Рекуперация
Шрифт:
– Точнее три с половиной. Не задолго до Нового года, стало быть в декабре 1968-го.
Оба чекиста задумались. Тишину кабинета нарушает жужжание случайной мухи и позвякивание ложечки в стакане Арефьева. Генерал поднял глаза.
– А ты разговорить Петрушевского сможешь? Нам важно знать всю эту мудрёную временную конструкцию. Всю информацию в мельчайших подробностях о готовящемся взрыве, помощниках, в общем всей цепочки. Значит работа на опережение, не мне тебя учить, кстати план мероприятий подготовил?
– Серебряков кивнул.
– Сам понимаешь, если что пойдёт не так и произойдёт катастрофа, не уверен что останусь служить, не говоря о тебе. Следовательно, встретишься не только с Петрушевским, но и Чистяковым. Сведи их и попробуй расколоть, дело серьёзное. Обещай что угодно, а затем реши кого выводить из операции, кого миловать, а кого закрыть. На твоё усмотрение, подробности мне в рапорте. Сколько у нас времени?
– Сегодня пятнадцатое, осталось семь дней, с оговоркой если принимать заявление Петрушевского за правду.
– Вот и дерзай, полковник. Давай свой план, что там ещё? Справки по фигурантам, очень хорошо. Позже ознакомлюсь. А теперь извини, текущие дела не ждут. Вечером доложу председателю. Будут коррективы, извещу. Всё, Коля, будь здоров, привет супруге.
Серебряков спускался по лестнице и прикидывал, как провести время до вечернего поезда. Руки развязаны от документов особой важности, а голова, после беседы с начальством, когда мера ответственности недвусмысленно определена генералом, работает на результат. Вопрос огласки исключён, такие вещи не должны всплыть ни в печати, ни в милицейских кругах. Другой вопрос, как решить судьбу подчинённого, которого подтянул к себе, определил в спецшколу КГБ и видел в Соболеве потенциального преемника. Теперь же после шокирующего донесения источника, предстояло определить свою долю ответственности и повернуть ситуацию в плюс, исключив ледяную формулировку о потери бдительности.
Если всё подтвердится, то высвечивается мучительный вывод. Соболев, как носитель секретной информации, перспективный учёный, ставший на путь предательства - потенциально опасен и больше не нужен. Серебряков скрипнул зубами. Вот ведь гадёныш: выстрелил из будущего, похерил веру в незыблемость долга и растоптал клятву чекиста. При Хозяине, подобные отступники незамедлительно расстреливались, после них оставались архивные дела в назидание будущим разведчикам. Нынче времена иные, но если Родина прикажет, полковник не посмотрит на прежние тёплые и доверительные отношения. Решить эту задачу может лишь один человек - он сам.
9. Петрушевский. Искривление пространства
– Смотрю я на этого модного парня и про себя думаю может природа времени дала сбой, искривила пространство представило стилягу образца семидесятого. Это чудо мне и говорит: "Где учёный, убелённый сединами, в шикарном костюме от Армани и профессорской лысиной, вижу худосочного юношу в затёртых джинсах и штопаной рубашке?" Ну я психанул и ему: "На себя посмотри, скиталец в другую реальность".
Все рассмеялись. В кабинете начальника лаборатории собралась рабочая группа сразу после возвращения Петрушевского и Чистякова из семидесятого. Громче всех смеялась Широкова. Угрюмый Шепитько улыбался из вежливости. Оживлённые испытатели обсудили технические вопросы, Чистяков подписал новое расписание и отпустил сотрудников. Когда закрылась дверь, улыбка сошла с лица Николая Фёдоровича.
– Ну что, мы там с тобой наделали шуму? Думаю, полковник нас вызовет, ведь ему решать непростой вопрос карьеры, жизни ОЛИБ и главное - судьбу подопечного. Раз ничего не изменилось и в этом кресле сижу я, а не наш злой гений, значит вопрос Соболевым был закрыт правильно. Как именно не знаю, но в государственной программе работы ОЛИБ, он больше не участвует. Вот почему-то я событий тех дней не помню. Похоже мы привязались к точкам матрицы и двигаемся во времени параллельно тем событиям. И что это значит, уважаемый Дмитрий Сергеевич?
Петрушевский, осознав сказанное замер, в голове пронеслись вихрем воспоминания двух параллельных жизней - существование до и после. Стало нестерпимо страшно от мысли, что вот так просто можно ступать в прошлое и так же легко менять его словно переставлять блоки в конструкторе LEGO. Что Соболев, что Чистяков - два гениальных мастера, видящих прошлое и будущее наподобие Нострадамуса и Ванги, но мало того, держащие в руках рычаги управления судьбой. Соболев в таких обстоятельствах быстро осознал всемогущество и попытался направить фатум на службу злу. А Чистяков? Голова пошла кругом, в самый раз задуматься о Всевышнем. Задуматься? Да вот он в облике российского учёного - весёлый, домашний, внимательный, эмоционально взвешенный человек... Петрушевский собрался и остановил свои размышления. Надо ответить собеседнику.
