Реки помнят свои берега
Шрифт:
Что хорошего в пшике, Женька не понял. Он пока еще мало что понимал в деревенской жизни, детдом приучает или выбиваться в лидеры, или притихать…
– Вот и вы не меняйте своих берегов, – оглядел всех Фёдор Максимович. – Не предавайте свой род, страну, историю.
Пошёл дальше – спокойно, уверенно, пусть и немного сгорбленно под тяжестью ружья и прожитых лет. Уверенность, скорее всего, ему придала Нерусса, вернувшаяся в свои берега. А ещё сын и внуки, идущие с ним одной тропой. След в след.
– Незавидная у нас с тобой доля, – поймав паузу
– Почему плохо?
Посмотрела на жениха с сожалением: неужели и тебе всё разжевать и в рот положить, как Ваське?
– Так до нас очередь никогда не дойдёт.
– Какая очередь? – продолжал недоумевать Женька.
– Так сначала твоя сестра может замуж выйти за дядю Егора. Потом могут и Васька с Оксанкой посвататься. А мы с тобой вон – аж третьи на очереди. Не дойдёт…
Женька резко отстранился, словно Анька уже повела его под венец. Но женские заботы согнули девочку так, что она ничего не видела, кроме мокрой дороги. Куда выведет?
Зато остановилась Оксана, протянув руку в поиске опоры. Васька поддержал, испуганно заглянул в лицо попутчицы.
– Что-то кольнуло, – не менее испуганно улыбнулась Оксана, пытаясь вздохнуть. – Сейчас пройдёт.
Она попыталась осторожно набрать полную грудь воздуха, этого не получилось, и она опять виновато заулыбалась сквозь непонятную боль.
– Конечно, столько ходить с непривычки, – успокоил Васька, не выпуская руку. – Сейчас отдохнёшь и раздышишься.
К ним вернулся Егор, внимательно всмотрелся в побелевшее лицо девочки.
– Сейчас пройдёт. Первый раз так далеко ходила, – поторопился оправдать остановку племянник.
– Тогда не торопитесь, потихоньку. Можете даже отстать, – разрешил Егор. – Одни справитесь?
А может, ребята и хотели остаться одни?
Усмехнувшись гениальной расшифровке лежавшей на поверхности тайны, заторопился за ушедшими гуськом старым с малыми…
После обеда и отдыха Фёдор Максимович и Егор, прячась друг от друга, стали собираться каждый по своим делам.
Лесника ждала Тихонова пустынь с бетонной глыбой, от которой он худо-бедно, но уже отколол за эти дни заметный кусок. С Евсеем Кузьмичом пересеклись лишь однажды – бывший командир слабел на глазах, забывался всё чаще и в помощники не годился.
Наверное, можно было сдёрнуть плиту трактором. На худой конец, нанять отбойный молоток. Но раз решили с Евсеем Кузьмичом очистить родник собственными руками, то и посчитали этот способ единственно возможным. Зато народ не шибко любопытствует двумя микеланджелами, тихо бьющими по зубилу и собственным пальцам…
Егор выискивал в чулане одежду попроще, чтобы не жалко было измарать её в темноте. В первые годы службы он много чего привозил из военной формы, пока не перестали её выдавать, заменяя деньгами. Надеялся, что отец отправится по своим делам и отвечать на лишние вопросы не придётся. Хотя что отвечать? Может, он вообще не
Чутко уловил, как отец вывел велосипед за калитку. Анька ускакала к постояльцам, Васька гонялся где-то за собственным хвостом, и Егор торопливо облачился в походное. Начеркал на тетрадном листочке: «Я в гостях», положил записку на телевизор – до программы «Время» не заметят, а там, может, он и вернётся. Всё по-честному, просто забыл написать, к кому именно пошёл в гости. Из одноклассников в селе не осталось никого, но учителя живы, рыбаки на озере сутками сидят…
Себе признался, что идёт в лагерь ради Веры. Она не выказала особой приветливости, а позвони перед отъездом Ира или случись встреча с Таней – возможно, сейчас бы шёл в другую сторону или, наоборот, спокойно лежал на диване. Неужели Вера всё же заинтересовала? Жениться он, ясное дело, не собирается: его профессия, к сожалению, предполагает вдов и сирот. Просто побыть вместе, помочь чем сможет… Но смелая! Пойти лагерем в лес с детьми – это не ему под прикрытием всего Советского Союза кувыркаться с американцами в тёплых морях.
В одиночку расстояние до лагеря покрыл значительно быстрее, чем утром цыганским табором. Уже выглядывал палатки среди так и не просохших сосен, как уловил гул мотора: кто-то пробивался по лесной дороге. Скорее всего, с проверкой из района. Тогда надо подождать, чтобы к пионервожатой не возникло вопросов о постороннем.
К лагерю юзил залепленный грязью по крышу джип. На его звук от палаток выбежала Вера – всё в том же спортивном костюме с белым ободочком. Не во что переодеться? На себе сушила? Увидев и, скорее всего, узнав машину, она непроизвольно подалась назад, под защиту ребят, но переборола себя и перегородила дорогу в лагерь.
Водитель, несмотря на скользкую дорогу, сумел подъехать к пионервожатой вплотную, и та вынужденно отступила от пышущего жаром капота машины.
– Здесь горят «Пионерские костры»? – с улыбкой приоткрыв стекло, высунулся из кабины Борис Сергованцев.
Не дожидаясь подтверждения, вышел из автомобиля. Предусмотрительно обутый в сапоги, он вначале осмотрел машину, покачал головой, вызывая к соучастию пионервожатую – вот так к вам добирался! Открыл заднюю дверцу, вытащил два холщовых мешка, взвалил на плечи. Мимо ничего не понимающей девушки начал выбираться на обочину.
– Это… что? – на правах хозяйки спросила Вера.
Борис свистнул выглядывающим из палаток ребятам – ко мне. Перевалил в их руки мешки, разрешил тащить в лагерь.
– Что это? – уже требовательнее поинтересовалась Вера.
– Спонсорская помощь. Встретился с главой района, он и рассказал про лагерь, попросил помочь. Плащи от дождя, кое-что из теплой одежды, одеялки, сухари, пряники, чай…
Вера не знала, как реагировать на подарки. Бесплатный сыр, известное дело, лишь в мышеловке, но если глава района просил…