Рекрут
Шрифт:
* * *
Приложив палец к губам, Юсуп показал в сторону противоположного склона. Удивившись, что следопыт призывает его к тишине, будто он сам этого не понимает, Тимофей выглянул изза куста, и чуть было не выругался в голос. По свежесрытому пологому подъему ехали два всадника. За ними на веревке, привязанный за руки бежал Дионис. Что же с Лексеем? Убит? Сбежал? Выстрелов слышно не было.
Разведчики переглянулись. Пробраться настолько близко, чтобы подробно рассмотреть строительство, им так и не удалось. Заросли напротив выработки активно вырубались и кишели солдатами. Вероятно, после обнаружения подземелья с засевшими в нем русскими, турки стали более серьезно относиться к мерам обеспечения безопасности.
С того места, куда удалось подобраться, видно было только строительство непонятной
Юсуп жестом показал Тимофею, что надо уходить. Когда отползли на достаточное расстояние, чтобы можно было без особой опаски переговариваться, обсудили сложившуюся ситуацию. Повсякому выходило, что оставаться здесь дальше опасно. Оставалось решить, двигать ли в обратный путь сразу или сперва вернуться к обговоренному месту сбора. Если Лексей не попал в лапы к басурманам и остался жив, то он наверняка придет к этому месту. Если же погиб или не явится по другой причине, то в лучшем случае они зря потеряют время, в худшем вместо молодого разведчика дождутся турков.
Все же решили рискнуть. Но не ждать. Если на месте Лексея не будет, то они сразу уйдут.
Парня на месте не оказалось.
Долгий день девятнадцатый
Ближайший костер еле горел, видать, давно его не подкармливали дровишками. Оно и понятно, вон они оба охранника прикорнули в обнимку с ружьями. А под нижней жердиной в загородке можно свободно проползти. Жаль только, что эти сони не с лесной стороны расположились, а то можно было бы попробовать. Месяц, вон, почти скрылся за деревьями. Более удобный шанс вряд ли подвернется... Вряд ли подвернется... Вряд ли подвернется... Хм, а может, и хорошо, что не с лесной стороны? Если вдруг получится, то вряд ли кто будет искать в этой стороне.
Эй, Георгий, просыпайся, к тебе пришли.
А? Кто?
Да тише ты, зашипел на толстяка Денис. Сторожей разбудишь.
Каких сторожей? Кто ко мне пришел? ничего не мог понять тот.
Девка к тебе пришла. Симпатичная, аж жуть. Там ждет, парень кивнул за изгородь загона и хотел было добавить, что девка была в капюшоне и с косой, но в последний момент сдержался. Делай как я.
Он, лежа, снял изодранный солдатский китель и, подтянув ноги, плотно обмотал им кандальную цепь, Тщательно заправив края под металлические браслеты. Пошевелил ногами не звенит. Можно было бы и поменьше тряпья намотать, но рвать одежку на ленты не было времени. Да и треск разрываемой ткани наверняка был бы отчетливо слышен в ночной тиши.
Ну? обратился он к таращившемуся на него интенданту. Ты, я так понял, остаешься здесь подыхать?
Еще несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и толстяк стал сдирать с себя верхнюю одежку. Когда он так же тщательно обмотал свою цепь, Денис медленно, огибая спящие тела, пополз в направлении еле горящего костра. Лишь бы караульные от соседних костров не окликнули уснувших на посту товарищей. Тогда все пропало. Но у других костров то ли тоже спали, то ли, будучи уверенными, что никто из пленных не решится на побег, просто не обращали на затухающий костер никакого внимания.
Биение сердца, казалось, заглушало стрекотание сверчков. Хотелось рвануть на четвереньках напрямик, через лежащие тела, к заветной изгороди. И зачем надо было так далеко забираться? Вот и изгородь. Еще одно движение. Еще одно. Все. Теперь если кто заметит, то верная смерть. Без вариантов. Та самая, что в капюшоне и с косой. Был бы он крутым спецназером, каких пачками плодил кинематограф его мира, щас бы лихо посворачивал шеи спящим караульным, только позвонки бы хрустнули, переоделся бы в турецкие шмотки и пошел бы проверять караулы, попутно отправляя их к басурманским праотцам. Опс! Один, кажется, пошевелился. Чмокает губами во сне. Спи, мой хороший, спи. Пусть тебе, как говорится, приснится дом родной, баба с пышною, кхым, прической, море водки, пива таз... и вареное сало, со слипшимися волосами на шкурке! Про такое рассказывал Димонов дядька, будто бы их таким кормили в армии. Фух. Неужели проползли. Теперь, если и проснутся, то основное внимание будут обращать на загон. Главное не шуметь и двигаться осторожно. Лишь бы караульные с той стороны загона не стали присматриваться к склону. Да и зачем им к нему присматриваться? Какой же идиот побежит в эту сторону? Ай, блин! Ай, еще раз, блин! Наполз на какуюто засохшую колючку и десятки мелких сухих иголочек вонзились в руки и живот. Парень с трудом преодолел желание вскочить и, сжав крепче зубы, пополз дальше. Сзади послышалось шипение толстяк наткнулся на ту же колючку. Значит, Денис не все иголки собрал.
