Реконструкторы (сборник)
Шрифт:
– И вы говорите мне об этом столь откровенно? – вновь удивился Игар.
– Говорю, как есть, – отрезал Герсен. – Не важно, как ты воспринимаешь слова, мой друг. Важно то, совпадают ли они с действительностью.
Игар кивнул. Простота, прямота и мрачный задор ферьярцев ему по-своему нравились. В конце концов, он не зря выбрал себе роль викинга на конвенте. Перед ним были именно они – древние скандинавы, но только осовремененные, имеющие вместо драккаров линкоры, а вместо секир и мечей – пулеметы и броневики. Но это были они – безумные северные ратоборцы, явившиеся из темных, почти легендарных времен и его детских фантазий.
Игар протянул
Служба викинга началась.
Зачисление неизвестного человека в корпус не составляло особой новости. Хотя армия Нео-Мидгарда считалась штатной, регулярной и кадровой, военачальники, особенно происходившие из знатных родов, обладали в своих частях почти неограниченной властью. В компетенцию Харгафа входило даже право казнить любого из своих офицеров, не говоря уже о приеме на службу или производстве в чин. Несмотря на наличие достаточно технологичных орудий, черты средневековых феодальных армий, таким образом, в Третьем кавалерийском присутствовали налицо.
В эти же дни, Игар столкнулся с другими молодыми офицерами. Их в корпусе оказалось достаточно, чтобы Игар не чувствовал себя белой вороной. Война шла давно, однако третий кавалерийский влился в ряды фронтовых частей недавно, потому значительную часть его составляли новобранцы – как среди офицеров и унтеров, так и среди рядовых.
Проблемой являлось то, что большинство ферьярцев, с которыми Игар участвовал в примитивных «занятиях», проводимых с молодняком неким генерал-адъютантом Краке, оказалось значительно младше его. Возраст новых приятелей составлял шестнадцать, от силы восемнадцать лет. На Земле Игару недавно исполнилось двадцать три, и он чувствовал себя среди малолетних поручиков не в своей тарелке. Кроме того, давала о себе знать земная акселерация. Игар превосходил старших офицеров на голову, но те хотя бы имели плотное сложение, широкие плечи или объемный живот. По сравнению же с младшими офицерами, не успевшими нагулять жирка и мускулатуры, Игар выглядел настоящим монстром – горой мяса и широких костей.
Как и сообщал Герсен, обучение молодых офицеров как таковое отсутствовало. Большинство пацанов и так могли весьма сносно обращаться с оружием и на зубок цитировали уставы, вбитые в голову (или в задницу) кнутом отца или розгой матери-вдовы. Дисциплина соблюдалась – беспрекословно. Солдат можно было публично наказывать плетью или шомполами от штуцеров, однако для офицеров не предусматривалось никаких иных наказаний кроме смерти. Остальное считалось для местных поручиков-лейтенантиков унизительным.
Самым удивительным было то, что вопреки всякой логике, это правило действовало. За два месяца «подготовки» ни один из мальцов-офицеров ни разу не ослушался Краке. Впрочем, это можно было понять, ведь, по словам Герсена, дворян на войне действительно казнили за непослушание. Быть же казненным по приказу старшего ферьярского командира, считалось не просто смертью – это ложилось позором на мать и отца!
Каждый офицер старался до невозможности сделать
В учебную группу Игара, естественно, входили не все молодые офицеры корпуса (коих было несколько тысяч), а человек двадцать юношей-дворян, прикомандированных не к отдельным полкам, а непосредственно к штабу Харгафа.
Краке гонял их славно. Изучали, главным образом, тактику крупномасштабных полевых перестроений, современную бронированную технику (бронеавтомобили), баллистику орудий дальнего боя (как оказалось, имелись в виду 120-миллиметровые ферьярские гаубицы), основные принципы взаимодействия наземных соединений с флотом – то есть те дисциплины, которые будущие флаг-офицеры, офицер-курьеры и генерал-адъютанты не могли изучить «в домашних» условиях.
Конкретно для Игара, были предусмотрены также верховая езда и занятия по обращению с винтовкой и пистолетом.
Наблюдая за дополнительными занятиями, младшие товарищи иногда тихо над ним посмеивались, однако задирать или высказывать мнение вслух никто не смел – слишком уж сильно Игар выделялся из рядов одноклассников ростом и физической мощью. Кроме того, случайные конфликты между сослуживцами строжайше запрещались Уставом, написанным ещё полулегендарным Харальдом-Фундаментатором и почитавшимся среди ферьярцев чем-то вроде священного писания.
Нео-Мидгард всё более напоминал Игару «нацию-для-войны». По мере знакомства с лагерным бытом становилось совершенно очевидно, что цивилизация, имеющая своими корнями культуру разбойников-норманнов, превратилась здесь, в замкнутом пространстве Мирового Квадрата в нечто совершенно невообразимое. Эта культура, без сомнения оставалась «европейской». Очень часто Игару встречались искаженные остатки латинских, даже греческих слов, которые знали жители средневековой Скандинавии. Однако отсутствие христианства направило развитие ферьярцев совершено по иному пути. Вместо приличных католиков и протестантов современной Игару Исландии и Ирландии, здесь он видел людей, выросших на Малой и Средней Эдде и поклоняющихся не всепрощающему распятому Иисусу, а яростным божествам своей неистовой, но давно окультуренной на Земле прародины.
Даже христианство, как помнил Игар, оставило Земле примеры нечеловеческой жестокости, прикрываемой пледом библейских догм – о спасении и добре. Что же говорить о культуре, в которой откровенное зло, бешенство, бесстрашие и жестокость являлось ядром, главным фундаментом идеологии?
Технический прогресс и современное прагматическое мышление развивались здесь не в условиях протестантства и католицизма, а в условиях поклонения Локи-Пожирателю и Предателю-Одину, Богу-охотнику-на-людей. Место Рая здесь заменяла Валгалла, где вечно пируют берсерки, павшие на полях, и куда не пускают умерших в мирных постелях. Технологиям это не помешало – паровую машину и бездымный порох здесь также изобрели. Однако разница прогресса в мозгах была налицо. Эти люди в пенсне и отглаженной форме, чистые и прилизанные, высокообразованные и культурные, оставались норманнами до мозга костей. Их культура была и осталась культурой странников и убийц…