Реквием опадающих листьев
Шрифт:
Она не сказала, будто бы не хочет его больше видеть, впрочем, как и не сказала, что хочет. Никогда не говорила. Но раньше она принимала его за богатого мальчика — человека, а теперь знала особый секрет. И судя по всему, он не сильно ее впечатлил.
Вильям дошел до дома, свет нигде не горел.
Во дворе на лавке под деревом сидели Йоро и Кира. У девочки на коленях лежала раскрытая книга.
— Даже собак ели? И кошек? — изумлялся мальчик, разглядывая черно-белую картинку в целый разворот.
— Ели все, — сказала Кира, — даже людей, новорожденных. Голод — это страшно.
Вильям догадался, что речь о блокаде Ленинграда — той поре, когда Кира еще была человеком.
Он помешкал у двери, ему хотелось поговорить с девочкой о Бесс, но Йоро попросил ее: «Расскажи еще что- нибудь», — и Вильям передумал.
В коридоре на втором этаже из-за двери кабинета высунулась голова Лайонела:
— Зайди!
Вильям ощутил странную, совершено по-детски наивную радость. Подобное он испытывал в те редкие мгновения, когда их мать вдруг подзывала его к себе, чтобы приласкать. Чувствуя легкие прикосновения ее рук на своих плечах, голове, вдыхая аромат ее духов, он был счастлив.
Брат по обычаю не устроился в своем кресле, а остался стоять, опершись о стол, и начал без своих любимых предисловий:
— Как вы познакомились?
Вильям улыбнулся от воспоминаний.
— Она сбила меня на мотоцикле возле дома. — После недолгой паузы он добавил: — Не уехала сразу и не попыталась мне помочь подняться… Она подошла и начала бить меня ногами.
В кабинете повисла тишина и длилась невыносимо долго. Брат не спешил задавать вопросы, поэтому Вильям нехотя продолжил:
— Мне стало любопытно, согласись, не каждый день человек избивает вампира. Я выследил ее, подошел познакомиться. Хотел понять механизм ее бесстрашия.
Лайонел приподнял брови, тем самым предлагая озвучить сделанные выводы. Вильям развел руками.
— Она очень необычная… — и прежде чем брат закатил бы глаза на подобное высказывание, поспешил разъяснить: — Она не похожа на Катю, Элизабет или любую другую девушку, с ней как будто что-то не так…
Брат кивнул.
— Тебе известно что-нибудь об Отмеченных?
Вильям сложил руки на груди и с усмешкой уточнил:
— Дьяволом?
Лайонел обошел стол и сел в кресло.
— Я думаю, эта девушка дочь дьявола, то есть отмеченная дьяволом.
— Не-е-ет! — запротестовал Вильям, но видя, как серьезен брат, воскликнул: — Ну, допустим! И ты пытался убить дочь дьявола? Насколько мне известно — это невозможно.
— Разве я утверждал обратное? Что ты делал у того дома? Так вовремя появился.
Вильяму неловко было признаваться, что он караулил девушку. Да и брат не стал дожидаться ответа, продолжил:
— Жизнь Отмеченных полна самых невообразимых стечений обстоятельств. Поэтому если на магазин упадет самолет, то Отмеченный будет тем самым единственным выжившим, потому что, скажем, зачем-то вовремя спустится в подвал.
Вильям озадаченно молчал, пока не вспомнил:
— А как же метка? Отмеченные — они потому и отмеченные, что у них на теле есть знак.
Да, — согласился Лайонел, — родинка в виде восьмиконечной звезды.
Вильям с облечением заключил:
— Бесс не дочь сатаны, у нее такой нет.
Брат с любопытством воззрился на него.
— Откуда ты знаешь, что у нее звезда не на груди или еще где пониже?
Вильям отрицательно покачал головой:
— У девушки на теле нет родинки. Ни одной, нигде. Мы уже не раз были близки. Я думаю… — Перед мысленным взором возникла татуировка колючей проволоки на бедрах Бесс, и молодой человек заколебался. Могла ли отметина скрываться за татуировкой?
— Ты не уверен, — констатировал Лайонел, безапелляционно заявив: — У нее есть отметка дьявола, ищи.
— Я могу просто у нее спросить!
— Нет. Она не должна знать. Полагаешь, если девчонка поймет, что находится под влиянием дьявола, ему все так же просто будет ею управлять?
— А обязательно нужно, чтобы он ею управлял?
— Спроси что попроще. Но если она перестанет быть ему нужна, он либо сам ее убьет, либо лишит своего покровительства. А для девочки, которая напоминает собой взрывчатку в ожидании того, кто подожжет фитиль, — это конец. Так что очень осторожно поищи метку.
— Да зачем?! Не стану я искать, мне все равно!
Голубые глаза похолодели.
— Тогда свободен. Я могу сделать это и сам!
— Сделай, — фыркнул Вильям и сам не понял, блефует или нет.
Брат, видимо, тоже не сумел определить, поскольку разозлился еще больше:
— Не будь глупцом! Ты в самом деле не понимаешь?
— Не понимаю, — огрызнулся молодой человек. — Я не понимаю, почему в каждой моей подружке ты находишь мировую угрозу!
— Потому что ты таких находишь, — парировал Лайонел. — Или ты обнаружишь эту проклятую метку, или…
— Да-да, или ты поищешь сам… Катя будет наблюдать за процедурой? Или мы ей не скажем?
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Катя.
— Что вы мне не скажете?
— Что твои родители не привили тебе хороших манер, милая, — Лайонел поднялся, взял девушку за руку и, глядя на Вильяма через ее плечо, процедил сквозь зубы: — Найди.
После разговора с братом молодой человек пошел к себе в спальню, какое-то время постоял у окна, затем взял с тумбочки мячик с нарисованной на нем картой города и подкинул. Мяч лег в ладонь, молодой человек провел мизинцем по линии Университетской набережной и остановился на темных силуэтах парочки, сидящей на парапете.