Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
– Такое предсказать, если есть сведения какие-то, не трудно.
– Согласен. Но он даёт предсказания и на бытовом уровне. По мелочам. Как с твоим предсказанием о мече…
Свим лишь хмыкал, слушая резидента Фундарены в Керпосе. Хочется ему верить в предсказания, пусть верит. Главное, чтобы его новости приносили пользу.
Сам себя Свим относил к тем, кто больше доверял самому себе, чем всяким выдумкам, по его мысли, выживших из ума таких стариков, к которым относился Индрис. В каждом городе бандеки имелись свои доморощенные предсказатели. Собрав невесть где древнюю, непонятно как ещё работающую технику, они умудрялись считывать записи с анналов давно минувших времен, а потом находили какие-то аналогии в современном мире и давали советы по различным вопросам жаждущим узнать своё будущее или раскрыть какую-нибудь семейную тайну, унесенную в могилу предками ещё до падения городов-спутников, а то и до появления выродков. В родном городе Свима, в Примето, известностью пользовался свой оракул, некто Лекард, так с ним, о том передавали сведущие, советуется сам старшина города – коруг. Врут, наверное.
Конечно, врут. И Индрис, что бы там не утверждал Токан, тоже врёт. Хотя вот о мече сказал… Свим тряхнул головой, отгоняя загодя не нужное предубеждение или сомнение в своем кредо в жизни.
Они вышли в хорошо освещенный вечными светильниками коридор, протянувшийся на добрые сто берметов в длину. Пол из полированных когда-то каменных плит по центральной оси, там, где предпочитают ходить люди, был протоптан за тысячелетия до заметного на глаз жёлоба. Идти по нему вдвоем стало неудобно, и Свим пропустил спутника вперёд.
Большинство дверных проемов по левой стороне коридора зияли темными провалами таящихся за ними помещений. Об их назначении можно было только догадываться, поскольку эти дувары – подземелья – не принадлежали к нормальному хабулину, которые знал Свим. Справа тянулась монолитная, матово-голубая, словно туман между ночью и днём, стена. Глядя на стену, можно было подумать разное: вот она рядом, только протяни руку, но рассеянный взгляд не замечал её, ему открывалась бесконечная даль, а за ней… не было ничего. Но что-то там манило, отчего трудно порой оторвать глаза – а вдруг там сейчас появиться нечто невообразимое, желанное или такое, что возможно представить только в детстве. Почему древние строили свои дома или присутственные помещения и снабжали их такими стенами, никто уже не знал.
Через голову низкорослого Токана Свим заметил женщину. Она быстро вышла из двери комнаты, где как он помнил, работал и проживал Индрис.
Свима поразила её фигура – высокая, тонкая, гибкая. А её походке могла бы позавидовать любая стоимённая. Женщина легко и красиво удалялась в противоположный конец коридора. Там, по-видимому, находился другой вход.
«Оглянись!» – чуть ли не вслух вскрикнул Свим, зачарованный необычным видом женщины. Подобных женщин он не встречал, и ему страстно захотелось увидеть её лицо. Оно должно было быть таким же прекрасным, как всё остальное у неё.
Вот какая, оказывается, клиентура у Индриса. Свим проникся уважением к старику.
А женщина словно услышала его немой призыв и обернулась. Глаза в пол лица, но само лицо… Возможно, лет двести назад оно также было прелестно, подстать фигуре, но сейчас женщине явно было не менее двухсот пятидесяти, если не больше, лет.
Она показала ровные белые зубы и ошеломила Свима странной усмешкой, покрывшей её лицо ещё большим числом глубоких морщин, и пошла своей дорогой.
– Мутные звезды! – ошалело выдавил из себя Свим. – Кто она?
Токан на звук его голоса повернул голову.
– Ты что-то спросил?
– Кто она, говорю? Вот та женщина?
– Женщина?.. А, женщина. Ну-у, наверное, к Индрису приходила. Я же тебе говорил, они к нему толпами ходят. У них заботы, знаешь ли…
– Как не знать, – с досадой подтвердил Свим. Токан мог бы ознакомиться с клиентурой Индриса поближе.
Он ему высказал свою мысль.
– Зачем? – дёрнул сухим плечом Токан. – Индрис знает, что мне… нам надо.
В комнате, где безвылазно жил и работал Индрис, за пять лет ничто ничуть не изменилось, также как и её обитатель: кожа да кости, иссохшее лицо с впалыми щеками и вечно горящие безумные глаза – выпуклые, потерявшие цвет, но внимательные и лукавые. Похоже, старик пренебрегал закалочными камерами.