– Это значит, что я ничегошеньки не понял. Кроме того, что мы живы, здоровы и у нас есть прошлое.
– Прости Дима, мы мыслим разными категориями. Давай проведу неглубокий ликбез по нашей теме. Затем хочу услышать твои вопросы, если не возражаешь? Очень коротко: время, это особая субстанция, матрица состоящая из квадрильонов ячеек, условно это запись всего сущего, но не в философском аспекте, а физико-математической модели бытия. Соболев и я разгадали секрет и подобрали ключи к изменениям пространства времени. Любой физик поймёт на пальцах суть такой возможности, но способ доступен единицам. Рано или поздно, нашу планету ждёт либо полное самоуничтожение, либо путешествие по мирозданию и управлению судьбами человечества. Мы с тобой не доживём, бессмертие пока не изобрели.
Чистяков рассмеялся, затем стал рыться в столе, наконец достал магнитную карту.
– Извини Дима, у тебя такое лицо. Безумно интересно, но ничего не понятно. Я меня на первом курсе универа такое же было, мама рассказывала. Сейчас покажу тебе кое-что.
Он подошёл к сейфу приложил карточку, открыл дверцу, отпер замок внутреннего отделения и достал флешку. Подошёл к внимательно лицезревшему за его действиями Петрушевскому.
– Держи! Ты прикоснулся к тайне машины времени. Здесь схемы, чертежи, формулы, расчёты и прочая лабуда. Другими словами секрет машины времени. За него кто-то очень богатый готов предложить миллиарды. Но беда в том, что это копия, оригинал находится в Академии наук. И прототип уже готов, а эти документы надо изучить, а уж затем построить. История напоминающая создание атомной бомбы, понимали все физики многих стран, а довели до реальных испытаний Штаты да мы и то вторыми. То чем мы с тобой занимаемся отсебятина, реальные задачи ставит государство, на деньги которого создавался прибор. Если уж совсем пафосно, то можно сказать, что наша страна впереди планеты всей. Вопрос - надолго ли? Подержал, теперь верни.
Чистяков вновь засмеялся.
– Ну и рожа у тебя, не обижайся. Может лекарство для снятия стресса?
– Ну уж нет! Мне от бухалова головная боль по утру и повышенное давление - здоровье не то. Вот молодым мог маленькую водки из горла опустошить и вперёд. Давай думать что дальше. Лично я почти ничего не помню, лишь отрывочные фрагменты Серебряков-Соболев-Чистяков.
Опять смех Николая Фёдоровича:
– Завязывай смешить! Как пил "малька" он помнит, как вербовал уголовника и возил взрывчатку - не помнит. А Серебряков? А наши пересечения? Что, эффект отложенной памяти?
Чистяков вдруг споткнулся и перестал улыбаться. Сквозь Дмитрия Сергеевича вглядывался куда-то вдаль учёный, одетый в деловой костюм от Армани. Затем начальник лаборатории, взял со стола Parker Premier цены немеренной, извлёк из ящика стола чернильный картридж и стал его менять. Петрушевский заворожённо наблюдал за ловкими манипуляциями начальника и ждал продолжения. Наконец, ручка готова к работе, Чистяков встряхнулся от своих мыслей и закончил.
– Мы, Дима используем свой мозг якобы на пять процентов и если повлиять на клетки, то откроется бездна. Это давно доказанный нейромиф. Призвание науки - выработать и систематизировать объективные знания о действительности. Но порой, выполняя свою миссию, учёные сталкиваются с непониманием. Выхваченные из контекста гипотезы, доказательства и факты превращаются в мифы. Но! Учёные никогда не пользовались нашим опытом, я имею ввиду моим и Соболева, возвращения человека в изменённое временное поле, где предыдущие события стираются матрицей времени взамен на новые. Мы с тобой давным-давно повлияли на события и по логике вещей, обязаны помнить что там произошло. Первое: ты разоблачил планы коварного Соболева во имя моих гуманных мер к предотвращению смерти пусть и негодяя, но человека. С другой стороны, зло с твоей подачи, будет наказано. А как, мы можем только предполагать, следовательно и помнить не обязаны. На сегодня смело утверждаю, что наш план состоялся. Вот он - я и вот он - ты! Ясно?