Впереди темнеет куст. Еще немного, и можно будет отдышаться за ним и повыдергивать хотя бы часть заноз. А до верха еще далеко. Лучше не останавливаться. Беглец, поборов желание затаиться за кустом и превозмогая жгучий зуд от многочисленных заноз, пополз дальше.
Пусть молодая луна почти скрыта деревьями, но звезды светят достаточно ярко, чтобы видеть двигающиеся фигуры. Однако сидящий у костра человек, как правило, смотрит на огонь, а потому, изза сузившихся зрачков, не видит ничего за чертой света. Скорее всего, именно этот фактор и позволил им незамеченными достигнуть кустов на вершине склона. Здесь, опрокинувшись на спину, Денис с трудом переводил дыхание и на ощупь, по мере возможностей, выдергивал из рук и живота впившиеся колючки. Выползший вслед за ним товарищ лежал вниз лицом не шевелясь, лишь его спина приподнималась от частого, судорожного дыхания.
Немного успокоившись, они осмотрели окрестности. Слева и прямо перед ними краснели догорающими углями кострищи. На земле темнели силуэты спящих людей. Коегде костры еще горели, освещая сидящие фигуры. Справа, в той стороне, где около шатров Денис видел Василису, костров видно не было. Туда и решили ползти, выбрав самое темное направление. Поправили сбившиеся обмотки на цепях и поползли.
Полмили, которые пришлось преодолеть на брюхе до кузницы, показались вечностью. Ползли, стараясь слиться с землей, замирая от каждого шороха, ежесекундно ожидая окрика. Оглянувшись назад, попаданец увидел, что небо на востоке начало светлеть. Еще немного и тьма начнет рассеиваться. А они все еще находятся в самом логове врага. Поняв, что уйти не удастся, он решил, что надо попробовать гденибудь спрятаться. Если удастся, то вряд ли их будут здесь искать. Толкнув Георгия, пополз в направлении шатров, забирая правея, чтобы обойти их с тыла. У входа в самый большой виднелись два силуэта часовых. У того шатра, где днем стояла Василиса, тоже присутствовал охранник. Но он сидел, скрестив ноги и, судя по опущенной на грудь голове, дремал.
Изначально попаданец думал пробраться за меловые отвалы и попробовать притаиться в зарослях акации. Но теперь, ясно осознавая, что опять лезет черту в лапы, повернул к шатру со спящим караульным. Гдето рядом слышался негромкий разговор. В темноте разговаривающих видно не было, а поднимать голову выше, чтобы рассмотреть, парень не решался. И боялся, что это сделает сопевший сзади толстяк. Встревожено заржали лошади. Разговаривающие на пару секунд смолкли. Затем послышались удаляющиеся шаги, и разговор возобновился, но теперь он удалялся вместе с шагами. Замершие было беглецы, поползли дальше и вскоре достигли задней стенки шатра.
Денис попытался подсунуть руку под плотную ткань, но не смог. С той стороны полотно оказалось прижато чемто тяжелым. Меж тем, небо из черного становилось серым, наступали предрассветные сумерки. Любой появившийся человек мог заметить притаившихся беглецов. Поняв действия товарища, бывший интендант тоже начал шарить руками под стенкой шатра. С его стороны полотно приподнялось, и он довольно шустро полез под него. Оглянувшись, Денис юркнул вслед за ним. Внутри какоето время не мог сориентироваться, ползая под ковром, которым был застелен пол. Наконец услышал придушенный женский писк и пополз на него. Наткнулся на чьито ноги и выбрался изпод ковра. Рядом на коленях стоял Георгий, зажимающий грязной ладонью рот Василисе. Та, пытаясь обеими руками отодрать от своего лица пухлую интендантскую лапу, с ужасом смотрела на них широко раскрытыми глазами.