— Возможно, я плохо расслышал. Правда, до сих пор мне на слух не приходилось жаловаться.
В их спор с живостью вмешалась Катя.
— Хватит, Надя! — воскликнула она с досадой. — Говорила же я тебе, не надо резко выступать на совещании. И вы тоже! — обратилась она к Лескову. — Неужели в самом деле вас ничто не интересует, кроме регуляторов? Георгий Семенович уверяет, что вы еще ни разу не были в кино. Просто страшно поверить, что такое возможно.
Лесков, раздосадованный, пробормотал, что он здесь человек новый. В кино ходят с хорошими знакомыми, хороших знакомых он пока не завел. Вообще кино его мало интересует.
Катя настойчиво продолжала, не обращая внимания на то, что рассерженная Надя тянула ее за собой:
— Молодые люди ходят в кино с девушками, а не с хорошими знакомыми. Слушайте, а если я вас приглашу, вы пойдете? Мне ужасно хочется с вами пойти!
Она выговорила это скороговоркой, словно боялась, что если сама вслушается в свои слова, то у нее не хватит смелости досказать. Лесков раздраженно взглянул на нее, все это слишком походило на насмешку. Но Катя уже раскаивалась, она с таким явным страхом ждала его ответа, что он рассмеялся. И сейчас же она захохотала в ответ, звонко и облегченно. Надя с досадой сказала: