Религиозно-философские основы истории
Шрифт:
Задача спасения людей заключается в освобождении от создателей мира, в борьбе с ними. Для этого нужны вовсе не так называемые “добрые дела”, ибо они вовсе не “добрые”. Наоборот, то, что установили ангелы, не есть добро. Нужно не исполнять их законы, а быть свободными от них, нужно верить в Симона и Елену и получить от них благодать. Тогда Симон уничтожит этот мир, и все верующие соберутся у него. В результате явилась крайняя развращенность симониан. Ипполит в “Фи-лософумепах” говорит, что Симон проповедовал “преступную мораль”. Между прочим, он “допускал в своей школе свальный грех, говоря, что неважно, куда вложить семя, лишь бы оно было вложено”. Ученики его не подчинялись никакому закону, им не нужно избегать ничего, называемого дурным, так как их спасало простое верование в Симона и Елену.
“Мистические жрецы этой секты, — говорит св. Ириней Лионский, — живут сладострастно и занимаются волхвованиями,
Иустин Философ также упоминает о слухах о развратности симониан, не утверждая, однако, ничего положительно.
Что касается разных чародейств, они были в большом ходу у гностиков. Ученик Симона Менандр объяснял, что посредством преподаваемого им искусства чародейства можно побеждать ангелов, создавших мир.
Сатурнил, Василид, Карпократ повторяли то же самое: мир создан не Богом, а ангелами, им созданными, главу которых они называют Иеговой, Иалдаваофом, Демиургом и т. д. Он — тот самый, которого евреи считают Богом, и преднамеренно плохо создал мир для того, чтобы порабощать людей. Спаситель же (Христос) приходил именно для того, чтобы уничтожить иудейского Бога и освободить людей. Понятно, что такая задача предопределяет отрицание всех основ нравственности не только Моисеева закона, но вообще общечеловеческой, совершенно с ним согласной.
Едва ли не резче всех гностиков учение Карпократа и сына его Епифана.
По всей вероятности, Карпократ только эксплуатировал своего сына. Епифан умер 17 лет от роду, и, как бы он ни был способен, едва ли мыслимо предположить, чтобы он был автором учения Карпократа. Но Карпократ выдал сына за божество и уверял, будто не он, Карпократ, учит, а Епифан. Для успеха пропаганды это был ловкий ход, если только Карпократ действительно обманывал публику. Именно благодаря столь чудесному мальчику Епифану пошла в ход проповедь. Епифану поклонялись в Кефалонии как Богу. Климент Александрийский говорит, что писания Епифана в его время обращались в руках многих. В городе Си-махе (в Кефалонии) Епифану был воздвигнут храм, посвящены алтари и капища и устроен музей его имени. Каждое новолуние кефалонцы сходились в храм Епифана для принесения ему жертв.
Епифановские или карпократовские сочинения производят полный переворот в понятиях о нравственности. В книге “О справедливости” говорится, что “Божественная справедливость есть общение, имеющее в основе равенство. Одинаковая и общая для животных и людей пища покрывает поверхность земли, на которой они пасутся без всякого различия. Касательно произрождения между ними (животными) также нет никакого писаного закона. Они одинаково сходятся с первой встречной. "Мое" и "Твое", — продолжает книга, — проникли к людям путем закона. С тех пор, то есть с этого закона, люди уже не стали наслаждаться сообща ни землей, ни приобретенным имуществом, ни браком, хотя все это — общее”. Учитель рекомендует: “Если кто женится, то пусть не удерживает жену только для себя, но предоставит ее в общее пользование”. “Смешными должно считать слова Законодателя "не пожелай" — до еще смешней-шего — "имущества твоего ближнего". Разве не сам он вложил в нас пожелание, обусловливающее собой произрождение? А тут же он сам повелевает это желание укрощать, тогда как ни у одного животного он его не отнял. И эти слова — "жена твоего ближнего", через которые он общее достояние перевел в частную собственность, — не смешнее ли еще?”
“Сообразно с такими принципами они и живут, — прибавляет Климент Александрийский. — О них говорят, что мужчины их и женщины, собравшись на пиршество и наевшись досыта, опрокидывают светильники и совокупляются как попало, с кем хотят и как хотят”.
Из какого же общего воззрения были выводимы эти наставления и эта практика? Карпократ принимает ту точку зрения, что высший Бог создал ангелов, а ангелы сами сотворили мир, подчинив людей железному игу. Спасение людей заключается в том, чтобы ниспровергнуть это иго ангелов, которых глава есть Иегова. “Ниспровергнуть иго его” можно посредством выражения полного презрения этим “законодателям” и делания всего, что они воспрещают. Иисус Христос, говорит Карпократ, был обыкновенный человек, но его чистая душа понимала неправильность “закона”. Он его нарушал, презирал ангелов и потому получил от высшего Бога и благодать, чтобы вознестись к Нему. То же самое доступно и другим людям, которые могут стать и выше апостолов и самого Иисуса. Но чтобы презрение к ангелам могло пройти через все степени и чтобы душа могла вознестись к Богу свободной от всех пут, она должна совершить все запрещенное, все именуемое преступным, скверным и постыдным. Если при окончании этой жизни у души осталось что-либо “запрещенное”, ею не исполненное, то она переселяется в новое тело, и такие переселения
“Карпократиане, — замечает Ириной Лионский, — занимаются также всевозможными чародействами и заклинаниями, прибегают к особым духам и считают, что чародействами могут повелевать ангелам, создателям мира. Они говорили также, что у Иисуса было особое тайное учение. Впрочем, они его почитали наравне с разными другими мудрецами: Пифагором, Платоном, Аристотелем и т. д.”.
