Реки Лондона
Шрифт:
— Еще, — попросил я.
Он раскрыл ладонь, и я снова увидел магический свет. Его источник был размером с мячик для гольфа, а гладкой, мягко сияющей поверхностью напоминал жемчужину. Я чуть подался вперед, чтобы рассмотреть получше, но так и не понял, исходит ли это сияние изнутри шара или же светится сама поверхность.
Найтингейл сжал кулак.
— Осторожнее, — предупредил он, — не хочу, чтобы вы повредили глаза.
Я моргнул, перед глазами тут же поплыли фиолетовые пятна. Наставник был прав — я засмотрелся, купившись на обманчиво мягкий
— Готовы продолжать? — спросил Найтингейл. — Тогда попытайтесь сосредоточиться на ощущении, как я, и обязательно что-то почувствуете.
— Что-то? — переспросил я.
— Магия подобна музыке, — пояснил Найтингейл. — Каждый воспринимает ее по-своему, как по-своему слышит музыку. Мы используем термин «форма» — немногим лучше, чем «что-то», верно?
— А можно мне закрыть глаза? — спросил я.
— Безусловно.
«Что-то» я определенно ощутил. Как будто щелчок в сам момент возникновения шара. Мы повторили это упражнение несколько раз, пока я не удостоверился, что мне не кажется. Найтингейл спросил, есть ли у меня вопросы. Я спросил, как называются эти чары.
— В разговорной речи они носят название «магический шар».
— А можете сделать то же самое под водой? — спросил я.
Найтингейл опустил руку в раковину. Положение получилось не слишком удобное, однако он без всяких видимых усилий снова создал магический шар.
— Значит, окисление здесь ни при чем, — заключил я.
— Сосредоточьтесь, — велел Найтингейл. — Наука потом, сначала магия.
— Я бы сосредоточился, но на чем именно?
— Через минуту, — сказал Найтингейл, — я попрошу вас протянуть руку ладонью вверх, как я показывал. Как только раскроете ладонь, попытайтесь мысленно создать образ, который соответствует вашему ощущению в момент, когда я создавал магический шар. Представьте, что это ключ, который вы вставите в замок, чтобы открыть дверь. Поняли?
— Ладонь, — повторил я, — образ, ключ, замок, дверь.
— Верно, — сказал Найтингейл. — Начинайте.
Глубоко вздохнув, я вытянул руку ладонью вперед и разжал пальцы. Ничего не произошло. Найтингейл не стал смеяться, но от этого было не легче. Я вздохнул еще раз, попытался вызвать этот самый «образ» в сознании и снова раскрыл ладонь.
— Давайте еще раз покажу, — предложил Найтингейл, — потом попробуете повторить.
Он снова создал магический шарик, но на этот раз некая неясная «форма» возникла у меня в голове — так мы слышим музыку, случайно донесшуюся из проезжающей машины.
Мы повторили это еще несколько раз, пока я не начал четко воспринимать «форму». Но все равно воссоздать ее в голове никак не получалось. Найтингейлу, похоже, было знакомо это состояние, ибо он четко определил, на какой стадии я нахожусь.
— Работайте над этим в течение двух часов, — велел он. — Потом прервемся на обед, а затем тренируйтесь еще два часа. Вечером можете быть свободны.
— Только над этим? — спросил я. — А древние языки, а теория магии?
— Это только первый шаг, —
— Значит, это такой экзамен?
— В этом суть ученичества, — ответил Найтингейл. — Научитесь воссоздавать форму — и я обещаю, вы будете еще много чего изучать: латынь, греческий язык, технический немецкий. Это не считая беготни, которая вам предстоит в связи со всеми случаями, которые я расследую.
— Отлично, — заявил я. — Этот стимул мне нравится.
Найтингейл рассмеялся и вышел, оставив меня тренироваться.
У РЕКИ
Есть вещи, которые совершенно не хочется делать, десять минут как встав с кровати и еще толком не проснувшись. В их число, безусловно, входит сумасшедшая гонка по Грейт-Вест-роуд. Даже в три часа ночи, когда ты мчишься с включенной сиреной, а на дорогах пусто — то есть пусто по лондонским меркам. Вцепившись в ременную ручку на двери, я старался не думать о таких прискорбных недостатках шикарного раритетного «Ягуара», как отсутствие современной подушки безопасности и зоны смятия кузова.
— Вы включили рацию? — спросил Найтингейл.
Вот современная радиоустановка здесь почему-то была. И Найтингейл, нисколько не смущаясь, сообщил мне, что не умеет ею пользоваться. Мне удалось ее включить, но тут внезапно пришлось отвлечься — Найтингейл вырулил на развязку «Хогарт» с такой скоростью, что я треснулся головой о стекло. Выждав, когда будет относительно прямой участок дороги, я вышел на частоту округа Ричмонд — именно там, по словам Найтингейла, требовалась наша помощь. Мы услышали самый хвост рапорта. Судя по слегка сдавленному тону, подававший этот рапорт очень старался скрыть свою панику. Речь шла о каких-то гусях.
— Танго Виски-1 — Танго Виски-3, повторите.
ТВ-1 — это, должно быть, дежурный инспектор в Ричмондском участке, а ТВ-3 — одна из групп быстрого реагирования, приписанных к данному участку.
— Танго Виски-3 — Танго Виски-1, мы у «Белого Лебедя», на нас напали чертовы гуси.
— У «Белого Лебедя»? — переспросил я.
— Это паб в Твикенхэме, — пояснил Найтингейл, — у моста на остров Ил-Пай.
Про Ил-Пай я знал, что это скопище шлюпочных мастерских и причалов на крохотном островке не более 500 метров длиной. «Роллииг Стоунз» однажды играли там, и мой отец тоже — от него я, собственно, и слышал про это место.
— А гуси при чем? — спросил я.
— Гуси — лучшие сторожа в мире, — ответил наставник. — Не верите — спросите у римлян.
Но ТВ-1 гуси не интересовали, она спросила, что произошло. За двадцать минут до этого поступило сразу несколько звонков в службу экстренной помощи. Сообщалось о нарушении общественного порядка и предполагаемом конфликте между группами подростков. По опыту я знал, что на самом деле там могло быть все что угодно, начиная от драки на девичнике и заканчивая парой-тройкой лис, перевернувших мусорные баки.