Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
– Там, за дорогой, – наконец вмешался в разговор ещё один кролик. Он давно уже порывался что-либо сказать, не находя удачного для того предлога, а тут решил, что настало его время. – Вчера уже к вечеру, их было около десятка или чуть больше. Вооружены двумя мечами, кинжалами и чигиром. Чигир мы у них отобрали, а мечи не смогли отбить. Жаль!
Команда Свима посочувствовала кравелям и двум, оставшимся в живых, сабхам. Да и что можно было сказать разумным, потерявшим свой клан не по собственной вине? Теперь они были гуртом исчезнувших кланов, пройдёт несколько лет и от хвостатых кроликов ничего не останется, как не осталось от множества других видов разумных. Если, конечно, там, у Дороги Страха, не погибли все кролики и крольчихи, а выжили. Многочисленные кланы как раз и славились своей выживаемостью в любых условиях. И можно надеяться, что с гуртом кравелей не ушла хотя бы одна пара. Тогда лет эдак через десять вновь возродится клан под таким же именем, только род его члены будут вести уже не от Великого и Всезнающего Киты Всемогущего, а от того, кто сейчас, дрожа от страха хвостом, сидит, возможно, затаясь где-нибудь в семейной норе покинутых посёлков кравелей или сабхов…
Свим обратился к своим пострадавшим путрам:
– К”ньюша, Ф”ент, вы слышали их рассказ. Думаю, вам следует простить кравелей за неприятную встречу с вами.
Хопс промяукал нечто непонятное, зато Ф”ент пустился в рассуждения, словно только и ждал подсказки Свима.
– Да! И ещё раз да! Как не простить разумных, подвергшихся такому разгрому! Вот так живёт кто-то из нас, никому не мешает, и – раз! – Ф"ент повел вывернутым носом, подтверждая его движением всё своё сочувствие бедным кроликам. – Кому-то помешали лишь своим существованием! – Выродок опять остановился на мгновение, чтобы высунуть язык на всю длину и тут же убрать его. Продолжение его речи совершенно отличалось от сказанного ранее. И голос у него изменился от торжественного до обыденно-ироничного. – Кстати, уважаемые, что это за птицы такие, которые за раз смогли проглотить несчётное количество ваших родственников? Мне бы не хотелось уличать вас в бессовестной лжи, ибо вижу ваше печальное состояние, однако и вы должны понимать нас, что подобные рассказы, которыми вы пытаетесь кормить встречных, в том числе и нас, могут насторожить слушателей и вызвать справедливое недоверие и к вашим рассказам, и, главное, к вам самим. Не кажется ли вам, уважаемые кравели и сабхи, многое из того, что было поведано здесь вами, слегка… как бы это сказать, чтобы вам было не обидно?.. Скажем так, слегка приукрашено, чтобы не отвечать за содеянное? Я говорю о вашем нападений на меня и дорогого мне К”ньеца из знаменитого клана хиков.
Вопрос, поставленный Ф”ентом после такой длинной и путаной тирады перед парламентёрами, совершенно сбил их с толку. Простые по своему образу жизни и естеству, кравели никак не ожидали от выродка такого потока слов, да ещё со словами обвинения в их адрес.
Кролики явно растерялись.
– Ничего себе простил, – усмехнулся Свим. – Ай да, стехар. Не кажется ли тебе, Харан, что его надо первого выпускать на переговоры с кем-либо?
Харан усмехнулся, поддержал дурба.
Им потешно было наблюдать за реакцией кроликов. Уши, не слишком длинные, как у диких предков, переломились у них почти пополам, и опали, оконтурив личины, редкие волоски усов тоже опустились – всё это придавало кроликам некий скорбно удивленный вид.
Впрочем, вопрос о птицах Свима и Харана тоже интересовали. Дурб и сам был готов спросить о них у парламентёров. Ф”ент правильно заметил особенность в рассказе кроликов – уж очень невероятное виделось из их повествования о птицах. Размах крыльев – за десять берметов – пусть так, но прожорливость потрясала.
– Как выглядели эти птицы, уважаемые? – наконец задал Свим вопрос, когда кролики слегка пришли в себя после выступления Ф”ента. – С таким размахом крыльев и такой бездонной утробой?
Кролики тут же наперебой заговорили, каждый пытался перекричать соседа. Свиму пришлось остановить поднятый гвалт.
