Река ведет к Истоку
Шрифт:
Повисло неловкое молчание, прерываемое лишь шелестом деревьев над головой да тихим бряцаньем пряжек на сапогах магоса.
– Это все? – не выдержал тишины Ракун. – Ты поэтому так от меня шарахаешься?
Нина покачала головой и нервно потеребила край блузки.
– Я… Я ведь до сих пор не знаю, где ты находился в ту ночь.
Уточнять, в какую именно, не потребовалось. Магос прекрасно понял, о чем речь. Понял и то, что его спутница хотела этим сказать.
– Так, женщина, выкинь этот бред из головы. Вообще выкинь, насовсем. Я не убивал их. Клянусь, что не убивал! Меня действительно не было
– Верю, – кивнула Нина, хотя доверия в ее голосе не чувствовалось совершенно.
Ракун мысленно вздохнул. Переубеждать спутницу он не собирался, вот еще. Хочет подозревать его в братоубийстве – пусть подозревает. Подозрением больше, подозрением меньше… Проблем-то!
Хотя думать об этом все равно оказалось не слишком приятно.
– Теперь твоя очередь, – напомнила Нина после очередной затянувшейся паузы. – Почему ты относишься ко мне так пренебрежительно?
Почему? Вряд ли Ракун сам мог объяснить почему.
Потому что она так легко отказалась от наследства, за которое многие убить готовы. Потому что нарушала все правила приличия и обращалась к магосу как ровня. Потому что не знала элементарных вещей и удивлялась общеизвестным фактам. Потому что была слишком открытой и искренней, слишком простой и приземленной для Истока и даже не пыталась казаться другой.
А может, ему просто нравилось подтрунивать над Ниной, задевать ее, выбивать из колеи – и наблюдать, как она на это реагирует.
И еще приходилось следить, чтобы она не ударилась в истерику. Пока женщина вела себя вполне прилично: нервничала, психовала, но не ревела, не паниковала совсем уж откровенно. А когда слишком глубоко задумывалась о своей несчастной судьбе, достаточно было в очередной раз ее подколоть – и беспросветная тоска в глазах сразу же отступала.
– Да нормально я к тебе отношусь, – решил наконец магос. – Просто… ну… ты реально иногда такая выхухоль!
Нина замахнулась, пытаясь дать Ракуну шутливую затрещину, но он ловко перехватил руку и посмотрел женщине в глаза неожиданно строго:
– А вот так никогда не делай! Дразнись, обзывайся, обвиняй меня в том, что я испортил тебе жизнь – но даже не пытайся меня ударить. А лучше – вообще не трогай.
Указатель обнаружился внезапно, когда Ракун уже почти решился повернуть обратно.
Покосившаяся деревяшка на развилке уверяла, что направо будет некое Заречье, а прямо – Копилаты. Копилаты магос видел разве что на карте, так назывался небольшой городок чуть южнее Викены. Значит, с направлением он угадал верно. А вот с расстоянием так запросто определиться не получалось: до цивилизации могло оказаться и полчаса пути, и сутки.
Про Заречье Ракун слышал впервые – видимо, это была какая-то мелкая деревенька из тех, которые даже на картах не всегда рисуют. Зато находилась она совсем рядом: вдалеке уже виднелись крыши невысоких домиков, а сразу за развилкой начинались поля, аккуратно размеченные колышками.
По обочине дороги, позвякивая колокольчиками, брели коровы. А значит, где-то поблизости мог находиться пастух, следящий, чтобы его рогатые подопечные не слопали чужую пшеницу. Или что они там едят?
– Эй, есть тут кто? – крикнул Ракун.
– Ну, допустим, есть, – ворчливо отозвался невзрачного вида мужичонка, до этого успешно скрывавшийся
– Местный? Из Заречья?
– Ну, допустим, так.
– А трактир у вас там имеется?
– Ну, допустим, имеется. – Пастух внимательно оглядел путников и внезапно с гордостью добавил: – Даже целых два. Только вы в тот, который поближе к дороге, не ходите. Дорого там. Да вас и не пустят, для приличных место.
– А я, по-твоему, кто? – Магос демонстративно щелкнул пальцем по сережке.
Мужичонка подслеповато сощурился, пригляделся – и вдруг побледнел и задергался, словно пытался одновременно поклониться и вытянуться по стойке смирно. В итоге, так и не определившись, плюхнулся на колени.
Коровы наблюдали за его метаниями со свойственной им флегматичностью, Ракун – с презрением, Нина – с любопытством. До этого она подобное поведение разве что в кино видела.
– Прошу прощения, достопочтенный магос, не признал, – запричитал пастух, убедившись, что прямо сейчас его убивать никто не собирается. – А может, проводить вас? Или еще чем услужить? Это я мигом, вы только скажите.
– Как-нибудь без провожатых доберусь, – отмахнулся Ракун. – Лучше вот что скажи… У вас всегда дорога такая безлюдная? Сколько шли – никого не встретили.
– Да не, господин магос. Раньше-то дорога наша никогда не пустовала. Бывало, даже ночью народ проезжал. А в том месяце старый мост перед Копилатами обвалился, теперь все в обход едут.
– И что, за весь день сегодня никого не было? Давно ты тут околачиваешься?
– Да с самого утра коровок выпасаю. А люди были, отчего не быть. – Пастух с кряхтением выпрямился и наконец-то отважился посмотреть магосу в лицо. – Сперва верховые: доктор наш, да еще мужик какой-то, не признал его. Но они оба к нам в Заречье свернули. Потом Марленка от полюбовника своего бежала, торопилась. Еще повозка прямехонько на север ехала. Я даже подумал, куда ж они так мчатся, моста ж нет. Но не догонять же полоумных. Понадобится – сами вернутся.
– Какая повозка? – подалась вперед Нина, но магос сразу же ухватил ее за руку и крепко сжал, призывая не вмешиваться в разговор.
– Да обычная. Крытый такой фургончик, пара коняшек в упряжке.
– И все? Точно все? – уточнил Ракун.
– Да чтоб мне провалиться, если вру!
Магос хмыкнул и потеребил сережку. Нина подумала, что с него станется устроить несчастному пастуху немедленное проваливание, просто чтобы позабавиться, но, к счастью, обошлось. Колдун развернулся в сторону деревни и решительно зашагал по дороге, увлекая спутницу за собой.
– Ты бы ему хоть спасибо сказал, – укорила женщина.
– За что? За то, что он посчитал меня каким-то отребьем?
– Но ты действительно выглядишь как бомж какой-то. Да и я не лучше.
– Знаешь, в чем прелесть высокого происхождения? Маг имеет право выглядеть так, как ему хочется. И горе тому, кто его этим попрекнет. Так что пусть этот коровник радуется, что жив остался.
Нина оглянулась на пастуха. Тот все еще провожал их взглядом, попутно отряхивая дорожную пыль с потертых штанов из грубой некрашеной ткани. Рубаха на нем была такая же потертая, перетянутая веревочным поясом. Впрочем, и то и другое – гораздо чище, чем заляпанная прибрежной грязью одежда магоса.