Голос Индриса резал слух скрипящим под сапогами крупным песком: – х-румм, х-румм…
– Во время заявился, – не отвечая на приветствие, прохрумкал он. – Ибо это должно случиться!.. О, Токан, и ты тут? Иди, мой верный собрат, погуляй! У нас с этим… э-э… не буду называть его настоящего имени. С этим… хе-хе… Со Свимом… Сам, поди, придумал себе имечко?.. На лягушонка ты что-то не совсем похож… Нам с ним, Токан, поговорить бы… Не для твоих ушей, Токан… Пойди, пойди!
Резидент Фундарены в Керпосе развел руками в немом, якобы, бессилии противостоять желанию, больше похожего на приказ, Индриса.
– Он всегда так невежлив. Со всеми. Так что не удивляйся, если что-то тут между вами не так произойдёт, – подбодрил он Свима. И Индрису: – Я уже ушёл.
Старик сидел на высоком табурете. Перед ним висело серое облако голографа. Когда Свим вошёл в комнату, в облаке ещё жили какие-то образы разумных или диких, а сейчас можно было видеть лишь слабые искорки, мечущиеся по всему его объёму, что говорило о почтённом возрасте голографа и что он был далёк от идеального состояния.
– Садись, Свим, и слушай. – Индрис перебрал ногами по перекладине табурета и повернулся к Свиму, посмотрел прямо в лицо немигающим взглядом. – То, что ты не веришь предсказаниям, я знаю. – К удивлению Свима старик всё это проговорил хорошо поставленным голосом с характерными обертонами, которые располагали слушателя к вниманию. – Может быть, ты и прав, – продолжил Индрис, как будто без интереса глядя на изумленное лицо собеседника. – Но, Свим, в истории человечества иногда происходят удивительные события… Впрочем, что тебе история человечества? Ты ещё молод, чтобы о ней задумываться. Скажу проще. У тебя сегодня, хотя ты о том не ведаешь, как бы новый день рождения для новой жизни… Я понимаю это так, как сказал… Не перебивай! Хотя ты и сможешь пренебречь моими словами, но изменить уже ничего не сумеешь. Желания и поступки твои и то, что ты считал своей судьбой, с сегодняшнего дня изменятся совершенно… Помолчи и дослушай до конца, что я скажу! Но не это главное, о чём я тебе уже сказал. Главное, почему и о чём я с тобой решил поговорить, заключается в том, что когда ты поймёшь суть грядущих изменений или у тебя появятся хотя бы намеки на понимание происходящего, ты должен… Я повторяю, ты должен довести дело до конца… Да, Свим, до конца! – Индрис вскинул голову, задумался. Глаза его заслезились, заблестели. – На Земле назревают события, каких, возможно, не было в последние тысячелетия. И тебе в них уготовлена, по всему, пусть не главная, но важная роль… Вот, в принципе, и всё, что я тебе хотел сказать.
На том месте, где должны быть или когда-то были щеки старика, появился румянец.
– Я… – Горло у Свима перехватило.
Обычно расторопный и находчивый в разговоре, какой бы темы тот не касался, после высказываний Индриса он впал в состояние ужасного потрясения, даже не понимая почему. Ведь всё, что старик наговорил, похоже на очередную сказочку. Мало ли ему приходилось слышать подобное от воспитателей и родителей, лесовиков и хожалых, да и читал. Всё о том же – грядут события, человечество вспрянет, возродится, опять возьмёт судьбу земной цивилизации в свои руки, выступит объединителем всех разумных, и не только на Земле, но и лунников, и тех, кто будто бы выжил и пошёл в развитии своей дорогой на Марсе и где-то ещё. Ведь древние широко раскинули сеть своих колоний в Солнечной системе и за её пределами.
Так что очередное предсказание Индриса не должно было его потрясти или заставить удивиться, но мысли в голове и словоохотливый язык будто онемели, так что он почти выдавливал из себя каждое слово:
– Но я… Почему… И-и… Я ничего не понял, – тряхнул он головой.
– А тебе и не надо сейчас что-либо понимать, – невозмутимо сказал Индрис. – Зато ты должен всегда помнить одно – идти до конца.
– Какого конца?
– Думаю, – Индрис указательным пальцем потер крыло носа, – великого. Мои изыскания пока не говорят что-либо определённого. И почему ты, я тоже не знаю. Но откуда я узнал о тебе, объясню. Это произошло в день, когда ты пришёл ко мне впервые. Помнишь? Я ещё сделал предсказание об опасности для тебя твоего же меча.