– Давайте по порядку! Что или кого видели вы, уважаемый? – он показал на крайнего слева кравеля, пока не сказавшего ни одного слова, хотя, как было видно, желание высказаться у него имелось.
После обращения к нему Свима он было запаниковал. Неподвижный до того хвост торчком встал за его спиной пушистым жезлом. Тем не менее, кролик внятно сказал следующее:
– Я лично птиц, похожих на напавших на нас, не встречал никогда, хотя я охотник и неоднократно ходил в плавни вокруг Болот. Но этих птиц я постарался рассмотреть и запомнить хорошо. Тело у них бочкообразное, не такое, как у всех других птиц. На голове острый гребень с козырьком назад. Глаза большие и расположены ниже, чем обычно, почти под раскрывом клюва. Им, наверное, так виднее, что делается на земле под ними, когда они летят, вытянув длинную шею. Перья отливают синевой. Ноги длинные с тремя пальцами вперед и один – короче и толще – назад. Когти короткие лезвиеобразные. Они не цепляют жертву, а втыкаются в ее тело. Ещё особенность – хвост. Он у них вертикальный…
– Вертикальный?! – оживился Харан. – Кто ещё из вас видел, что у птиц такой хвост?
– Что тебе дался этот хвост? – недовольно обернулся к нему Свим.
Ему уже прискучило говорить о делах кравелей и он хотел перейти к другой теме переговоров – о своих делах.
Харан настаивал.
– Подожди, Свим! Так кто видел такой хвост?
Кролики после нескольких замечаний пришли к выводу о вертикальности хвоста у птиц. Они все отметили эту особенность, но не придали значения, а сейчас вспомнили, и теперь им самим интересно было поразмышлять о том.
– Ну и что? Необычный хвост. Всё бывает. Вот и всё, – предводитель команды пытался остановить Харана, не ко времени проявившего заинтересованность к несущественной детали. – Могли бы ещё послушать охотника. У него глаз острый, вон, сколько заметил особенностей.
– Нет, нет, Свим. Ты вслушайся! Вертикально расположенный хвост есть только у одной птицы, к тому же таких громадных размеров. Впрочем, это не совсем птицы. О них много спорили и говорили в кругах Правителя бандеки и в Тескоме. Их называют самаберсами. И это…
– Лунные птицы?
– Ага, и ты знаешь? Да, есть и такое предположение. Вот почему я и говорю, что они не совсем птицы, если они со спутника. Птицам не под силу преодолеть пространство от Луны до Земли. Между планетами нет воздуха и там очень холодно. А они, самаберсы, смогли. И даже могут нападать на разумных и даже поедать их. Им что, еды на Луне не хватило?
– Так что получается? Они что ли могут не дышать всё то время, пока находятся в межпланетном перелёте? – удивился Ф”ент.
Стехара такие вопросы занимали не меньше, чем людей.
– Я ничего такого не говорил, – поспешил заверить Харан. – Есть предположение, что самаберсы сделаны или выведены на Луне и представляют собой биороботов, способных получать энергию для перелёта непосредственно от солнца. Им, возможно, нет необходимости дышать или каким-то образом затаивать дыхание… – Но тут же Харан с нажимом и удивлением сказал: – Но они едят!
– Нет таких биороботов, – решительно заявил торн. – Биологическая сущность роботов сродни общеземной жизни. Она основана на окислительных процессах, для чего нужен кислород. Значит, любой биоробот должен дышать! Это точно! И есть тоже!
Сестерций сказал и гордо вскинул голову, считая своё утверждение окончательным.
– Но это не очевидно… – начал было Харан.
– Тогда зачем они ели кравелей? – не дал ему докончить предложение и высказал своё сомнение Ф”ент.
– Хилон прав! – веско одобрил высказывание выродка Сестерций и благосклонно глянул сверху вниз на стехара. – Они не могут существовать без обычной еды. Таким же был создан наш предок Акарак. По образу и подобию, так сказать!
– Но какому ещё образу и подобию? – взорвался Харан. Впалые щёки его порозовели, он вскочил на ноги и придвинулся к монолитной, по сравнению с его, фигуре торна. – Ты так же похож на самаберса, как я на придорожный камень. Даже если ты, как и самаберсы, будешь есть кравелей…