Рекуперация
Шрифт:
– Во-первых не забывайтесь Соболев, вопросы задавать моя прерогатива.
– Соболев почувствовал, что Чернов тащится от красивого словца вместо штампа "исключительное право", якобы подымает кума в глазах бээсов.
– Во-вторых что-то путаете и ни о какой смерти я не говорил. А вот про сюрприз - точку. Тут с вами кое-кто хочет поговорить, я мешать не стану зайду попозже.
Майор Чернов вышел, а через минуту открылась дверь и в кабинет возник Николай Трофимович Серебряков. Соболев опешил, даже забыл подняться по уставу и молча уставился на "покойника". Полковник руки не протянул, но улыбнулся и заметил:
– Удивлён, старлей. Приехал сказать спасибо и поговорить о делах насущных.
– Здравствуйте, Николай Трофимович. А спасибо за что?
– Ну не всё тебе, как тут говорят "косяки пороть". Вот и благое дело совершил: оповестил друзей, а те подсуетились и предупредили меня. На этом этапе я справился, посмотрим , как дальше сложатся дела.
Полковник занял стул опера, достал сигареты, кивком предложил осуждённому. Закурили.
– Обязан, Витя, рассказать тебе, какая складывается картина после твоих революционных действий. Ты поднял волну и всколыхнул верха. Все наработки московского филиала, архивы, донесения, рапорта, в общем всё просочилось к смежникам, понятно каким.
Полковник, жестами дал понять Соболеву возможность прослушки. Соболев это понял и кивнул.
– Первопричина не в тебе, а многолетней "дружбе" наших служб. До сих пор мы опирались на уверенную поддержку председателя, я верю разрушить ОЛИБ, блокировать доклады и остановить аналитические записки наверх не получится. Выше некуда, но Леонида Ильича торпедируют сторонники Николая Анисимовича. Маятник качнулся и мы вроде как оказались в опале, и дело наше теперь порочное, никому ненужное. Типичная психология ретроградов.
Полковник постучал пальцами по столу, взял из стопки лист бумаги и быстро набросал карандашом несколько строчек. Протянул Соболеву.
"Сняли Арефьева за идею шарашек, но это лишь повод. Ты знаешь, что случится потом, они боятся за свою шкуру. Мы им не нужны".
Соболев жестом попросил карандаш и приписал: "Ликвидация всех причастных к проекту?" Передал листок. Серебряков вслух произнёс:
– Не исключено, но это не коснётся всех.
Затем приписал: "Ты своё получил, Арефьев вне игры, твои "друзья" предупреждены. Сам знаешь кто придёт к власти в 1982 году. Андропов - главная наша надежда и опора! Серебряков скомкал бумагу и поджёг в пепельнице. Поднял глаза на взволнованного подчинённого.
Серебряков продолжал:
– Я приехал к тебе в гости сказать две главных вещи: прежние договорённости остаются в силе, но без особых условий, обещанных генералом. Да, остаются в силе, но после отбытия срока. Вот собственно и всё. У тебя есть вопросы?
– Николай Трофимович, как там мама? Ведь она разослала меморандум с отказом от сына во все инстанции На письма не отвечает. Простите, но я знаю о ваших прежних далёких отношениях, может я чего-то не понял.
Тишина в кабинете, лишь слышны команды ДПНК*** на плацу - гоняют новобранцев из нового этапа. Серебряков поморщился, любое вторжение в личную жизнь, даже намёк, вызывали раздражение. Смерть жены, естественное отдаление дочери после свадьбы, участившиеся встречи с алкоголем, вакуум дома, а теперь и на работе, остаются за кадром. Полковник умел держать удар, а главное не афишировать свои проблемы окружающим.
