Реликт (том 2)
Шрифт:
Он застал Ставра врасплох, и, чтобы не выглядеть в глазах — даже не Яна — Виданы мямлей, он бесстрастно проговорил:
— Я одержим подозрением о существовании иного порядка вещей, более таинственного и менее постижимого [89] .
Ян Тот еле заметно усмехнулся, он понял, но ответить не успел, потому что вопрос задала Видана:
«Что такое нагуаль?»
«Бесконечно глубокая потенциальная яма, — ответил Тот Мудрый невозмутимо. — Но в нашем континууме этот объект обрастает „шубой“ вырожденной, или, как ее назвали, Абсолютно Мертвой Материи. Не волнуйтесь, Ставр, наш разговор никто прослушать не сможет. — Ян странным образом уловил беспокойство спутника девушки. — Угощайтесь и не стесняйтесь задавать вопросы, ради этого меня и просили встретиться с вами».
89
Хулио Кортасар.
«Кто просил?» — вырвалось у Ставра.
«Вы его не знаете», — был ответ, сбивший Панкратова с толку. Он приготовился услышать имя Грехова.
Видана, также ожидавшая другого ответа, не решилась задать новый вопрос и принялась за фрукты, среди которых были и плоды жаботикабы, похожие на крупный виноград. А Ставр, задумавшийся над «простым» решением загадки нагуаля, вдруг понял то, что мучило его со времени эксперимента Степана Погорилого.
«Значит, Степан… просто очистил нагуаль… то есть „яму“ от „шубы“ вырожденной материи?!»
«Абсолютно верно, — кивнул Ян Тот. — Вырожденная материя имеет как отрицательный объем, так и отрицательную энергию, которые можно уничтожить, аннигилировать с помощью перенасыщенных энергией пространств чужак. Но, к сожалению, это не решает всей проблемы: нагуаль как одномерный объект, как глубокая потенциальная „яма“ остается и продолжает аккумулировать вырожденную материю. Уничтожая „шубу“, мы просто оттягиваем финал».
«И все же это дает надежду…»
«Согласен, полумера — тоже своего рода шанс, что мы успеем решить проблему нагуалей, но я пока такого решения не нашел. Вот еще одна причина встречи с вами. В нашем метагалактическом домене существуют лишь три вида разума, способные избавить Вселенную от нагуалей, но их еще надо отыскать. Однако, во-первых, я не уверен, что представители этих разумов захотят нам помочь, а во-вторых, что они успеют это сделать».
Ставр молчал. Информации на голову свалилось слишком много, чтобы он мог произнести что-нибудь внятное. Зато не выдержала Видана:
«Что же это за виды разума? Тартариане, чужане и орилоуны? По-моему, они сами до сих пор не могут разобраться с нагуалями.»
«О нет, не они. Но для того, чтобы вы поняли, надо начать издалека, по сути — с рождения нашей метавселенной, которая является всего лишь доменом, „клеткой“ Универсума — существа или, скорее, разумной сверхсистемы, объединяющей в себе множество таких „клеток“. Мы с вами живем внутри этой системы и зависим от конкретных законов, образовавших домен, но и Универсум зависит от нас, хотя и на неизмеримо низших уровнях. Так вот, процесс рождения нашей метавселенной, маленькой „клетки“ гигантского тела Универсума, контролировался как извне, так и изнутри. В самом начале рождения это были разумные стабилизирующие системы, назовем их Архитекторами Мира, которые реализовали переход от инфляционной стадии развития домена, стадии раздувания, к стадии фридмановского расширения. Я не слишком зануден?»
Видана, для которой речь Яна Тота была откровением, только покачала головой. Глаза ее горели. Но и Ставр слушал Тота с возрастающим изумлением и возбуждением, поскольку до этого знал лишь малую часть того, что втолковывал им Тот Мудрый. Правда, как ученый-физик Панкратов был подготовлен к восприятию новой информации и соображал быстро.
«То есть Архитекторы Мира, — сказал он, — реализовали наш вакуум! Вы это хотите сказать?»
«Вы не ошиблись. Архитекторы откалибровали базу дальнейшего развития „клетки“-метавселенной — ее вакуум. А вот уже вслед за ними пришли Конструкторы, один из которых пережил свое время и „вылупился“, благодаря нам, на Марсе. Они сыграли роль корректоров роста домена второй стадии, оптимизировав вакуум в домене таким образом, что тот стал основой собственно космоса с наинизшим уровнем энергии и трехмерным „каркасом“, благодаря которым мир стал сложным и многообразным, образовалась сетчатая структура метавселенной, галактики, звезды, элементарные частицы, взаимодействующие между собой по сложнейшим законам. Конструкторы как бы „впаяли“ в мир, зафиксировали принципы, позволяющие метавселенной развиваться в соответствии с замыслом Универсума: расширение, предельная скорость передачи информации — триста тысяч километров в секунду, сетчатость, неполная симметрия законов, асимметричность времени…»
«Погодите! — взмолилась Видана. — Дайте передохнуть! Все, что вы говорите — это… это ужасно! И великолепно!»
