Реквием
Шрифт:
– Гибли напрасно целые дивизии, армии. Погибали и отдельные живые обыкновенные люди. Это была одна нескончаемая трагедия всех людей и каждого человека. А сколько людей гибло по стечению обстоятельств, случайно, глупо и нелепо. Они должны были жить...
Однажды вечером Иван Ефимович рассказал отцу историю военных лет. С тех пор прошло пятьдесят пять лет. Я не ручаюсь за дословные подробности рассказа подполковника в отставке Воронкова Ивана Ефимовича. Постараюсь с максимальной достоверностью донести то, что сохранила моя, тогда подростковая, память.
– Я
Операции придавалось очень важное значение. Отделению разведки, переправлявшему разведчика, придали радиста с портативной рацией. Руководили строго секретной операцией из разведотдела армии. Командующий неоднократно звонил по ВЧ-связи полковнику Воронцову Николаю Игнатьевичу, недавно назначенному командиру дивизии. Под личную ответственность приказал обеспечить переход с, тяжело раненым при прорыве группы, разведчиком. Выехать лично с медиками, которые смогли бы оказать помощь на месте и лишь потом переправить в тыл дивизии. Раненый в бедро с повреждением бедренной артерии, человек истекал кровью. Срок снятия жгута истёк еще два часа назад.
К нам в роту приехал полковник Воронцов, с которым мы были знакомы по довоенной службе в Дальневосточном военном округе. По окончании училища я был направлен на службу в Хабаровский военный гарнизон. Познакомились и сблизились вначале благодаря сходству фамилий. Он Воронцов, а я - Воронков. Мне, молодому лейтенанту, майор Воронцов не раз говорил, напутствуя на выполнение задания:
– Не подведи фамилию!
Потом наши пути разошлись. Майора Воронцова направили в Академию, меня перевели в Белоруссию. И вот, совсем недавно вместо генерал-майора Иванова, переведенного заместителем начальника штаба фронта, командиром дивизии назначен тридцатитрехлетний полковник Воронцов.
Выслушав доклад командира полка, комдив подошел ко мне и тепло поздоровался:
– Здравствуй, Ваня! Завтра в девять ноль ноль быть в штабе дивизии.
– Есть, товарищ полковник!
Вместе с полковником из машины вышла лейтенант медслужбы, хирург медсанбата, миловидная, совсем еще юная женщина. Её отношения с комдивом ни для кого не были секретом. О Лидии Духановой всегда говорили с большим уважением. Никто в мыслях не допускал присвоить ей распространенное "звание" ППЖ (Походно-полевая жена).
Шел тревожный тридцать седьмой. Молодой двадцатисемилетний майор Воронцов, слушатель первого курса военной Академии Генштаба возвращался в общежитие от старшей сестры, доцента медицинского института, занимавшей одну комнату в коммунальной квартире по Бородинской. Встреча с единственной сестрой не могла поднять его подавленного настроения. Накануне он получил письмо. Жена, оставшаяся в Куйбышеве у родителей, писала, что их отношения были ошибкой. В Куйбышеве она встретила одноклассника, свою первую любовь. В конверт была вложена выписка из решения суда о разводе. Развод, против правил, был оформлен без его участия и явился для него неожиданно болезненным ударом.
При переходе к станции метро пересек глухой сквер, примыкающий к Киевскому вокзалу. Его невеселые мысли прервал шум и женский крик. Из-за кустов внезапно выскочил оборванец с небольшим деревянным чемоданом. За ним бежала, отчаянно крича, девочка. Наработанный годами рефлекс сработал мгновенно. Как только оборванец поравнялся с ним, майор в прыжке подставил подножку. Оборванец, выпустив из рук чемодан, с криком покатился по траве.
Бежавшая за оборванцем девушка, споткнувшись о чемодан, упала. Майор бросился к девушке. Оборванец стремительно исчез. Майор собрал вещи в, раскрывшийся от удара об землю, чемодан. Выпрямился. Девушка стояла наклонившись, обхватив руками колено. При падении она серьезно ушибла ногу. Майор помог девушке дойти до ближайшей скамейки. Присели.
Свою историю девушка повествовала неохотно, часто прерывая рассказ тягостным молчанием. Девушка приехала в Москву из Брянска. После выпускного бала всем классом встречали рассвет. Вернувшись домой, позвонила. На звонок никто не ответил. Постучала соседке старушке, которая у них убирала. У той были ключи от квартиры. Соседка сообщила, что ночью родителей арестовали. Отец работал начальником брянского отделения Московской железной дороги. По тем временам это была высокая должность. Мама преподавала в техникуме, была секретарем парторганизации.
Старушка провела девушку к себе. Сама же, открыв квартиру, наспех собрала платья, обувь и документы девушки в небольшой чемодан. Квартиру закрыла. Заставив девушку выпить чаю, сказала, что ей на время необходимо уехать. Когда они вышли на лестничную площадку, девушка увидела, что дверь их квартиры успели опечатать сургучом. Неделю прожила у одноклассницы в пригороде. Решила ехать в Москву, к тёте, маминой сестре. Она была уверена, что дядя, работавший в органах, поможет узнать о родителях. Происшедшее казалось ей страшным сном. Она была уверена, что родители скоро будут на свободе.
Открывшая дверь, тётя понуро опустила голову. Вышедший в коридор, дядя сказал:
– Тебе надо скрыться. Мы не можем тебя приютить. Тебя будут искать, как дочь врагов народа. Я не могу рисковать своей семьёй. Извини.
Дверь захлопнулась, дважды щелкнул замок.
– И вот я здесь. Переночую на вокзале. А утром ... посмотрим.
– неопределенно сказала девушка.
Майор Воронцов встал. Решения он принимал стремительно. Взял чемодан, протянул девушке руку:
– Пошли!
– Куда?!
Майор вел хромавшую девушку обратно, на Бородинскую. Открыв двери, сестра округлила глаза.
– Завтра поговорим. А сегодня покорми и пусть отдохнет....
Неловко повернувшись к девушке, спросил:
– Как тебя... вас зовут?
– Лида. Духанова моя фамилия.
Старшая сестра, улыбнувшись, покачала головой:
– Ясно... Коля! Беги, опоздаешь в общежитие.
На следующий день, едва закончив после занятий самоподготовку, сдал рабочие тетради, карты и поспешил к сестре. Дверь открыла Лида. Она была в халатике, в руках была тряпка. Лида убирала в комнате. Поздоровавшись, Николай в смущении присел на табурет. При дневном освещении девушка казалась другой, совсем не похожей на ту, вчерашнюю - растерянную и подавленную.