Рекламный агент
Шрифт:
— Он хотел извлечь дочь самостоятельно? Зачем? Разве у нас неквалифицированные спецы? Или что? — от полного непонимания ситуации Даниил заморгал неестественно быстро.
— У меня нет доступа к информации такого уровня. Но боюсь, что ты прав. Видимо, он не поверил в невозможность разморозки Вероники. Скорее всего, при попытке извлечения Рогов понял непоправимость ситуации. Думаю, осознание этого факта его и сгубило.
— Что ты имеешь ввиду?
— Сдвинулся Антон Владимирович и начал нести бред. Чёрт! — Стас хрустнул сцепленными в замок пальцами, — Вот почему его сразу не остановили?
— И почему?
— А ты пойди к директору и спроси! —
— Уф! — Даниил облегченно выдохнул, — Кончай пугать! Я и так… Еле-еле душа в биотеле.
— Конечно не дойдёт! — Стас через силу рассмеялся, — Пристрелят тебя. И всего делов.
— Чего?!
— Да шучу! Кто такой архаикой заниматься будет? Отключат удалённо тело, а потом назовут это сбоем. Или ещё как.
— Да что, в самом деле происходит?
— Никто точно не знает.
— И как быть?
— А как всегда: жить в условиях перманентной неопределённости.
В кабинете надолго повисло тягостное молчание. Даниил задумчиво изучал рисунок стола. Стас же откинулся, не обращая внимания на жалобный писк спинки кресла, и неотрывно созерцал потолок. Мысли каждого текли в совершенно противоположных направлениях. И если рекламный агент истомлял мозг попытками понять создавшуюся ситуацию, то техник был поглощен размышлениями о перспективах грядущего приёма пищи.
— Дан, ты уже пробовал новый омлет? Как он?
— Что? — Даниил сперва даже не понял вопроса, — Ты опять про жратву? Слушай, ну сколько можно, а?
— Если не нравится, могу вернуться к анекдотам.
— Кончай нести чушь! Ты прекрасно понимаешь, что у меня сейчас мозги другим забиты.
— Они заняты тем, что тебя вообще не должно волновать.
— Неужели?
— Именно!
— Хорошо. Тогда давай о деле, — Даниил произнёс это, нарочито понизив голос.
— О каком деле? — Стас скорчил скептическую гримасу, но всё же для порядка глянул на дверь.
— Расскажи о проблемах в детском секторе.
— Зачем?
— Возможно, мне удастся что-то понять.
На этот раз лохматый сотрудник технического отдела долго собирался с мыслями. Затем вытащил из кармана какую-то коробочку и щёлкнул незаметным тумблером.
— Это глушилка. На всякий случай. Видишь ли… Ситуация с Роговым, увы, рядовая.
— Что?
— Тихо! Слушай дальше. Сокрытие смертей пациентов — обычное дело в нашем центре.
— Не может…
— Заткнись и слушай! Времени мало. Эта малютка долго работать не может. Слишком продолжительные помехи тут же заинтересуют охрану. Так вот, дохнут пациенты тут нередко. А после выкрутасов Рогова всё вообще покатилось в чёртовой матери. Его вывихнутый мозг нарушил систему пси-доменов всего детского сектора. Если бы криокамеры просто отказывали, это ещё можно было понять. Но местный инфоузел начал реально сходить с ума. Такое впечатление, что каким-то волшебным образом безумие Рогова заразило и компьютерное хозяйство. Причём предсказать, а тем более исправить, сбои наши спецы не в силах. А обращаться к кому-то поумнее — не вариант. Такое не афишируется.
— А что за сбои?
— Разные. Но больше всего проблем приносят хронопотоки. Они теперь идут в доменах как угодно.
— То есть?
— Вот например была парочка — Андрей и Лина. Детишки находились в плену первой любви. Родственники, как водится, не поняли глубины их чувств. Вот и решили юнцы покончить с собой. Но до конца дело не довели, хотя организмы попортили себе изрядно. И как результат — оказались в наших криокамерах. По просьбе безутешной родни детишкам соорудили единый виртуальный домен, где те наслаждались друг другом в нарисованном раю. А после взлома Рогова их хронопотоки пошли вразнос: девушка старела, а пацан молодел. За три недели менялись как в обычной жизни человек за год!
— О, боже! И что было потом?
— Умерли, — сухо сообщил Стас.
— Что? Как?
— Причину так и не выяснили. Родня же успокоилась после выплаты страховки.
— А с остальными?
Но техник демонстративно поднял коробочку, щёлкнул тумблером и устало пробубнил:
— Пойдем, что ль, пожрём, а?
Обед показался Даниилу совершенно безвкусным. Где-то даже шевельнулась тревога, что надо бы проверить вкусовые сенсоры. И биотело тут же отрапортовало, что для обеспечения сохранности высокоинтенсивного мыслительного потока чувствительность внешних датчиков снижена до минимума. Молодой человек был не против. Погружённый в размышления над только что услышанным, он был рад, что окружающее пространство не мешает перевариванию совершенно немыслимых новостей.
Непривычная задумчивость рекламного агента была тут же замечена коллегами, которые мигом смекнули, что причиной угрюмости является не что иное, как утренний нагоняй руководства. И в бросаемых на Даниила взглядах то и дело сквозила жалость разной степени искренности.
Наконец, обеденный перерыв завершился. Молодой человек поднялся и неторопливо побрёл в сторону своего кабинета. Круговерть тревожных мыслей давно уже перешла на холостые обороты. И если час назад были основания полагать, что вихрь разума вот-вот превратится в мельницу идей, то теперь это всё больше напоминало унылый балаганный аттракцион.
Даниил уже взялся за ручку двери, когда с удивлением обнаружил доносящийся из кабинета разговор. Грустный едва слышный девичий голос произнёс:
— Он мучается от невозможности выдумать что-то новое в своей виртуальной вселенной.
— Это хорошо… Значит, зажжётся очередной маяк, — звонкие слова юноши полнились оптимизмом.
— Думаешь, получится?
— Думаю, Инга ему поможет…
“Что, чёрт возьми, происходит?!” — пронеслось в голове Даниила. И он рывком распахнул дверь. Но кабинет оказался пуст.
Глава 7. Направление работы
Утро наступило так стремительно, что всё бодрствующее население города недоумённо повернуло головы в сторону восхода. В затопившем мир вечном тумане уже никто не вспоминал, что небеса бывают прозрачными, а солнце может резать глаза. Это было столь необычно, что тысячи новообращённых клонов тут же получили ожоги сетчатки разной степени.
Директор криоцентра созерцал светило через слегка прикрытые веки. Кожа лица, много лет не чувствовавшая такого потока ультрафиолета тут же начала зудеть. Но старик не спешил опускать жалюзи. Он медленно погружался в пучину забытых ощущений. Разум, давно привыкший мыслить исключительно образами, словно листал позабытую книгу. Книгу, которую когда-то обожал, даже боготворил. Книгу, на которой был воспитан… В памяти медленно воскресали казалось бы окончательно похороненные образы, а за ними тянулись эмоции. Рука, будто позабыв волю хозяина, самовольно раздвинула жалюзи на всю допустимую конструкцией ширину.