Отрицание существующего мироздания у некоторых принимало иную форму — крайнего воздержания, в смысле протеста против создателя мира. Маркиониты учили, что есть Бог высший “благой” и есть другой — Творец мира, называемый “правосудный”, который неумолим и бесчеловечен. Ему нужно всеми силами сопротивляться. Они поэтому совсем воздерживаются от брака, говоря, что не хотят населять мир Творца, и соблюдают крайнее воздержание, не желая пользоваться никакими его дарами. Феодорит знал одного старого маркионита, который не хотел даже умываться, чтобы не пользоваться водой Творца мира. Когда же его спрашивали, зачем же он все-таки ест и пьет, он отвечал, что только по крайней необходимости.
Последователей Маркиона не следует смешивать с последователями другого гностика, Марка, отличавшимися, наоборот, крайней развратностью, которых св. Ириной называет маркосианами.
Св. Ириней Лионский обвиняет в безнравстве! шости также валентиниан.
Они рекомендовали “душевным” людям нравственность и исполнение закона, так как при этом они по смерти перейдут к Демиургу. Но “духовные”, истинные гностики находились в ином положении. Они спасутся не по делам, но по природе своей: “Духовное не может подвергнуться тлению, до каких бы деяний ни снизошли они”. Поэтому, говорит св. Ириней. “совершеннейшие между ними небоязнснно делают все дела запрещенные”; “Они до пресыщения предаются плотским наслаждениям, говоря, что воздают плотское плотскому, а духовное духовному. Одни из них тайно растлевают женщин, слушающих у них учение, а другие сманивали их от мужей и брали себе в сожительство”.
Итак, все жили вольно, но Марка и маркосиан св. Ириней рисует как верх развращения. Марк в теоретическом отношении несколько видоизменил построение Плиромы своего учителя Валентина и заслуживает внимания чрезвычайным приближением учения к пифагорейским и каббалистическим взглядам. У него же был особенно развит элемент чародейства, заклинания, общения с разными “духами”, иногда, по-видимому, фокусничество, иногда гипнотизация. “Будучи весьма искусен в чародействах, — пишет св. Ириней, — он обольстил ими множество мужчин и женщин и привлек к себе как обладающему наибольшим знанием и получившему величайшую силу из незримых и неименуемых мест, так что поистине является предтечею Антихриста”; “Вероятно, он имеет при себе и какого-нибудь беса, при посредстве которого и сам представляется пророчествующим и делает пророчествующими женщин... Он всего более имеет дела с женщинами, и притом щеголеватыми, одевающимися в багряницу и самыми богатыми...” В конце концов совращенная “благодарит Марка, давшего ей своей благодати, и старается отплатить ему не только даянием имущества (от чего он и собрал очень много стяжаний), но и телесным общением, желая во всем иметь единение с ним. Иногда Марк употребляет и особые составы к возбуждению любви и обольщению; это много раз исповедовали они сами, возвратившись в Церковь Божию, именно, что они и телесно были развращены им и любили его весьма страстно”. Маркосиане приписывали требование нравственности только Демиургу, а не Высшему Богу, и уверяли своих последователей, что если Демиург и задержит их на пути в высший мир за дела развратные, то им стоит только представить ему “искупление” (которое давалось таинствами гностиков) и обратиться к Софии Премудрости: тогда она их проведет благополучно мимо рук Демиурга.
Таким образом, в сектах гностиков являлось принципиальное объявление добром — зла и злом — добра. Эта идея развита была до конца каинитами.
Каиниты называли творца мира (то есть Демиурга или Иегову) Ис-терой и задачей человека считали “разрушение дел Истсры”. В истории Ветхого Завета они признают представителями истинного блага всех величайших фсшников — Каина, Исава, Корея, содомитян. Все эти лица происходят от Высшей силы и потому были гонимы Творцом мира. Однако Истера не успел сделать им никакого вреда, потому что Премудрость взяла их к себе. Из учеников Христа для каинитов величайшим был Иуда Предатель, которому Христос одному будто бы и сообщил свое глубочайшее учение. Зная истинные цели жизни. Иуда будто бы именно поэтому и предал Спасителя. Каиниты, высоко почитая его, имели и особое апокрифическое Евангелие Иуды Предателя. Согласно с карпократианами, они учили, что люди не могут “спастись, то есть попасть к своему "богу", если не пройдут через все виды греха”.