Реквием по победителям
Шрифт:
Здесь все решалось за пару удачных выстрелов. В идеале — за один.
Если в твой корабль попали и он не был уничтожен одним этим ударом, значит, он будет уничтожен вторым, и у тебя остается совсем немного времени, которого хватит только на то, чтобы добежать до спасательной капсулы, пока ходовой реактор не пошел вразнос. И скорее всего, ты этого сделать не успеешь.
Маневры имеют смысл только тогда, когда обе стороны выставляют на поле десятки, а то и сотни кораблей, как это произошло в Бойне Номер Два, и тогда схватки двух ганфайтеров превращается
Но такие случаи достаточно редки. Собственно говоря, Бойня Номер Два и была единственным таким случаем, за все то время, что Логан провел в Рейде Ярости, никаких масштабных, даже относительно масштабных, столкновений в открытом космосе не было.
Продавливание орбитальной обороны — было, и не один раз, бомбардировки планет — были, самоубийственные атаки, приводящие к чудовищным взрывам на дне гравитационных колодцев — были, была даже одна драка в астероидном поясе, где корабли человечества выискивали остатки защитников Доминанта, засевшие на обломках естественного спутника. Но в открытом космосе геддам драться уже было нечем. Максимум, на что они были способны, это нападать на одиночные корабли Федерации из засад.
В одну из которых когда-то и угодил корабль полковника Клеймора.
Разумеется, Логан об этом знал. Разумеется, он никому об этом не рассказывал, потому что… Зачем штатским вообще об этом знать? В его понимании они все были штатскими: и Чоу, и даже местные примы, опоздавшие на войну. Логан был последним солдатом человечества, по крайней мере, на этом рубеже, и все зависело только от него одного.
И он собирался сделать все сам.
Разумеется, он попал первым же выстрелом. Промахнуться в такой ситуации невозможно, ведь на самом деле ты лишь отдаешь приказ, а стреляет автоматика, точнейший в мире — во всех мирах — компьютер, у которого и быстродействие получше твоего, да и считает он в разы быстрее.
Подсвеченное в тактическом дисплее зеленым защитное поле Би-рейдера окрасилось в оранжевые цвета — знак перегрузки и пробыло таким несколько долей секунды — целую вечность. После чего несколько раз мигнуло и исчезло. Би-рейдер остался без щитов.
Накопители главного калибра стремительно (в режиме реального времени, и в то же время крайне медленно для восприятия подключенного к кораблю пилота) наполнялись энергией.
Следующее мгновение боевые пилоты Федерации называли «моментом истины».
Итак, ты успел выстрелить первым и тебе удалось снять с корабля противника защитное поле. Теперь Би-рейдер уязвим, но не беззащитен и все еще способен выстрелить в ответ.
В таких случаях инструкция предписывала выставить щиты до того момента, как накопители главного калибра не будут заполнены энергией для следующего — вероятно, победного — выстрела. Ведь если ты пропустишь этот удар, схватка завершится нокаутом и явно не в твою пользу.
И это имело смысл, ведь пилот в этот момент отвечал не только за свою жизнь, но за жизнь всего экипажа, за само существование
Однако, самые отчаянные бойцы этого руководства не придерживались, и в выборе между уходом в оборону или продолжением атаки выбирали нападение.
Логан не задумываясь переключил резервные накопители на главный калибр. Этой энергии хватило бы на поддержание щитов до того момента, как основная пушка будет готова к следующему выстрелу, и она обеспечивала примерно восемьдесят процентов мощности выстрела от расчетной.
Когда защита противника уже снесена, этого хватает даже более чем.
Логан выстрелил второй раз.
Би-рейдер на краткий миг вспыхнул — это выгорала его внутренняя атмосфера — и торжественно развалился на куски.
Прощай, Кертис.
Теперь уже окончательно.
Логан продолжал наблюдать, но аппаратура не фиксировала активацию спасательных капсул. Они не были отстрелены от борта корабля, не наблюдалось никаких признаков включения двигателей, обломки разлетались по привычной траектории и никто не пытался добраться до планеты.
Впрочем, это было бы глупо.
Они ведь знают, что за ними будут наблюдать. Лучше притвориться ветошью и не отсвечивать, в надежде, что пронесет.
Наверное, надо было дать команде знать, что происходит и чем все закончилось, но Логан не собирался этого делать, пока не удостоверится. В конце концов, помимо людей, на борту был еще и гедд, и неизвестно, как он себя поведет при получении этих новостей.
Он же гедд, существо с непонятой до конца психикой и извращённой логикой.
— Все штатно, мы живы, — буркнул Логан во внутреннюю сеть корабля.
На него тут же обрушился шквал вопросов, в основном от Чоу, но Логан отключился от сети и дал тягу, намереваясь подойти поближе, чтобы картинка стала отчетливей.
Когда крейсер преодолел половину разделявшего их на момент начала дуэли расстояния, оборудование корабля подтвердило, что цель поражена, спасательных капсул нет, никаких признаков энергетической активности обломки Би-рейдера не подают.
Пациент не был скорее мертв, чем жив. Пациент был однозначно мертв.
Победной эйфории не было. К чувству удовлетворения от хорошо проделанное работы подмешивалась изрядная доля разочарования от того, что все произошло так просто.
И дело даже не в том, что они слишком долго летели, слишком долго готовились, слишком долго строили планы, нервничали и переживали, а война закончилась за два выстрела. Дело в том, что Логан так и не смог дать выход своей ярости. Он отработал как на учениях, как в тире.
Это было легко, и все люди остались живы, и «ковчеги» летят и им ничего не угрожает, и сам крейсер вообще не пострадал, и все, что ему нужно сделать, это забрать остаток людей с Марса и отправиться в не такой уж долгий — особенно если сравнивать с «ковчегами» — обратный путь, но полковник десанта в его душе жаждал совсем не такой развязки.