Реквием
Шрифт:
– …Только кропотливо отбирая и отбрасывая лишнее, мы достигаем завершённости, и это отличает нас от бредущих на ощупь. Я думаю, нет причин для беспокойства. Все понимают, что в любой работе естественны чередования подъёмов с неизбежными спадами. И в таком случае становится очевидным, что при прочих равных условиях и, разумеется, при той непременной оговорке, что известная степень длительности данного договора абсолютно необходима для того, чтобы достичь определённого результата, как мне кажется, метод Ивонова в данном конкретном случае был приемлем. Он помогал оттянуть время. Из сказанного мною совсем не следует, что этот способ всегда работает. Я хочу подчеркнуть,
По неизменному своему обычаю Дудкин всегда хвалил тех, кого любит или поддерживает начальство. А тут не сработало привычное правило, сбой вышел. Не сразу он сообразил, что к чему и откуда ветер дует, поторопился воспользоваться моментом в собственных интересах. Ему бы подождать, понаблюдать за развитием событий, взвесить все шансы на победу. А он не уяснил себе, какого ответа от него ждут, поздно понял, что не стыкуется такое его выступление с мнением руководства, вот и стал с лихорадочной поспешностью корректировать свою речь, приспосабливая её соответствующим образом. Попытался круто взять в другую сторону, но не сумел мгновенно перестроиться, хотя всегда славился именно этим.
«Адвокат взял не тот тон и проиграл. Серьёзно влип!», – мелькнуло в голове изрядно струхнувшего Дудкина.
Постыдная поспешная готовность, с которой он начал отступать, смутила многих. Явственно послышался шёпот: «Так вот чем снискал расположение…» Дудкин, почувствовав настроение зала, насупился, благоразумно подождал, пока в зале уляжется смятенье, потом приосанился и продолжил уже откорректированную им линию выступления.
А Инна уже «ощутила волну». «Говорит на подтекстах многозначительно, но не однозначно, пытается «надлежащим» образом осветить ситуацию. Над его выступлением, как он сам чувствует, многие внутренне забавляются. Куда ему! Он даже опасается открыто выражать своё доброе отношение и оценивать положительным образом хорошие поступки людей, к которым начальство не благоволит.
У Елены поучиться бы. Наслышана, как она в былые времена отстаивала для сотрудников сокращённый рабочий день в связи с химической и электромагнитной вредностью исследований, как добивалась вопреки желанию руководства выдачи всем бесплатного молока. А этот увидел недовольство на лице шефа, услышал металлические нотки в его голосе и сразу на попятную. Привык подлаживаться под готовое мнение руководства и всем по очереди подпевать согласно табели о рангах. Играет беспроигрышную роль подхалима.
Да, я забыла маленькую деталь: время теперь другое. А Ленка всё равно продолжает защищать права своих подчинённых. Ай да Дудкин! Заговаривается до того, что совершенно не слышит самого себя? Это уже переходит всякие границы. Даже не позаботился о том, чтобы придать словам более пристойный вид. На его месте я бы поостереглась так открыто проявлять своё низкопоклонство, предъявлять и полоскать перед нами скудный реквизит своего ума. Цена этому – неуважение коллектива», – презрительно думает о Дудкине Инна.
– Таков ваш мыслительный взнос в сумятицу суждений Ивонова? Вы неразумно расточительны в словах. Разложите вашу сложную конструкцию идеи на простые составляющие. Нам сейчас
– Не везет вам отыскивать золото, даже когда оно под ногами.
Почувствовав недовольство шефа, Дудкин совсем растерялся и снова «развернулся на все сто восемьдесят градусов». Только отступать «защитнику» было некуда, и он, внутренне холодея, продолжил свой сбивчивый монолог.
– Я намерен изложить… тут кстати будет сказать несколько слов в поддержку Ивонова. Короче говоря, моя мысль была о разумности выбора способа выхода из создавшегося положения. Товарищи, предлагаю вашему вниманию своё личное мнение. С моей точки зрения, не подлежит сомнению, что сделанное Ивоновым не лишено оснований и подходит к данной ситуации. Следует принять во внимание, что здоровый авантюризм в наше время полезен. В нём нет больших прегрешений и большой беды. В сущности, это было со стороны Ивонова, может быть, в высшей степени благоразумно. Важно, что он не был безразличен к работе. Он искал выход из ситуации.
Главная его трудность и, следовательно, вина, заключается в том, что он заранее не продумал путь к отступлению. Оплошал. В этом смысле естественнее всего каждому из нас представить себя на месте пострадавшего. Жаль, что уловка не сработала и не обеспечила положительную развязку сюжета. Не повезло, не купился заказчик на авантюру, ушлый попался.
Убедительно прошу всех не поддаваться панике без каких бы то ни было на то оснований. Не будем форсировать события. Сочтём, что никакого инцидента не было. Надо представить всё так, будто имело место маленькое недоразумение, мол, всё произошло по глупости, по неопытности, по молодости инженера. А пока, чтобы на время успокоить заказчика, отдадим предварительный результат опытов, а там глядишь – всё само собой и образуется, – придав своему лицу солидное выражение, снова попытался вступиться за товарища Дудкин.
И при этом он бросил быстрый взгляд на Елену Георгиевну, будто ощупывая её. Конечно же, признаваться в том, что он уже допускал подобную ошибку, ему не хотелось, тем более что удалось благодаря «старушке» Елене незамеченным уйти в кусты, не подставив никого из своей лаборатории.
«Что это с Дудкиным? Зачем он восстанавливает коллектив против себя? Кому нужен такой расклад? Разве он уловил в глазах заместителя шефа признаки начальственного расположения? Пытается расчистить себе дорогу наверх, намеренно выгораживая сынка высокопоставленного чиновника? В друзья к нему набивается, давая шефу возможность «слить» на себя плохое настроение, или здесь ещё что-то неявное кроется? А может, стремясь завоевать ещё чье-то расположение, проявляет минимум внимания к словам шефа?» – трезво рассуждает Елена Георгиевна и тут же остерегает себя от стремления залезть в дебри ей неведомого. Но эти мысли навели её на более простые размышления:
«Дудкина используют только в «политических играх», а ему как об стенку горох. В работе он бесполезный человек для отдела, даже напротив. Уже то, как струсил в прошлый раз… Мог бы не высовываться, а он ещё раз предпринял попытку отгородиться от им же самим уже совершённого. Забыл, кому пришлось отдуваться, разгребать результаты его глупости? Шефу скажи спасибо, попросил тебе помочь. Я бы такого выгнала. Мозгляк. Демагог. Корчит из себя святошу, да что-то плохо получается. И Ивонов того же поля ягода. Даром, что блатной. Но ведь за что-то держат…»