Реликт
Шрифт:
— Чушь. Зато я умею менять внешность, отпечатки пальцев и голос, — ответил я старику его собственным хриплым голосом.
— Вау… Да, я еще спросить хотел, почему ты ни разу не попытался прямо все отрицать?
— Ну если ты не догадался до конца — потому что не могу. Я физически не могу прямо говорить то, что явно противоречит фактам. Я не могу лгать, и потому меня очень бесят уроды, задающие прямые вопросы в лоб!
— Пришлось. Ну что ж, Владислав, я думаю, ты по моему виду давно догадался, что мне от тебя нужно.
— Пф-ф-ф, плевое дело! Вам всем нужно одно и то же! Каждая смертная однодневка только и думает, как бы
— Что поделать… Человек безумно страшится того немыслимого момента, когда его «я» перестанет существовать, и я не исключение. Как вы передаете свое проклятие, ну или верней — дар? Через укус?
— М-да, просто нет слов. Какое еще проклятие? Забудь весь тот бред, что ты видишь в кино, там нет ни грамма правды. Проклятие, кресты, нежить, колья, чеснок, омела, сон в гробах — все полная чушь. Ну, кроме чеснока: не люблю его, ибо девушки жалуются на запах изо рта. А остальное — сказки. Если на то пошло, то проще сказать, что вампиров не существует. Потому что этим словом ты называешь то, что не имеет со мной ничего общего.
— И кто же ты в таком случае?
— Никто — мы неизвестны никому. Для нас у вас нет правильного названия, вы не знаете о нашем существовании, нас нет в фольклоре, но именно мы стали прообразом и вампиров, и ведьм, и Кощея, и тэнгу, и суккубов с инкубами, и даже самого Сатаны. Впрочем, для простоты можешь считать меня вампиром — ну, просто чтобы как-то обозначить.
Он нахмурился.
— Но ты бессмертен?
— Все смертны. Ничто живое не избежит смерти рано или поздно, даже нестареющие мы. Что имеет начало — у того будет и конец.
— То есть, ты не живой мертвец?
— Нет. Мертвое не может быть живым, это оксюморон, нарушающий законы физики, а во мне нет ничего сверхъестественного.
— Тебе много лет?
— Слабо сказано.
— А точнее? Тысяча?
— Больше. Я старше христианства, причем намного.
— И ты пьешь человеческую кровь?
— Иногда. Очень редко, по настроению.
— Ладно, тогда в чем фокус? Что вы передаете жертве через укус? Вирус?
— Не вирус — бактерия.
За моей спиной начинают переглядываться громилы и Тони: ну еще бы, речь о микробе бессмертия!
Старик двинул вперед рычажок на подлокотнике, подкатил поближе и принялся закатывать рукав.
— В таком случае вынужден попросить укусить меня.
— Ага, щас, уже разбежался.
Он нахмурился.
— Почему?
— Потому что решение твоей проблемы влечет проблемы для меня. А я не собираюсь позволить кому бы то ни было решать свои проблемы за мой счет.
— И в чем проблема?
— В том, что ты не понимаешь, о чем просишь. Наш мир ночных хищников — не банк, туда нельзя ворваться с пистолетом наголо и бандой отморозков. Не прокатит. По многим причинам. Начнем с того, что я тебе нужен только до укуса, а раз так — то давать тебе требуемое не в моих интересах.
Ужас ночи
— Я не настроен, если можно так выразиться, вливаться в, так сказать, новую семью с агрессией и сразу же заводить врагов…
— Так ты уже проявил агрессию и нажил себе врага, если что. Но проблема много глубже. Как ты себе представляешь свое вступление в наши ряды? Эй, Владислав, а что это за странный такой тип с тобой? Ой, да так, один старпер попросил об услуге… А, ну ладно тогда… Так, да?
— Ну, не совсем…
— А как? Здорово, господа, знакомьтесь, это бывший дон Луиджи, теперь он один из нас… Вот так? Не-а, не прокатит. Понимаешь, мы — хищники, причем не в переносном смысле, а в буквальном. Территориальные хищники. Если ты следил за мной постоянно, то должен был заметить, что я регулярно бываю в определенных точках на периферии города, например, в кегельбане «У Джо» и на заправке Мартингейла. Как ты думаешь, зачем? Подсказка: у меня нет машины и я не люблю играть в кегельбан.
— Хм… Обход территории?
— Не совсем. Еще одна подсказка: как территориальное существо, которое не имеет привычки ссать на все вокруг, должно обозначить свою территорию?
— Встречаясь с соседом?
— Точно. Ритуальная встреча. Кстати, по этой причине ты недолго меня переживешь в любом случае, потому что если появишься на встрече вместо меня — тебя прикончат сразу, ибо ты слаб, а мы очень враждебны к любому, кто убивает кого-то из нас. Если ты не появишься вовсе — тогда соседи попытаются узнать, что со мной стряслось и нельзя ли расширить свои владения в мою сторону, и тогда ты сдохнешь, но чуть позже. Потому знаешь, что я сделал бы на твоем месте?
— Что?
— Вернулся домой и спокойно, по-человечески умер в кругу родных и близких. Поверь, это не худший способ умереть.
— Недаром говорят, что сытый голодного не понимает… Тебе смерть кажется пустяком, потому что она не стоит у тебя за спиной изо дня в день вот уже несколько месяцев… В общем, я осознаю риски, но намерен попытаться, ибо терять мне нечего. Если ты не хочешь укусить меня добровольно…
Тут оживился Тони:
— Можно открыть ему рот, вы вставите руку, дедушка Луиджи, а я врежу снизу в челюсть…
Дон Луиджи хмыкнул:
— Зачем так грубо и неэлегантно… Можно сделать мне надрез и капнуть туда немного слюны…
— Хе-хе-хе… Если б все было так, как ты думаешь, то любая девчонка, с которой я целовался взасос, становилась бы вампиром при наличии маленькой ранки во рту. Не прокатит номер, и не надейся. Но если что — давайте нож или там скальпель, я на него поплюю, не вопрос.
— Ну а как тогда?!
— Без моего желания ты бактерию-симбионт не получишь. И да, специально для трех дебилов, которые уже успели помечтать о бактерии вечной молодости: хрен вам поперек горла. Я не первый раз сижу в цепях и клетке. Мой так называемый дар хотели получить и знаменитый персидский царь Дарий, и Александр Македонский. Собственно, клетка со мной внутри досталась Александру как трофей после победы над Дарием. Несколько лет я в ней просидел, пока Александр уговаривал меня поделиться вечной жизнью, как до него — Дарий. Кстати, ученые по сей день точно не знают, от чего же умер Александр Великий. А я знаю.
— Ты убил Александра Великого? — приподнял бровь Луиджи.
— Эй, что это за хамские инсинуации?! Я тут ни при чем, он сам себя убил, пытаясь получить силой то, чего я ему дать не пожелал. Так что попытка испить моей крови — идея плохая, учти это. Как и переливание, кстати. После Александра был еще один умник в средние века… и вот он был несколько убедительнее тебя или Македонского. Но и ему не повезло: когда я решил дать ему то, что он просил, то принял свою истинную форму, и бедолага от страха обосрался и умер. Ну или умер и обосрался — последовательность не играет роли. Такие дела. Так что даже при моем согласии ты можешь смерть не обмануть, а наоборот, приблизить.