Реквием по Германии
Шрифт:
– Так что же остается мне, Господи Боже?
– Этот американский агент, с которым я работаю, обещал мне отпустить тебя, если мы сможем на твое место посадить Мюллера, попытаемся выманить его.
– А до этого процессу позволят продолжаться. Может быть, и приговор тоже будет вынесен для пущей убедительности?
– Что-то вроде этого.
– И ты просишь меня пока ничего не говорить.
– А что ты можешь сказать? Что Линден, возможно, убит человеком, который вот уже три года, как мертв?
– Это так. – Беккер отшвырнул сигарету в угол комнаты. – Чертовски жестоко.
– Ты что, хочешь снять с головы берет? Послушай, они знают, что ты вытворял в Минске, а потому и не настолько щепетильны, чтобы не играть твоей жизнью. Честно говоря, им все равно, будешь ты висеть или нет. Это твой единственный шанс, так и знай.
Беккер угрюмо кивнул:
– Хорошо.
Я уже встал, чтобы уйти, но меня остановила внезапная мысль.
– Интересно, – спросил я, – почему тебя освободили из советского лагеря для военнопленных?
– Ты был в плену и знаешь, что происходило с теми, кто служил в СС.
– Так почему, я спрашиваю.
Мгновение он колебался. Потом сказал:
– Со мной вместе сидел человек, которого собирались освободить. Он был очень болен и скоро бы умер. Зачем его репатриировать? – Беккер пожал плечами и посмотрел мне прямо в глаза. – Поэтому я задушил его. Наглотался камфары – кстати, чуть себя не убил – и занял его место. – Он пристально смотрел на меня. – Я отчаялся, Берни. Ты же помнишь, как лихо там было.
– Да, помню, – сказал я, стараясь скрыть свое отвращение, и не смог. – Но знаешь, расскажи ты мне все это раньше – с удовольствием дал бы им тебя повесить.
Я взялся за дверную ручку.
– Еще есть время. Что же ты?
Скажи я ему правду, Беккер вряд ли бы понял. Он, возможно, подумал бы, что метафизика – это нечто используемое для производства дешевого пенициллина на потребу черного рынка. Поэтому я покачал головой и сказал:
– Считай, я заключил кое с кем сделку.
Глава 30
Я встретился с Кенигом в кафе «Шперл» на Гумпендорферштрассе, которая находилась во французском секторе, но близко к Кольцу. Это было большое мрачное заведение в новом стиле, с многочисленными зеркалами, от которых светлее не становилось, и несколькими бильярдными столами в полразмера. Каждый из них был освещен лампой, свисавшей с пожелтевшего потолка на медном креплении, которое выглядело, как будто его сняли со старой подводной лодки.
Терьер Кенига смиренно восседал недалеко от хозяина, наблюдая за его одинокой, но глубокомысленной игрой. Я заказал кофе и приблизился к столу.
Он тщательно примерился к шару, а затем принялся натирать конец кия мелом, молчаливо приветствуя мое появление кивком.
– Моцарт особенно любил эту игру, – сказал он, опуская глаза на сукно. – Он, без сомнения, находил ее подходящим воспроизведением четкого динамизма своего интеллекта.
Он глянул на шар, точно прицеливающийся снайпер, и после долгой паузы ударил белым шаром в первый красный, а тот в свою очередь – в другой. Этот второй красный шар прокатился вдоль всего стола, закачался на краю лузы и, вызвав тихий шепот удовлетворения у игрока, так как более изящного проявления законов тяготения и движения не существует, бесшумно скользнул, скрывшись из виду.
– Я же люблю эту игру по гораздо более эстетическим причинам. Мне нравится звук шаров, ударяющихся друг о друга, и мягкость, с которой они катятся. – Кениг достал красный шар из лузы и, к своему удовлетворению, положил его обратно. – Но больше всего мне нравится зеленый цвет. Вы знаете, что у кельтов зеленый считается несчастливым цветом? Нет? За ним идет черный. Может, все объясняется тем, что англичане вешали ирландцев за ношение зеленого. Или шотландцев? – Какое-то время Кениг, точно сумасшедший, таращился на поверхность бильярдного стола, будто хотел лизнуть его языком. – Только посмотрите на него! – выдохнул он. – Зеленый – цвет честолюбия и молодости. Это цвет жизни и вечного отдыха. Reguiem aeternam dona eis [11] . – Он неохотно положил свой кий на сукно и, достав большую сигару из кармана, отвернулся от стола. Терьер выжидательно поднялся. – Вы сказали по телефону, что у вас есть для меня кое-что. Нечто важное?
11
Покой вечный дай ему (лат.)
Я передал ему конверт Белински.
– Извините, что написано не зелеными чернилами, – сказал я, наблюдая, как он достает бумаги. – Вы читаете кириллицу?
Кениг покачал головой.
– Боюсь, с таким же успехом это могло быть написано на галльском. – Однако он все равно развернул бумаги на бильярдном столе, а затем зажег сигару. Собака залаяла, и хозяин, приказал ей сидеть тихо. – Может быть, вы соблаговолите объяснить, что в этих бумагах?
– В них подробно изложено расположение и порядок работы МВД в Венгрии и Нижней Австрии. – Я прохладно улыбнулся и сел за соседний столик, на который официант только что подал для меня кофе.
Кениг медленно кивнул, по-прежнему непонимающе глядя на документы, затем собрал их, положил в конверт и сунул его в карман пиджака.
– Очень интересно, – сказал он, усаживаясь за мой столик. – Предположим на мгновение, что они – подлинные...
– Они действительно подлинные, – быстро сказал я.
Он терпеливо улыбнулся, будто я понятия не имел о том долгом процессе установления подлинности такой информации.
– Предположим, что они подлинные, – с ударением на первом слове повторил он, – как это вы их нашли?
Двое мужчин подошли к бильярдному столу и стали наблюдать за игрой. Кениг отодвинул стул и кивнул мне, приглашая последовать его примеру.
– Все в порядке, – сказал один из игроков. – Здесь хватит места всем. – Но мы все равно отодвинули стулья на более безопасное расстояние от стола, и я стал рассказывать ему историю, которую отрепетировал с Белински.
Выслушав меня, Кениг удовлетворенно покачал головой и поднял на руки собаку, тотчас лизнувшую его в ухо.
– Здесь не место и не время, – сказал он, – но я восхищен вашими успехами. – Приподняв брови, он с отсутствующим видом уставился на мужчин у бильярдного стола. – Сегодня утром я узнал, что вы успешно достали купоны на бензин для моего приятеля-медика, того, что в Центральном госпитале. – Я понял, что он говорит об убийстве Тродл. – И так скоро, мы едва обсудили это дело. Очень квалифицированно, признаю. – Он выпустил клуб дыма для собаки, устроившейся на его колене, которая стала нюхать, а потом чихнула. – Так трудно заполучить надежные запасы сейчас в Вене.