Реквием по Германии
Шрифт:
– Да благословит вас Господь, сэр, – сказал он. – Чудесное утро.
Я отшатнулся от его дыхания, скорее напоминавшего винные пары.
– Вы, как видно, уже им наслаждаетесь, – сказал я, снова давая волю своему умному языку.
Он непонимающе пожал плечами и принял у меня заказ.
Пятишиллинговый венский завтрак, который я в одно мгновение проглотил, имел такой вкус, будто его готовил чучельник в свободное от основной работы время: в кофе плавала гуща, булочка была почти такой же свежести, как и кусок слоновой кости, а яйцо таким твердым, словно его принесли из каменоломни. Но я съел все это. В голове у меня было столько всего, что я, возможно, съел бы и ласку, если бы ее усадили на кусочек жареного хлеба.
Выйдя из кафе, я некоторое время шел по дороге, потом перелез через стену в виноградник Артура Небе.
Вокруг – ни души. Виноградные лозы, посаженные аккуратными рядами, были еще молодыми и едва доходили мне до колен. Там и сям на высоких тележках располагались устройства, похожие на заброшенные реактивные двигатели, но это оказались горелки быстрого действия, которые использовались по ночам во время заморозков, чтобы защитить побеги. Они и сейчас еще не успели остыть. На поле площадью около ста квадратных метров едва ли можно было спрятаться. Я подумал, как Белински сможет разместить своих людей. Придется либо ползти на брюхе вдоль всего поля, либо держаться очень близко к стене, пробираясь вдоль нее к деревьям, что находятся сразу же за желтым домом и его хозяйственными постройками.
Добравшись до деревьев, я затаился, стараясь обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни, однако ничего такого не заметил и медленно пошел вперед, пока не услышал голоса. Рядом с самым большим наполовину обшитым досками строением, похожим на сарай, стояли и разговаривали два незнакомых мне человека. У каждого за спиной виднелся металлический ранец, резиновым шлангом соединенный с длинной тонкой металлической трубкой, которую они держали в руках, – какое-то хитроумное приспособление для опрыскивания растений.
Наконец они закончили беседовать и пошли в противоположный конец виноградника, будто бы для того, чтобы начать свою атаку на бактерии, грибы и насекомых, которые не давали развиваться растениям.
Я подождал, пока они не удалились на изрядное расстояние, только потом покинул свое укрытие под деревьями и вошел в сарай.
Запах прокисших фруктов ударил мне в нос. Большие дубовые чаны и баки расположились под открытыми балками потолка, словно огромные сыры. Я прошел по каменному полу из конца в конец помещения и, выйдя с другой стороны, натолкнулся на дверь в следующее строение, расположенное под прямым углом к дому.
Эта вторая хозяйственная постройка была забита сотнями дубовых бочек, лежащих на боку, точно в ожидании, когда придут гигантские сенбернары и соберут их. Вниз, в темноту, вела лестница. Казалось, это весьма подходящее место для тюрьмы, поэтому я включил свет и спустился, чтобы все осмотреть. Но моему взору предстали только тысячи бутылок вина, каждая полка была снабжена маленькой доской с написанными мелом номерами, которые, должно быть, для кого-то что-либо означали. Я вернулся наверх, выключил свет и остановился подле окна. Судя по всему, Вероника находилась в доме.
Мне был хорошо виден маленький, мощенный булыжником двор, который находился к западу от дома. Напротив открытой двери сидел, таращась на меня, здоровенный черный кот. Рядом с дверью находилось окно строения, очень похожего на кухню. На подоконнике виднелся какой-то большой блестящий предмет: то ли горшок, то ли чайник. Через некоторое время кот медленно подошел к окну, возле которого я стоял, и громко замяукал. Одну или две секунды он смотрел на меня своими зелеными глазищами, а потом без видимой причины убежал. Я, продолжая наблюдать за кухонной дверью и окном, через несколько минут решился покинуть комнату с бочками и пошел через двор.
Я не преодолел и трети пути, как услышал щелкающий звук затвора и почти одновременно почувствовал, как холодная сталь уперлась мне в шею.
– Руки за голову, – произнес голос не очень отчетливо.
Я сделал то, что мне приказали. Пистолет, прижатый к моему уху, казался достаточно тяжелым, чтобы быть 45-го калибра. Подходящая игрушка, чтобы избавить меня от половины черепа. Я вздрогнул, когда дуло уткнулось между моей челюстью и яремной веной.
– Дернись только, и станешь помоями для свиней на завтра, – сказал невидимый мне человек, шлепая по моим карманам и вытаскивая оттуда револьвер.
– Ты знаешь, что герр Небе меня ждет? – попытался я завести разговор.
– Не знаю никакого герра Небе, – хрипло возразил неизвестный, будто его язык не шевелился как следует. Мне, естественно, не хотелось поворачиваться и убеждаться в этом.
– Да, правильно, он ведь изменил фамилию.
Я изо всех сил старался вспомнить новую фамилию Небе и тем временем почувствовал, как человек за моей спиной отошел на несколько шагов.
– Теперь иди направо, – приказал он мне. – По направлению к деревьям. И смотри не наступи ненароком на шнурки и не споткнись обо что-нибудь.
Он, казалось, был большим, не слишком умным и говорил по-немецки с каким-то странным акцентом: похоже на прусский, но не очень, пожалуй, больше на старый прусский, на котором говорил мой дед; почти так же, я слышал, говорили по-немецки в Польше.
– Послушай, ты совершаешь ошибку. Почему бы тебе не спросить твоего босса? Меня зовут Бернхард Гюнтер. Сегодня утром в десять часов будет собрание, и я должен присутствовать на нем.
– Еще и восьми нет, – проворчал мой конвоир. – Почему же ты явился так рано? И почему не вошел в парадную дверь, как обычные посетители, а пробирался по полям да еще рыскал в пристройках?
– Я пришел раньше потому, что у меня в Берлине пара винных магазинов, – соврал я. – Вот и решил осмотреть поместье.
– Ты осматривал профессионально, как шпион. – Он идиотски захихикал. – А у меня приказ пристреливать шпионов на месте.
– Подожди минутку. – Я повернулся и почувствовал, как он ударил меня пистолетом, словно дубинкой. Падая, я успел увидеть высокого мужчину с бритой головой и какой-то перекошенной челюстью. Он схватил меня за загривок и поднял на ноги, и я удивился, почему мне никогда не приходило в голову зашить в эту часть пальто лезвие бритвы. Миновав деревья, мы спустились по склону к площадке, где стояло несколько здоровенных мусорных ящиков. Через крышу маленькой кирпичной хижины поднимался дымок, источая тошнотворный запах. Здесь они сжигали мусор. Рядом с несколькими мешками, в которых, кажется, был цемент, лежал на кирпичах лист ржавого железа. Человек приказал отодвинуть его.