Реликтовая популяция. Книга 1
Шрифт:
А сейчас она не могла что-либо предполагать не то что на день, но и на время до утра.
С оболочкой шара проблем не было. Она чадила, вспыхивала местами разноцветными языками пламени, тлела, но постепенно сгорала, превращаясь наполовину в пепел. Намного сложнее, а вернее, невозможно, оказалось уничтожить гондолу. Выполненная из особого мелерона, в виде продолговатого корыта чуть более двух берметов в длину и полутора в ширину, она весила больше, чем её новый экипаж в целом. Такая масса позволяла удерживать шар при вынужденной посадке и выдерживать удары о землю, а также давление работающих двигателей веков.
Двигатели или глаудеры составляли самую ценную часть воздушного шара. Творение древних, они могли многие тысячелетия безотказно работать вне зависимости от того, где их использовали: в воздухе, в воде или на поверхности земли. Поэтому они и получили название двигателей веков. Принцип их работы никто уже не знал – он слишком давно затерялся во времени. Двигатели имели самую примитивную систему запуска и остановки, занимали крохотное пространство – величиной с кулак Свима, а вес их соперничал с весом пустого заплечного мешка.
Свим загорелся мыслью заиметь двигатели веков. Для маневрирования в полёте их ставили по два на гондолу. Снять их оказалось делом непростым, и на демонтаж ушла большая часть ночи. Когда же, наконец, гондолу обложили хворостом и подожгли, она гореть не захотела. Огонь облизывал её бока, обугливал углы, пластик шипел, покрывался мелкой белёсой пылью и не горел.
– Мутные звезды и дурной збун! – в отчаянии выразил Свим своё отношение к негорючей части шара. – Придётся подыскивать какую-нибудь яму и столкнуть её туда. В яме легче сделать маскировку. – И распорядился: – Будем искать яму!
Ориентируясь на свет костра, команда разбрелась по округе. Проходя мимо Клоуды, прикорнувшей на мешках, Свим прикрыл ее своей курткой, и запоздало подумал об экипировке женщины. Обувь на ней – высокие шнурованные ботинки – добротная, тескомовская и прочная, с не снашивающейся подошвой, чего нельзя сказать о тонких невечных рейтузах и короткой юбке, едва защищавшие её ноги от холода и всего того, что скоро встретится по дороге: ветки, колючки, высокая резучая трава.
Первым приличную яму отыскал Камрат всего в нескольких шагах от костра.
– Туда можно сбросить две такие гондолы, – заявил он Свиму и повёл его к яме.
Их нагнал К”ньец. Он тоже нашел углубление.
После осмотра первой ямы, пошли смотреть вторую. Вторая, найденная хопсом, оказалась меньше, но глубже первой.
– Надо тащить её сюда, – почесал подбородок Свим. – Далековато, конечно, зато забросать ветками будет проще.
Потратив время и силы, достаточные, чтобы основательно вспотеть, но продвинуть гондолу всего на пару берметов, они всё-таки обратили внимание на выемку в земле, которую отыскал Камрат. Она была почти рядом.
Потоптавшись и посовещавшись, выбрали яму, что ближе.
Луна к тому времени зашла, и работать пришлось в полной темноте. Костёр освещал вокруг себя такую малость пространства, что о нём вскоре позабыли, и он превратился в покрывающуюся пеплом кучку углей.
Медленно, бермет за берметом, они подвигали тяжёлую гондолу, высказывая в адрес сооружения нелестные эпитеты. И лишь когда вокруг уже стало сереть от проблесков света нарождающегося дня, она, наконец, перевернулась вверх дном и с глухим ударом упала в яму. Останки оболочки сбросили туда же.
Особого восторга по окончании работы они не испытали, усталость, накопленная напряжением и бессонницей последних дней брала своё.
Прикрыть ветками захоронение не составляло предыдущего труда, однако и это потребовало немало времени. После чего, сделав краткий перерыв на отдых, Свим заявил:
– Дело сделано, друзья. Надеюсь, мы на время оторвались от тескомовцев… Я тоже надеюсь, К”ньюша, что они нас вообще потеряли. Но здесь нам оставаться нельзя, надо поискать хоть какое-то укрытие. Так что ты, Камрат, посиди ещё. Тебе, К”ньюша, пора будить Ф”ента, а я разбужу Кло.
– Оставить эту собаку здесь надо, – неприязненно пробурчал К”ньец. – Мы летели, а он случайно потерялся. И всё тут… Мы уйдём, а он к обеду сам проснётся. – Сам посуди, что ему с нами делать, и зачем он нам нужен?
Свим осуждающе покачал головой.
– К”ньюша, тебе не надоело говорить мне одно и то же, а потом выслушивать в сотый раз мой отказ? Буди!
Ф”ент открыл глаза, поморгал, потом пружинисто встал на ноги и ошалело огляделся.
– Вы живы?! – первое, что спросил он.
Скажи он что-нибудь другое, и его слова остались бы забытыми сразу. Но то, что он озаботился обо всех, укрепило Свима в мысли о правильности их поступка – в решении взять выродка, которого не любили все и в отдельности, с собой, а не бросить его на произвол судьбы и милость тескомовцев.
– Мы-то живы, – отозвался хопс. – А как вот ты?
– А что я, – Ф”ент подозрительно посмотрел на хопса и замер. Ему надо было повернуть голову назад, но он не смел. – Мой хвост?.. Мой хвост! – пролаял он горестно. – Ав-ва! Я так и знал!
Всё-таки он набрался решимости и обернулся. Вместо хвоста торчал обрубок не длиннее двух его ушей, приложенных друг к другу, да и то плотно. Он попробовал подвигать им, и сделал это так смешно, что вызвал смех, наблюдавших за ним людей, и фырканье К”ньеца. Лишь калуба не обращала внимания на потуги стехара освоить остатки хвоста. Она поднялась в воздух, опробуя крыло, и сейчас делала круги над головой путешественников.
– Что ж, – после небольшого замешательства философски заметил Ф”ент, – он никогда меня особенно и не украшал, так же как и твой хвост, кошка, не украшает тебя.