Ян Тот пошевелил рукой, и на столе появилось шампанское. Он открыл бутылку, налил вино в бокалы.
«Попробуйте, это „золотое“».
Ставр пригубил шипучий янтарный напиток и кивком выразил восхищение. Видана же, по-видимому, не ощутила ни букета, ни вкуса, ожидая продолжения.
«Конструкторы должны были инициировать появление третьей волны разума — Инженеров, которые продолжили бы работу по усложнению домена и рождению новых форм взаимодействий. Но что-то они сделали не так, вернее, они изменили — без воли Универсума — один из законов бытия, а именно — Макрозакон, утверждающий принципиальную невозможность получения полного знания, и мир изменился настолько радикально, что в нем не осталось места для самих Конструкторов! А Инженеры так и не появились. Вместо них родились цивилизации вероятностного разброса, не связанные общей идеей и развивающиеся, попросту говоря, как кому взбредет в голову. Сеятели, одиночники и познаватели — человечество их еще не открыло, — кайманоиды, джезеноиды, солнечники-плазмоиды, люди, наконец. Наш метагалактический домен как бы выпал из вектора прогресса, оказался ослабленным и предрасположенным к „вирусным заболеваниям“. Результат вы знаете».
«Трансгрессия нагуалей, — вслух сказал Ставр. Спохватившись, снова перешел на слоган-речь. — Значит, никакого ФАГа нет? А есть лишь „вирусная инфекция“ нагуалей в нашу „клетку“-домен?»
Ян Тот покачал головой.
«ФАГ существует, хотя и не в том смысле, какой вы придаете его деятельности. Нагуаль для нашего мира — действительно вирус, инициирующий рост „раковой опухоли“ вырожденной материи, и направляется этот процесс именно Фундаментальным Агрессором, олицетворяющим собой Закон Перемен… о котором говорить пока рано. Но прежде чем выяснить, что, собственно, происходит, кто такой ФАГ и что ему нужно, необходимо опять-таки начать издалека.
Итак, мы живем внутри живой (по иным параметрам, но живой) „клетки“ исполинского живого (опять же не по нашим масштабам) и разумного (по иным законам) существа Универсума. Не Бога или Брахмы, как утверждали адепты многих эзотерических школ и учений, но Миросущества. Как и любая клетка земного организма (аналогии вполне уместны), метавселенная имеет своеобразные „вакуоли“, „ядра“, „стенки“ и тому подобное, но так как эта „клетка“ намного сложнее, она способна передавать „нервные импульсы“ — „мысли“ Универсума. Это ее не основная, но важная функция.
Теперь представьте, что в Большой Вселенной живут другие суперсущества типа Универсума. Они не всегда ладят между собой, а может быть, просто играют, но их взаимодействие (назовите его Войной, Игрой, Разговором или Наслаждением) всегда нарушает работу „клеток“ единого организм. И для существ, населяющих „клетки“-метавселенные, это зачастую превращается в трагедию, ведет к самым настоящим войнам на уничтожение».
«Как в нашем случае… Но тогда ФАГ — это действительно „игрок“? Или „собеседник“? И живет он не в нашей Вселенной, а за пределами тела Универсума?»
«ФАГ — это Миросущество Большой Вселенной со своим набором „клеток“, законов, принципов и констант. С нашим Универсумом он, возможно, и не воюет, даже наверняка не воюет, просто „играет“, но для нас с вами эта игра оборачивается войной со всеми вытекающими последствиями, и мы обязаны драться, чтобы выжить. Задачи спасти метавселенную никто перед нами не ставил, но, возможно, я знаю не все, и появление в домене людей запрограммировано как раз на этот случай. Да и что такое в принципе одна клетка для организма, состоящего из миллиардов таких клеток? Для человеческого тела потеря одной клетки вообще незаметна. Но… — Тот понял, какое впечатление произвело на гостей его последнее заявление, и закончил: — Но, может быть, я не прав. Уверен лишь в одном: человек — система, решающая определенную функциональную задачу космоса, но он обладает достаточной свободой воли».