Реквием опадающих листьев
Шрифт:
Толкал ли он Бесс в объятия Лайонела из-за неуверенности в себе, из-за осознания, что неспособен соперничать с ним и не может уберечь девушку от рокового влечения? Или же стоило искать совсем другое объяснение?
Молодой человек открыл глаза и вновь зажмурился, прижав ладонь к губам. Их жгло, адски жгло от воспоминания, как пил кровь Бесс, ощущая на языке морозный привкус того, кто вонзил в нее свои клыки первым. Это воспоминание сводило с ума, словно от сильнейшей боли разламывало мозг и крошило его.
Вильям резко вскочил и зашагал по дорожке вдоль пруда. Казалось, если еще хотя бы минуту будет думать обо всем этом, просто взорвется. По какой-то необъяснимой причине он хотел Бесс и особенно хотел ее после брата. Подобная истина била наотмашь. Ведь он — не Лайонел, который воплощает все свои грязные фантазии в жизнь, ничуть не считая их аморальными. Мальчик, девочка, двое, трое за раз — для него не существовало границ.
Молодой человек перешел деревянный мостик и устремился по главной аллее к выходу из парка. Под ногами шелестел ковер из листьев — огненный в свете фонарей. В лужах застыло черное беззвездное небо. Ветер, играя в пышной листве, словно нашептывал слова какой- то известной песни.
Вильям за считаные минуты добрался по длинной улице до дома. Поднялся на второй этаж и, проходя мимо кабинета брата, на миг остановился, услышав тихий, едва различимый стон. Затем постучался в одну из дверей дальше по коридору и вошел в темную комнату.
Кира, одетая в белую ночную рубашку до пят, сидела на кровати, укрывшись одеялом.
— Я хочу поговорить с тобой, — сказал он, приближаясь.
— Хорошо, — смиренно кивнула девочка.
— Помнишь тот мяч, что ты дала мне?
— Его передала слепая Дарима.
Вильям присел рядом с девочкой.
— Но зачем?
— Я не знаю. Почему ты не спросишь у нее?
Он вздохнул.
— Два дня хожу в ее лавку, но она закрыта.
Кира крепче сжала одеяло, подтягивая его выше. Вильям усмехнулся ее стыдливости. А потом до него вдруг дошло, что она боится его, боится, как Павла Холодного.
Молодой человек, пораженный своей догадкой, встал и отошел на несколько шагов, пробормотав:
— Извини.
— Все нормально, — вымученно улыбнулась девочка. — Включи, пожалуйста, свет.
Он выполнил ее просьбу и, умоляюще глядя в огромные фиалковые глаза, сказал:
— Помоги мне. Я чувствую, что запутываюсь все больше и больше.
— Как помочь? — осторожно спросила Кира, не спуская с него настороженного взгляда.
Вильям, не двигаясь с места, протянул к ней руку.
— Мне необходимо узнать о той девушке, изображенной на мяче.
Кира закусила губу и, отвернувшись, долго молчала. Но наконец обреченно кивнула и попросила:
— Сядь рядом.
Когда он оказался возле нее, та приложила ладонь к его груди слева и велела:
— Думай о девушке.
Он представил Бесс, образы ее менялись с огромной скоростью и, в конце концов, вызвали прилив желания.
А Кира отняла от его груди ладонь, и у нее на лбу прорезалась морщинка.
— Что ты видела? — нетерпеливо спросил Вильям.
— Ничего, — растерянно пожала плечами девочка.
— Как это?
— Совсем ничего, — пробормотала Кира.
— Ты ведь понимаешь, о ком речь, так? — уточнил молодой человек.
— Да, мы с Йоро видели вас вместе. — Она замолкла, отрешенно глядя на свои руки. — Ее будущее для меня черный лист, Вильям. Этой девушки как будто не существует.
— Но она есть!
Кира озадаченно кивнула.
— Вроде бы есть, а вроде и нет. И вот что я тебе скажу: с тех пор как ты видишься с ней, ко мне больше почти не приходят образы из будущего. Как если бы его стерли и осталась лишь бесконечная чернота.
Глава 11
Под майонезом
Теплый ветерок трепал ее распущенные черные волосы, ласкал лицо и раздувал листы в толстой книге, лежащей на коленях. Позади слышались звуки проезжающих машин, обрывки голосов, шаги прохожих. А впереди простиралась Нева, взволнованная ветром, насыщенно-синяя с белоснежными пенистыми гребешками и бликами от фонарей. Смеркалось, и небо, темнея, как будто спускалось ниже, чтобы соприкоснуться с волнами, желая растворить в них надвигающуюся ночь.
Девушка перелистнула страничку, взяла с подставки из трех толстых книг бумажный стакан кофе и принялась неспешно цедить сладкую ароматную жидкость. Потом отставила, вынула из пластмассовой коробочки сэндвич с беконом, помидорами, сыром и зеленью и впилась в него зубами.
Пока жевала, пробежала глазами несколько абзацев в книге. Прочитанное вызвало на нежно-розовых губах кривоватую ухмылку. Бутерброд был отложен, в рот отправилась конфета, кокосовая стружка с которой посыпалась в книгу. Бесс смочила указательный палец языком и старательно собрала каждую белую крошку. За этим занятием ее и застал Вильям:
— Приятного аппетита.
От неожиданности кокосовая частица попала не в то горло, и девушка закашлялась.
Молодой человек нерешительно пошлепал ее по спине, за что словил полный негодования взгляд глаз, резко поменявших цвет.
Она молча отвернулась, но Вильям сел рядом и спросил:
— Ужинаешь?
Бесс демонстративно вынула из кармана косухи mp3, вставила наушники в уши и уставилась в книгу.
— Надо понимать: ты мне не рада?
— Мне нравится твоя смекалка! — делая громче звук, промолвила Бесс. Как бы там ни было, но поддерживать с ним знакомство она более не собиралась.
Они долго сидели молча. Лиза делала вид, что читает, и слушала Rammstein. Он любовался на купол Исаакиевского собора. Наконец сказал:
— Ты перестала есть.
Бесс досадливо поморщилась. Она и в самом деле забыла про свой кофе и недоеденный сэндвич.
— Не хочется, — ответила она.
— А чего хочется?
Девушка была готова заорать, но взгляд ее замер на лежащем в коробочке бутерброде, и она задумчиво пробормотала:
— Майонеза.
— Чего?
— Май-о-не-за, — по слогам повторила она и, усмехнувшись, поинтересовалась: — Можешь устроить?