Реквием для хора с оркестром

Твердов Антон

Никита замер. Тигрица не сводила с него настороженных глаз. Смотреть на зверя Никите было страшно, поэтому он перевел взгляд на фигуру, при более тщательном рассмотрении оказавшуюся высоким и крепким мужчиной, одетым только в драные штаны непонятного покроя. Свободная от одежды кожа мужчины была зеленой в кокетливый красный цветочек, а на голове вместо шевелюры раскачивался куст какого-то растения с узкими и длинными листьями.

— Рододендрон, — представился мужчина, с интересом, в свою очередь, разглядывая Никиту. — А ты, надо думать, шпик?

При слове «шпик» тигрица

зарычала и сделала шаг вперед.

— Я не «шпик», — поспешно ответил Никита. — Я как раз наоборот. Убегал от преследователей и…

— Ну да, — хмыкнул Рододендрон, — так я тебе и поверил. Тут до тебя еще два субчика побывали — тоже плели всякую такую чушь. Барся как только увидела их, разорвала и съела. У нее нюх на шпиков — так уж выдрессировали.

— Но меня-то она пока не разорвала, — осторожно заметил Никита.

Рододендрон задумался.

— Тоже верно, — сказал он, — но откуда я знаю, может быть, вы — шпики — научились каким-нибудь таким штучкам — чтобы вас сразу распознать нельзя было…

— Да не шпик я, говорю же! — с отчаянием в голосе повторил Никита, искоса наблюдая за поведением страшного зверя. — Я вообще понятия не имею — кто ты такой и зачем за тобой шпионить. Я случайно тут. На меня облава была, я решетку оторвал, в дыру прыгнул, пополз… потом рухнул и… все.

— Правдоподобно, — выговорил Рододендрон, — только все равно я тебе ни хрена не верю.

— И не верь, — согласился Никита. — Убери зверюгу и дай пройти…

— Пройти-и? — в изумлении округлил глаза Рододендрон. — Куда это ты идти собираешься?

— Не знаю, — честно признался Никита, — подальше отсюда. Я тебе объясняю — я случайно здесь…

— Ладно, — махнул рукой Рододендрон, — разберемся.

Он оглянулся во тьму и совсем по-разбойничьи свистнул.

Один за другим выходили из потемок люди и становились рядом с Рододендроном. Первой появилась коротко стриженная стройная девушка, одетая, впрочем, неряшливо и грубо — в свободный джинсовый комбинезон и необъятных размеров мужской свитер с толстым горлом. Затем возник обросший рыжей шерстью громила с совершенно обезьяньей мордой — такой глуповато-пошлой, что легкомысленные шорты, на которых впереди был изображен банан, вызывающий вполне определенные ассоциации непристойного толка, и яркая гавайская рубаха с попугаями — смотрелись на нем вполне органично. За спиной громилы угрожающе молчали еще несколько силуэтов, но Никита рассмотреть их никак не мог.

— Вот, — проговорил Рододендрон, когда собравшиеся вдоволь нагляделись на немного оторопевшего Никиту. — Черт его знает, как он здесь появился, но говорит, что не шпик. Хочет выбраться отсюда, потому что оказался здесь якобы случайно…

— За мной гнались, — нерешительно напомнил Никита.

— Юлька, — прорычал детина в шортах, явно обращаясь к девушке, — проверить бы надо…

Она кивнула.

— Барся, — проговорила девушка низким мужским голосом, — проверь!

И погладила тигрицу между ушами. Барся зыркнула на Никиту и, мягко ступая бесшумными лапами, пошла в его направлении.

— Эй! Эй! — забеспокоился Никита, сообразив, что девушка в комбинезоне и есть хозяйка тигрицы. — Девушка! Как вас?.. Юля! Скажите ей, чтобы она не это… Не надо меня проверять! Я же не шпик… Вдруг зверюга что-нибудь напутает и сожрет меня!

Прокричав эти слова, Никита замер, потому что вдруг сообразил, что говорит что-то явно не то. Собравшиеся смотрели на него с ужасом и нескрываемым сожалением. Тигрица Барся остановилась на полдороге, оглянулась, прижала уши и юркнула куда-то в темноту.

— Так, — хрипло и зловеще пробасила девушка, — опять…

Она шагнула к Никите, и он вдруг заметил, что окружавшие ее люди, да и саблезубая тигрица, исчезли где-то в потемках — где именно, Никита заметить не успел, а если бы заметил, то наверняка юркнул бы туда тоже, потому что во взгляде надвигавшейся на него девушки читалась такая жгучая ненависть, что Никите мгновенно стало нехорошо. Он отступил на несколько шагов назад и уперся лопатками в холодный камень.

Никита огляделся — бежать было некуда. Он перевел взгляд на девушку, которая была уже в нескольких шагах от него, и открыл рот.

— Сейча-ас… — хрипло говорила она, засучивая рукава, ползущие под ее пальцами вверх, обнажая толстенные мускулистые, совершенно мужские руки, покрытые к тому же черной шерстью.

Никита хотел сказать что-то еще, но не успел. Сильная рука сдавила ему горло, лишая всякой возможности произнести хоть какой-то звук, и легко вздернула вверх — так, что Никита повис в воздухе, свободно болтая ногами.

— Забыл предупредить, — сказана девушка. — Что, несмотря на внешний вид, я вовсе не женского пола. Я мужчина. Был, до того как помер и перенесся в этот поганый мир и получил это поганое обличье, и мужчиной остался. Понял, лох? Если родители назвали меня Юлием, это еще не значит, что я девка. И уж тем более не значит то, что надо было давать мне это тело, которое, кстати говоря, частично осталось таким, каким и было до смерти. Понял? Я, блин, чемпион Белоруссии по бодибилдингу. Понял?

Юлия… то есть Юлий разжал руку, и Никита брякнулся в лужу.

— Понял, — пискнул он, разминая затекшее горло, — можно было предупредить словесно… Я уже в курсе, что в вашем мире люди появляются такими, какими себя считают в душе на Земле.

— Я на Земле себя девушкой не считал! — взревел Юлий, легко поднимая Никиту за шиворот и ставя на ноги. — Имя у меня такое было — Юлий! С самого детства все кто ни попадя дразнились! Вот и додразнились — угораздило помереть от пневмонии и оказаться здесь в таком вот виде… Юлий Цезарь — был такой чувак в древности, слыхал? Его небось никто девкой не дразнил.

— Да понял я, сказал же! — барахтаясь в железных тисках, закричал Никита. — Пусти, гад, больно!

— Вот то-то, — отпустив Никиту, который вторично упал в грязную лужу, проговорила девушка. — Итак, давай рассказывай, какое задание ты получил?

— Никакого задания я не получал, — хмуро сказал Никита, с некоторым трудом поднимаясь. — Чего вы все тут — с ума посходили? То тигром травите, то за горло хватаете. Я же говорю — я тут случайно! Мне от вас ничего не надо! Мне бы только отсюда выбраться.