– Это в духе твоей мамы - решительно рвать с врагами народа, вредителями, отступниками и прочей антисоветчиной. Она не стерпела предательства, вот и выплеснула общественности особое мнение. Уверен это со временем пройдёт, к твоему освобождению простит и примет домой. Повторю, не выпедривайся, не импровизируй, не ищи новых приключений на задницу. Помни, что вокруг тебя не простые зеки. Честно работай и дождись УДО. На воле продолжим работу. Ты меня понял?
Соболев взглянул в глаза полковнику, скорей почувствовал чем увидел тепло, неужели простил? Ведь сколько проблем создал. Оборвал себя - поздно каяться, Трофимыч настоящий друг и соратник, не то что те два перерожденца. Где-то в глубине родился протест - а сам не перерожденец? Но тут же подавил внутренний голос, ведь целесообразность его поступка рождена после безуспешных попыток реформировать лабораторию. Окружающие не понимают его и считают эгоистичным засранцем. Пусть, когда-нибудь я докажу им свою исключительность и выдающиеся способности.
* грев - нелегальная передача с воли, запрещённая администрацией.
** рывок - побег.
*** ДПНК - дежурный помощник начальника колонии
28. Соболев. Целеполагание
Он проснулся рано, задолго до крика дневального "Отряд, подъём!" Снилась мать, как заказала у своей портнихи наряд для школьного утренника - чудесный костюмчик в стиле "барокко" полностью повторявший волшебное облачение пажа из фильма "Золушка". То был первый утренник после возобновления совместного обучения в 1955 году. Четыре класса Соболев учился в мальчиковой компании и вот появился перед девочками в кокетливом берете, серебристой простроченной кофте, короткими бриджами, полосатым трико. Все восхищались, а девочки бросали кокетливые взгляды. Воспоминания праздника нового года, запах хвои и мандаринов, ярко и тревожно всколыхнулись во сне, Соболев открыл глаза. Мама. Теперь они переписывались, горечь обиды незаметно уступила место родительским чувствам и Нина Георгиевна готова принять сына.
На днях, он передал ходатайство на имя начальника колонии о применении к не нему, осуждённому Соболеву Виктору Сергеевичу, статьи 53 УК РСФСР для условно-досрочного освобождения. Две трети отбытого срока наказания позволяют покинуть ИТК на год и три месяца раньше. Соболев знал о сложных этапах рассмотрения прошения на пути к освобождению. Но очень надеялся, что суд удовлетворит заявление. Три года, проведённые в "красной утке", многому научили. Прежде всего взвешенным и продуманным поступкам, умению "фильтровать базар", а главное сдерживанию эмоций. Эдакое закрепления навыков, преподанных ещё в школе КГБ, но уже в экстремальных полевых условиях.
Соболев чуть отстранился от общественной жизни и невидимыми нитями привязался к нескольким "удошникам", ждущим административную комиссию. Березовский незлобно подтрунивал над другом:
– Наступают новые правила, если хочешь на УДО, то дышать, пердеть и срать по команде.
Соболев незлобно огрызался, отлично понимая, что Гене ещё париться до УДО несколько лет. Товарищ радеет за него и солдафонский юмор не от зависти. Тут незримая опека, плечо друга. Отрядник заявление подписал и передал по инстанции. Теперь ждать. А ждать Соболев научился - система к этому понуждает помимо воли. Он не представлял иной дороги на воле, как возвращения в науку. Это отметил в заявлении, не забыв указать свою учёную степень и публикации в научных журналах. Были слова о искреннем раскаянии и расхожая фраза о "твёрдо ставшем на путь исправления". Судят не по клише, а записям в личном деле, поощрениях, благодарностях. Этого добра хватало, как и участие в секции культурно-массовой работы, лекции по занимательной физике, добросовестный труд и должность бригадира. Почти идеальный кандидат на досрочное освобождение. Почти от того, что никто не мог заглянуть внутрь сознания и ведать о мрачных помыслах после того, как за осуждённым закроются ворота колонии. О своих тайных планах Соболев ни с кем не делился, носил в себе, подвергая корректировке те или иные действия в будущем.